Глава 5. Отпуск

 
        Еще через несколько дней, сдав дела и получив отпускные,   я с женой уезжаю в отпуск. Отдыхать есть с чем. У нас более двух тысяч рублей, составляющих в то время немалую сумму и книжка валютных сертификатов. Помимо этого, я прихватываю с собой десяток банок икры и всю воблу, полученные за поход.
        До Мурманска добираемся все   той же «Ракетой», с комфортабельным салоном и льющейся из динамиков музыкой, и сразу же направляемся в «Березку».
        Это   магазин, предназначенный для моряков загранплавания, где за валюту можно приобрести различные импортные товары. Там покупаем легкую итальянскую куртку для меня, кое-что из вещей и парфюмерии для Татьяны, после чего уезжаем в аэропорт.
       Билеты на самолет нами куплены заранее, и через несколько часов мы совершаем посадку во Внуково, откуда я звоню на работу нашему «муровцу» Мартыненко.
       Виталька оказывается на месте и проявляет по этому поводу бурную радость, требуя, чтобы мы немедленно приезжали к нему домой.
       - Жену и тещу я сейчас предупрежу и сам буду, как только освобожусь! - орет он в трубку.
       Трехкомнатную квартиру тестя, в которой   проживает Виталий, я знаю, так как бывал у них, и вместе с ребятами из нашей группы гулял на свадьбе приятеля. Расположена она в добротном кооперативном доме в районе Шаболовки, неподалеку от общежития, где мы проживали.
       Туда добираемся на такси, с удовольствием обозревая уже совсем  летнюю столицу.
       Оставив Таню присматривать за вещами, в расположенном поблизости «Гастрономе» покупаю пару бутылок коньяка и роскошный шоколадный набор, после чего поднимаемся наверх. Здесь нас уже ждут, и после взаимных приветствий препроваживают в гостиную. Обменявшись новостями, мы приводим себя в порядок, и женщины  начинают накрывать стол. В этот момент в прихожей раздается звонок и на пороге появляется Мартыненко, с ящиком пива в руках.
       - Кому что, а Витальке пиво, - улыбается теща.
       - Не Витальке, а Валерке,- заявляет приятель, и, поставив ящик на пол, заключает меня в медвежьи объятия.
       - У них там, мамаша, пиво дефицит, как у нас вобла.
       - Или я неправ?- лукаво смотрит на меня.
       - Считай наполовину, воблы у нас с тобой навалом.
       - Ну, а теперь к столу, - приглашает нас теща, - все остывает.
Первый тост поднимаем за встречу и принимаемся за душистый наваристый борщ с молодым чесноком.
       - Как тебе борщец? - подмигивает приятель.
       - М-м-м, бесподобно,- мычу я, отправляя в рот очередную ложку.
       - Наш, украинский, сам  их учил, - кивает   на жену.
       - Угомонись, соловей, - смеется Татьяна, - ты кроме яичницы ничего готовить не умеешь!
       - А вот и умею,- заявляет Виталик,- картошку в мундире. На Хавской сколько переварили ее в чайнике.
       За столом хохот.
       Когда обед переваливает за середину и первый голод утолен, с работы возвращается тесть и вручает нам громадный арбуз. Для этого времени года, в Москве он  редкость и стоит чрезвычайно дорого.
       - Ты где его взял, старик? - округляет глаза хозяйка.
       - Там  где и положено, на рынке.
       - И сколько ж он стоит?
       - Не знаю, мне его азиаты подарили, подвозил их из аэропорта.
       Тесть у  Виталика из старых московских таксистов, знавших тогдашнюю столицу не хуже любого гида.
       - А ты,  Валер, куда прилетел? – обращается он ко мне.
       - Во Внуково.
       - Вот незадача, - искренне огорчается старик,- разминулся с вами, а то б по блату подвез.
       - Да ладно, батя, еще подвезешь, давай за стол,- вмешивается приятель и обед продолжается.
       Завершаем мы его арбузом, оказавшимся сахарной спелости, после чего женщины убирают со стола и делятся с Таней последними столичными новостями, а мы перемещаемся на кухню, где смакуем фирменное «Останкинское» с астраханской воблой.
       Со слов Виталия служба у него ладится, хотя работы невпроворот.
