К истории прижизненных публикаций Д. В. Давыдова

(продолжение)

Тираж «Разбора трех статей…» был меньше тиража «Опыта..», но и он также был разделен для продажи и для дарения. Сохранились экземпляры с  дарственными надписями Г.В. Орлову, П.А. Вяземскому, Н.П. Ермолову и  В.Г. Новосильцеву. Экземпляр книги был в библиотеке А.А. Закревского и в библиотеке князя А.Н. Голицына в имении «Роща», что подтверждают экслибрисы-штампы. О посылке подарочного экземпляра Г.В. Орлову указано в письме Д.В. Давыдова от 5 июня 1825 г., адресованном графу из села Мышецкое: «Прилагаю при сем недавно вышедшую из печати книжку, покорнейше принять оную благосклонно ради благосклонности вашей к автору».
В Российском государственном военно-историческом архиве хранится рукопись «Разбора…» на французском языке – «Examen critique de trois articles inseres dans les Memoires de Napoleon publies par le General Montholon, par Denis Davidoff». Этот вариант был напечатан в 1828 г. в «Bulletin du Nord» - франкоязычной газете, выходившей в Москве с целью знакомить иностранцев с русскими литературными новинками и научными сочинениями. Скорее всего, в это время завязались контакты с Августом Семеном, и публикацию своих следующих книг Давыдов доверил его типографии.
 Издание «Замечаний на некрологию Н.Н. Раевского» было вызвано публикацией в конце 1829 г. анонимного некролога,  авторство которого, впрочем, довольно быстро стало известно: его написал зять генерала М.Ф. Орлов. Родственники и близкие друзья были недовольны некоторыми упущениями и замалчиванием  ряда фактов, и Д.В. Давыдов, будучи двоюродным братом военачальника, взялся и восполнить биографические сведения, и представить свою характеристику Раевского.
В состав  книги вошли анонимный некролог, собственно замечания Д. Давыдова, в которых дана характеристика Н.Н. Раевскому и постраничная критика  «Некрологии», копия письма Н.Н.Раевского к Д.Давыдову и записки Раевского - дополнения и исправления к сочинению генерала Д.П.Бутурлина о войне 1812 г., причем Давыдов дополнил текст своими примечаниями.
Одновременно  шла работа по изданию (наконец-то!) сборника стихотворений Д.В. Давыдова.
Его история освещена в переписке поэта с П.А. Вяземским. Первое упоминание о предстоящей публикации дано в письме 23 апреля 1832 г.: «Меня, милый мой Вяземский, соблазнили деньги: я никак не хотел выдавать стихов моих на поругание, но дают хорошую сумму, и я очертя голову пускаю их в океан бурь и противоветрий. <….> Красные, белые и синие бумажки имеют свой цвет, и цвет решительный. Итак, мена для меня более выгодна, чем разорительна; да будет!» 
В письме 14 мая 1832 г. Давыдов сообщал об условиях издания у И.Г. Салаева и стихотворений и «Замечаний на некрологию Н.Н.Раевского»: «Мы с ним положились так: бумага и печать на его счет, за продажу по 20 процентов с рубля. Замечание на некрологию и стихотворения … будут печатаны по два завода, т. е. по 2 400 экземпляров. Замечанию цена 4 p., a стихотворению 6 p.—первое в восьмушку, a второе in 12, бумага самая лучшая, типография Семена недавно отлитыми буквами и весьма красивыми. Деньги будут мне высылаемы каждый месяц. Салаев давал мне 4 000 p., нo я предпочел продавать сам, платя ему 20  процентов за комиссию».
В следующем письме из Верхней Мазы 27 июля 1832 г. Д. Давыдов писал с присущей ему иронией: «…здесь я написал три или четыре пьесы! Я их послал подгустить бульон, который стряпает Салаев. Этот бульон скоро готов будет, и я Салаеву писал, чтобы тебе поднести тарелочку - хочешь или не хочешь, a Демьяновой ухи покушай!». Ирония, вероятно, относится к композиции сборника: стихотворения сгруппированы разномастно – часть текстов с учетом жанра (открывающий издание цикл элегий), часть тематико-хронологически. Почти половина стихотворений была напечатана впервые, например, послания Бурцову,  «Поэтическая женщина» и ряд других. В то же время от публикации  печатавшихся ранее стихов автор  отказался.
Качество  печати Д.В. Давыдова не удовлетворило, о чём он сообщает Вяземскому в письме от  18 октября 1832 г.: «Нет, как ни говори и как ни люби нашу матушку Белокаменную, но она весьма отстала от Петербурга даже в красоте книгопечатания; вкусу нет! Я думал, что Семен лучше всех дело сделает, но Семен, как Селивановский, а Селивановский как наборщик Синодальной типографии. Впрочем я сам виноват, такие дела не препоручают другим, а требуют надзор хозяина. Будь я в Москве, то издание было бы красивее и не было бы опечаток, которые мне глаза колют. Например в новой моей пьесе Гусарская исповедь не видали бы: „Где спесь до подлости". А было бы как в оригинале: „Где спесь да подлости". Также вряд ли бы я решился позволить напечатать Некоторые черты моей жизни, или, если бы решился, то многое бы в них переменил».
