Дрон, Зверь, и... Человек

Игорь сидел, сгорбившись на земле, спрятав своё лицо между коленей. Над ним висел дрон. И Игорь понял - ему просто не убежать.
Жить, так хочется жить - вспомнились слова красивой песни. Но, в конце концов, когда-нибудь это всё должно было закончится. Вся его жизнь... Почему не сейчас? И чем он заслуживает её продолжения? Что толку миру от него? Он пошёл на эту войну не ради денег, а по убеждениям - чтобы внукам не пришлось бежать от чужих ракет.
Игорь хотел защитить свою страну, семью, близких и далёких людей... Чтобы у них была радость в глазах. А не страх, горе и боль потерь.

Что делать? Расслабиться и получить удовольствие? Сколько заряда в батарейке этого дрона? Сколько ему осталось дышать? И не больно ли это всё будет?
На мгновение Игорь потерял связь с реальностью и только одна мысль не давала ему покоя - всё ли он сделал в своей жизни правильно?
Говорят, в такие минуты должны просыпаться особые резервы. Но ничего не проснулось. Только пустота и безысходность. Весь воздух состоял из неотвратимости. Смерть пришла к нему и начала, словно паук, обволакивать его гущей этой неотвратимости.
И Игорь просто ждал - когда всё закончится.

Дрон висел перед ним буквально в трёх метрах.
- Как в Матрице, - подумал Игорь. Там машины убивали людей. Но дрон не был просто машиной. Дроном управлял человек. Чуждый, чужой человек. Который хотел его смерти и, наверняка, ненавидел его.
- Да! - подумал Игорь.
Глазами того паренька, что управлял дроном, Игорь был враг и  "агрессор". Ровно в четыре часа, как рассказывал его дед, живший в начало той войны в Бресте, пришли враги и напали, начали бомбить... - Для них, чем я не враг?!

Для простого человека эта война была божьей карой! - так, сперва подумал Игорь. Но дед рассказывал - эти убивали с улыбкой на глазах и с нескрываемой радостью от протыкания штыком животов беременных женщин.
- Я тоже убивал. Но убивал не простых людей, а зверей! Которые также, как и те, о ком рассказывал дед, убивали для наслаждения. Только потому, что мы - русские...
- Господи! - взмолился он, там, в следующей жизни, если она будет у меня. Роди меня таким, чтобы... Чтобы что? - взорвалось у Игоря прямо в сердце!

У Игоря не было ответов. Он просто хотел страстно жить, с одной стороны. А с другой? Роди меня другим! Чтобы я умел любить, как умеешь любить Ты.

Не было просьбы простить его, не было желания чем-то пожертвовать, ради счастливого исхода. Было сожаление. Сожаление не о том, что вся эта война...
А о том, что до неё - не ценил Игорь жизнь так, как он ощущал её сейчас. Не любил её. И, по сути, жил как все - используя других ради себя.

Дрон вдруг облетел Игоря со всех сторон. После поднялся метров на пять. И застыл. Ни ветерка, ни дуновения... Зловещая жужжащая тишина окружила Игоря со всех сторон.

Ну всё, - острой стрелой, колкая мысль пронзила Игоря прямо в сердце. - Это точно - конец. Сейчас он разгонится и этой бомбочкой врежется мне прямо в голову...

Там, в тёплом подвале за много километров, пахло лапшой быстрого приготовления, амфетомином, потом и пластиком.
Зверь — двадцатитрёхлетний Максим, бывший бармен из Винницы — прилип к экрану монитора. Его мир сузился до пикселей. Человек на экране не был человеком. Это была цель. Точка. Игрушка. Максим чувствовал лёгкий кайф, будто выигрывал в сложной компьютерной игре. Он прищурился, чтобы лучше разглядеть детали: как дрожит плечо у цели, как вжимается в землю. Это было лучше, чем любой хоррор в кино. Реальнее. Он прибавил газ, дрон взмыл выше, и Максим увидел на земле идеально чёткую тень от своего аппарата — огромную, чёрную, похожую на паука. Его паука. Он накрыл этой тенью сгорбленную фигуру. Полное обладание.

- Смотри, смотри! Эта сука боится нас, - выдавил Максим сиплым от возбуждения голосом. В наушниках захихикали.