       В Москве орудует серьезная банда, ограбившая несколько ювелирных магазинов  и в том числе   знаменитую «Малахитовую шкатулку» на Новом Арбате. В связи с этим вся столичная милиция стоит «на ушах», а сотрудники МУРа, в одном из подразделений которого трудится мой приятель, не вылазят из засад.
       - Это тебе не шпионов ловить, - подначивает меня Мартыненко, - у нас публика безбашенная, им человека грохнуть, что муху пришибить.
       - То-то тебя чуть не пришибли зимой, - вмешивается тесть,- почитай месяц в госпитале провалялся.
       - Это действительно так? - спрашиваю я.
       - Да, получил по кумполу в засаде, - шкуря очередную воблу, - смеется приятель. - Но ты же знаешь, он у меня крепкий, а бандюг тех мы все равно повязали.
       На следующий день просыпаемся поздно. Старики уехали на рынок, и мы в квартире вчетвером. После завтрака наши Татьяны отправляются в поход по магазинам, а мы с Виталием едем к нему на работу. Приятелю хочется познакомить меня с коллегами.
       - Только по дороге заедем в одно место, я там выемку оформлю, - заявляет он.
       - Что за выемка?
       - Да тут, понимаешь, такое дело. С неделю назад на Старом Арбате зарезали  солидную  пару - мужа с женой. С дамы сняли  старинное колье с бриллиантами. А вчера  мне «полосатый» отзвонился, что на днях  это колье у одного барыги проявилось. Вот и заедем к нему.
       -  Не лучше ли получить санкцию на обыск?
       - Э-э, - машет рукой Мартыненко, - пока ее оформишь, вещица может уплыть, тут поспешать надо.
       - А  бланк протокола  на выемку у тебя хоть есть?
       - Обижаешь, начальник, - смеется Виталик, - сам - то хоть раз ее проводил?
       - Пока не доводилось.
       - Ну так учись, пока я добрый. 
       На метро мы добираемся до стадиона «Динамо» и переходим на противоположную сторону Ленинградского проспекта, где на первом этаже одного из домов располагается мастерская по ремонту ювелирных изделий.
       - Кажется здесь, - бормочет Виталий, и мы входи внутрь.
       В небольшом зале пустынно, за стеклянной перегородкой, склонившись над столами, сидят несколько мужчин, неспешно манипулирующих с бижутерией.
       - Витек,- негромко окликает Мартыненко самого молодого из них.
       Тот встает из-за стола и подходит к нам.
       - Давай выйдем, нужно один вопрос перетереть, - говорит ему приятель.
       - Не могу, я на работе, - отвечает тот и собирается вернуться на свое место.
       - Я тоже,- отвечает Виталька и показывает ему удостоверение.
       Этот довод оказывается более убедительным,  и мы втроем выходим на улицу, где присаживаемся на скамейку в расположенном между домами сквере. По утреннему времени он тоже немноголюден - несколько гуляющих с малышами старушек и группа студентов, что-то живо обсуждающих на противоположной стороне аллеи.
       - Ты понял, из какой мы конторы? - вкрадчиво интересуется у парня Виталий. Тот явно напуган и утвердительно кивает.
       - Ну и отлично, - продолжает Мартыненко.    Сейчас я буду задавать тебе вопросы, а  ты на них отвечать. Если вздумаешь туфтить, поедешь с нами. Идет?
Тот нервно сглатывает и вновь кивает головой.
       - Кто тебе на днях колье с камешками принес? – почти шепчет приятель, вплотную наклоняясь к собеседнику.
       - Какое еще колье? Никто мне ничего не приносил! - бледнеет тот.
       - Ты плохой мальчик, - так же  вкрадчиво цедит  Виталька и молниеносно бьет его в живот. Парень вслипывает, и хватая ртом воздух, начинает сползать со скамейки.
       - Ну вот, уже и ушибся, -сокрушается Мартыненко, и водворяет его на место.
- Так кто принес, а то я не расслышал, - снова склоняется    к своей жертве.
       - Седой, с Маросейки, - хрипит парень, пытаясь отстраниться.
       - Ой врешь, баклан, - напевно тянет Мартыненко, - он же у хозяина чалится.
       - Не вру, с месяц как откинулся.
       - Ладно, Седого мы навестим. Колье где?