Публикация книги предполагала доход от продажи. Д. Давыдов рассчитывал выручить за  «Стихотворения» 11 520 рублей (из которых 3 000 рублей нужно было уплатить Салаеву за расходы по печатанию). Но финансовые итоги тоже оказались не совсем теми, которые ожидались, поскольку книги раскупались  медленно. В феврале 1836 г. Давыдов писал жене: «Салаев объявил мне, что продажа Стихотворений моих совсем остановилась. Продано 1 200 экземпляров по 6 руб., следственно за 7 200 р., а так как печатание стоило мне 3 000 р., то барыша я получил 4 200. Осталось около 1 000 экземпляров, которые я хотел взять к себе и сжечь, потому что за новое издание мне в Петербурге предложили 3 000 р., но вдруг Салаев предложил мне за эти 1 000 экземпляров, которые в мыслях моих хотел [я] уничтожить, он предложил мне 1 000 р. бумажками. Какова находка? Натурально я сейчас [же] принял предложение, хотя плата назначена в сентябре».
Для Д. Давыдова публикации приносили неплохой доход: например, А.Ф. Смирдин, печатавший поэта в «Библиотеке для чтения», выплачивал ему в 1833 г. по 200 рублей, а в 1834 г. уже по 300 рублей за печатный лист—   максимальный  для того времени гонорар.
За, казалось бы, меркантильными подсчётами кроется отнюдь не образ скупца. По мысли самого поэта (из письма Вяземскому от 14 мая 1832г.), эти денежные средства должны были послужить  высокой цели: «Мне хочется, если я успею составить продажею моих сочинений капитал тысяч до 30 или 10, употребить оный на воспитание сыновей; мысль эта мне улыбается; я думаю, что это обстоятельство не малое будет иметь влияние на нравственность детей, когда в возмужалости они будут вспоминать, на какой род дохода и трудов они воспитаны».
В издании 1832 г. впервые были опубликованы биографические материалы о поэте: анонимный текст «Некоторые черты из жизни Дениса Васильевича Давыдова». Его предваряет замечание издателя, который  «нужным считает поместить здесь легкий очерк жизни его, написанный одним из друзей-сослуживцев» и предлагает проницательным читателям самим угадать имя сочинителя». Биографический очерк впоследствии был включен в издания 1840 и 1848 гг. с подписью «О.О.» Сам поэт настаивал, что автор – генерал-лейтенант О.Д. Ольшевский . Но мистификацию оспорил  при подготовке издания 1860 г. сын Д. Давыдова, кроме того, даже неискушенному читателю очевидно сходство слога и в реплике «от издателя», и в биографической заметке. Окончательным подтверждением авторства Д.В. Давыдова стала публикация его письма к П.А. Вяземскому от 7 декабря 1832г. в сборнике «Старина и новизна» в 1917 г.: «Теперь еще слово о моей книжке: пожалуйста, уверяй всех и каждого, что очерк жизни моей не мною писан, a умершим в этом году старинным моим другом и товарищем с армейского ротмистерского чина моего генерал-лейтенантом Ольшевским. Тем это будет правдоподобнее, что он писал, и писал хорошо. Соглашаться же, что этот очерк моего пера — неловко, ибо, как ни говори, в нем много снисходительного для меня и язвительного для других» . Таким образом была создана одна из  прелестных литературных мистификаций русской литературы.
На самом деле автобиография под названием «Некоторые черты из жизни и деяний генерал-майора Давыдова»  появилась без подписи автора еще в 1828 г. в журнале «Русский зритель» с примечаниями М.П. Погодина. Прозрачные намеки издателя были тут же разгаданы Н.А. Полевым, затем О.М. Сомовым, да и друзья поэта-гусара не сомневались в авторстве биографии.
В биографическом очерке проявился типично давыдовский насмешливый тон: и  в оценке своих литературных заслуг, и в намёках на историю издательского дела. Давыдов писал: «сочинение его «Опыт партизанского действия» и издаваемые ныне «Стихотворения» дают ему право на адрес-календарь Глазунова и  на уголок в  Публичной библиотеке, в  сем богоугодном и странноприимном заведении, куда стекаются любовники гулливых барышень Парнаса». Книгоиздателя он сравнивал с военным вербовщиком: «Стихи эти были завербованы в некоторые московские типографии тем же средством, как некогда вербовали разного рода бродяг в гусарские полки: за шумными трапезами, за веселыми пирами, среди буйного разгула».
Возможно, следующие строки являются ответом на вопросы П.А. Вяземского и многих других о причинах, по которым автор печатал или не печатал стихи: «Сходство между ними идет далее: в каждой войне он пользовался общим одобрением, общей похвалою; в мирное время о нем забывали вместе с каждою войною. То же было и с журналами, заключающими стихи его, и с его стихами. Кому известна ныне служба его во время войн в Пруссии, в Финляндии, в Турции, в России, в Германии, во Франции, в Грузии и в Польше? Кто ныне знает о существовании какой-нибудь «Мнемозины», какого-нибудь «Соревнователя просвещения», «Амфиона» и других журналов, поглощенных вечностью вместе со стихами Давыдова? <…> Некоторые стихотворения были исторгнуты им из покрытых уже прахом или изорванных журналов, а другие, переходя из рук в руки писцов, более или менее грамотных, изменялись до того, что едва были узнаны самим автором».
  Риторические сетования поэта-партизана опровергаются историей  русской литературы. Произведения Д.В. Давыдова были столь популярны, что с 1840-х гг. и вплоть до советского времени входили в гимназические хрестоматии, публиковались в антологиях, были непременно в журналах для солдатского чтения и т.п. После кончины автора дважды в течение XIX века входили трехтомные собрания его сочинений.

Иллюстрированный вариант статьи опубликован в "Московском журнале № 12 за 2025г.