Там, в темноте подвала, сидели такие же, как он. Бывший таксист, студент-недоучка, парикмахер. Никто из них не потерял на этой войне ни дома, ни семьи. Они потеряли что-то другое — себя. И теперь собирали по крупицам своё утраченное достоинство здесь, в этом цифровом колизее, где они были богами, насылающими молнии. Каждый их вылет был местью за собственную ничтожность. За неудавшуюся жизнь, за презрительные взгляды девушек, за унижения от начальников. Здесь же они были царями. И... Зверями.

- Зверь, гаси его, давай, чего тянешь! — подначивал голос в наушниках, голодный до зрелища.

- Сейчас, сучки, сейчас, — с наслаждением растягивая слова, прошептал Максим. Он водил дроном по кругу, как волк, играющий с загнанным зайцем. — Пусть эта свинья помолится своим богам.

Он не видел лица Игоря. Видел камуфляж, позу, цель. Его пальцы, привыкшие к липким кнопкам джойстика от PlayStation, теперь жадно сжимали стики пульта управления. Здесь был тот же принцип: прицелиться, нажать кнопку, получить очки. Только очки были невидимы и начислялись прямо в душу, заполняя чёрные дыры внутри.

«Вот он, ворог, — думал Максим, чувствуя, как от восторга сводит скулы. — Вот он, тот, из-за кого всё. Из-за кого я тут». Ненависть была абстрактной, как учебник истории, но она горела ярче всего в его жизни. Она делала его значимым. Без неё он был снова просто Максимом, неудачником из бара «У Ашота».

Он уже собирался сделать последнее, решительное движение большим пальцем — тот самый щелчок, который стирает одну вселенную, чтобы его собственная пустота хоть на секунду показалась меньше.

...

Зверь поднял дрон повыше, немного отступая от Игоря, и уже был намерен направить на него своё летающее исчадие ада. На его губах играла тонкая, почти детская улыбка победителя. Ещё секунда — и он получит свою порцию адреналина, свою крошечную, дешёвую победу над миром, который его не замечал. Он уже видел в голове вспышку, клубы дыма и восторженные вопли в наушниках. Это был пик его существования. Апогей.

Как вдруг!

Экраны в подвале вспыхнули ослепительно-белым. Не взрыв на картинке — нет. Свет пришёл извне, снаружи, из реального мира. Он ворвался через вентиляцию, через щели, через саму материю. Это был не свет — это была сама физическая мощь, превращённая в чистую, всеуничтожающуя яркость Смерти.

Последнее, что успел почувствовать Максим-Зверь, — это не боль. Это была мгновенная, абсолютная пустота. Пустота, которую он так старательно заполнял пиксельными смертями, наконец настигла его, расширилась до размеров вселенной и поглотила без остатка. Не стало ни хихиканья в наушниках, ни запаха лапши, ни липких кнопок. Не стало даже тени от мысли. Просто — свет. И затем — ничего.

Их не «убило бомбой». Их стёрло. Как стирают ошибку ластиком. Не геройски, не трагично — гигиенично. Без зрителей, без последних слов. Даже их собственные дроны, оставшиеся без хозяев, не знали, что оплакивать.

...

Но Игорь этого не знал. Он просто устал ждать и встал. Встал во весь рост.
- Умирать – так стоя! – решил он.

Прошла минута, три? Дрон висел там же, где был. Застыл на одном месте. Он был просто железкой. Пустым глазом, в котором больше не было ненависти, страха, торжества. Просто объект, зависший в воздухе, потому что его хозяин перестал существовать за долю секунды до нажатия кнопки. Вместе со всем своим мелким, ничтожным ужасом.

Игорь посмотрел на него, посмотрел на небо. Он шёл, не зная, что только что стал свидетелем не чуда, а чудовищной иронии. Тот, кто играл в бога, был уничтожен слепой, безличной силой войны, которой сам же служил. Его мучитель исчез, даже не успев понять, что и сам был всего лишь мухой в паутине, которую плели другие.

Только одна мысль выводила его из спокойствия – как прожить остаток дней так, чтобы, когда закончится вся эта злоба, не остаться, а стать Человеком… В отличие от того, кто на другом конце оптоволоконного провода, так и не успел даже попробовать.