       - Здесь, в сейфе, - кивает парень в сторону мастерской.
       - Ну, так давай,  быстренько неси, только не вздумай подорвать по дурости, - хлопает его Виталий по плечу.
       - А мне ничего не будет?
       - Ты неси, а там посмотрим!- внезапно обозляется Мартыненко.
       Парень уходит, и я высказываю приятелю все, что думаю о его методе допроса.
       - А чего? Нормальный метод,- ухмыляется Виталий,- битие определяет сознание. С такими уродами по другому нельзя. Думаешь, он не знает, что колье с убитой сняли? Отлично знает.  Москва слухами полнится.
       И на таких делах этот деятель уже попадался, да легко отделался. Не ясно только, чего Седой к нему сунулся. Видать не без нашего участия в столице с деловыми барыгами проблема.
       Парень появляется через несколько минут и, присев на скамейку, передает Виталию замшевый чехол, из которого тот извлекает колье. Такие я видел только в музее.
       - Валер, - давай за понятыми, бросает он мне,-  расстегивая молнию папки.
Я подхожу к студентам, которые уже давно на нас пялятся и, представившись работником милиции, приглашаю двух из них в качестве понятых. Составив протокол,  Мартыненко отпускает ребят  и прячет колье в папку.
       - Ты пока тоже свободен, рекомендую сказаться больным и сегодня побыть дома, - миролюбимо советует он парню. - Седой ведь не знает, где ты обитаешь? Не знает, ну и ладненько. Телефон   дома есть? – записывает номер телефона.
- Так что пока сиди дома и не высовывай носа, мы тебя пригласим.
       - А если меня Седой найдет? - испуганно спрашивает парень.
       - Думаю  не успеет, - смеется Виталий.
       Когда он уходит,   выходим на проспект и ловим такси.
- На Пятницкую, по заданию! – бросает Мартыненко водителю, демонстрируя ему удостоверение. Тот явно не в восторге, но повинуется и резко трогает с места.
       - Почему ты его не задержал? - имея ввиду парня, интересуюсь я у сидящего рядом Виталия.
       - А зачем? Из него хороший осведомитель получится. Наши «полосатые» именно так и приобретаются, - смеется приятель.
       - А чего мы едем на Пятницкую? Вы ж на Петровке сидите.
       - У нас там свое помещение имеется.
       Теперь я понимаю, что мы следуем на конспиративную квартиру.
Она располагается на третьем этаже жилого дома, неподалеку от райотдела милиции.
       Приятель открывает дверь своим ключом и через темную прихожую мы проходим в одну из комнат, из которой слышатся голоса. Она довольно просторная, с зашторенными окнами. Из мебели в комнате – диван, несколько кресел, большой несгораемый сейф и двухтумбовый   стол, позади которого матово отсвечивает полировкой громадный музыкальный комбайн, неизвестной мне модели.
       За столом беседуют трое мужчин, один из которых явно начальник. Он значительно старше двух других  и, по-видимому, только что их отчитывал. Во всяком случае, выглядят парни далеко не весело.
       - Ну, а ты чем обрадуешь? - обращается он к Виталию, жестом приглашая меня садиться.
       - Все путем, Викторыч, - цацка у меня. Достает из кармана колье и передает тому.
       - И кто ж его работал?
       - Седой.
       - Вот сучара, он что же, уже откинулся?!
       - Получается так.
       - Добро. Вы оба, - тычет пальцем в оперативников, дуйте на Маросейку,  и без Седого не возвращайтесь.
       Только сами к нему не суйтесь, найдите участкового, там вменяемый мужик. По результатам отзвонитесь.
       Те мгновенно исчезают.
       - Ну, а теперь знакомь меня с приятелем. Что он твой однокашник и «конторский» опер, я  уже знаю.
       Виталий представляет нас друг другу и добавляет, что я к тому же его земляк, из Донбасса.
       - Из Донбасса говоришь? - оживляется тот, - а поточнее?
       - Из Брянки.
       - Знаю такую, смеется начальник. - Ну, а я из Артемовска.
После этого официальная часть заканчивается, и Виталий предлагает отметить встречу.
       - Не возражаешь? - лукаво щурится земляк.
       Я не против и даже изъявляю желание сходитьв ближайший «Гастоном».
       - Не спеши, - останавливает он меня,- мы люди хоть и не богатые, но хорошему гостю всегда рады. Виталь, поскреби на кухне по сусекам, а я пока  начальству  отзвонюсь.
       Не желая мешать разговору, направляюсь вслед за Мартыненко, на ходу осматривая квартиру. В ней еще две комнаты с закрытыми дверями,   ванная с туалетом и кухня, где  находятся холодильник, шкаф-пенал и стол, на котором приятель уже кромсает колбасу и хлеб.
       - Там, где-то, еще лещ должен быть,   посмотри  пожалуйста, - обращается он ко мне.
 Леща в холодильнике не оказывается, зато на нижней полке обнаруживаю пару сырков «Дружба» и привявший лимон.
        - Вот, все  что нашел,- демонстрирую их Виталию.
        - Для начала пойдет, - бормочет он, - потом еще прикупим.
Уложив снедь в пластиковую посуду и прихватив несколько таких же стаканов, возвращаемся в комнату.
        На столе   начальника, на разостланной салфетке, уже стоит бутылка коньяка и лежит плитка бабаевского шоколада, а сам он безуспешно пытается вставить магнитную кассету в панель музыкального комбайна, переливающуюся цветовой гаммой.
        - Виталь, наладь музыку, я, наверное, никогда в этой хреновине не разберусь, - оборачивается начальник.
        - Ты, земляк, как к оркестру Поля Мориа относишься?- обращается он ко мне.
        - Хорошая музыка, для души.
        - Вот и я того же мнения.
        - Поставив тарелки, приятель ловко разбирается с комбайном и из его колонок тихо льется   навевающая грусть мелодия «Каравана».
В это время звонит телефон.
        - Да, - снимает трубку Викторович. - Считайте, вам повезло. Подъезжайте сюда и не забудьте, что вы должники Мартыненко. Кладет трубку на рычаг.
        - Ребята отзвонились. Твой Седой со вчерашнего вечера парится в сто пятом, за драку в кабаке. Пока с ним работают местные, а ты подключишься завтра, с утра. Не будем же портить мероприятие, - подмигивает   мне.
        Виталий разливает коньяк, мы пьем за встречу и закусываем. Вскоре подъезжают оперативники с солидным пакетом,  и наш стол пополняется «Столичной»,    копченой колбасой, чебуреками  и свежими овощами. Второй тост поднимаем за присутствующих и плотно закусываем.
        Когда возникает необходимость подрезать колбасы, начальник достает из стола  небольшой изящный кинжал и без усилий разделывает каменной твердости сервелат.
        Перехватив   взгляд, передает кинжал мне и интересуется, что я могу о нем сказать.
        Рассматриваю оружие. Это  явно раритетная вещь с клинком из голубоватой стали и рукояткой слоновой кости, оправленной в бронзу. В верхней части лезвия, под эфесом, выбито клеймо в виде миниатюрной короны и надпись на латыни «Толедо».
        - Думаю, что это испанский кинжал, причем довольно старинный.
        - Правильно мыслишь, - кивает начальник, - у тебя в руках толедский клинок семнадцатого века, музейная, между прочим, вещь. Представляешь, сколько за триста лет им народу перерезали?
        Я не представляю, но утвердительно киваю головой.
        Постепенно разговор за столом набирает силу. Он сопровождается различными историями из муровской практики, солеными анекдотами и шутками. Когда спиртное заканчивается, не желая оставаться в долгу, я покупаю коллегам пару бутылок «Белого аиста».
        Расстаемся мы поздним вечером, чрезвычайно довольные общением и на прощание обмениваемся служебными телефонами - пути Господни неисповедимы.
Следующий день мы с Таней посвящаем походам по универсальным магазинам столицы, где закупаем подарки для своей   многочисленной родни, а заодно и для так радушно встретивших нас хозяев.
        Утром четвертого дня из Внуково, куда нас доставил на своем такси Виталькин тесть, вылетаем в Ворошиловград.
        Отпуск проходит в общении с родственниками и друзьями, по украинским традициям сопровождающимся обильным застольем и исполнением малороссийских песен.
В эти дни выясняется, что Таня беременна и по взаимному согласию    мы принимаем решение, что рожать ей необходимо в нормальных условиях, на родине. На этом же настаивают и  наши родители...