Раздел II. 13

Вот и наши «африканцы» пожаловали!

Я всегда с  нетерпением жду их появления так же, как обычно ждал их Рэм. Похоже, что этот год стал переломным для моей жизни в Клуинде, как, впрочем, и для всей нашей команды после того, как исчез Рэм.

И эта жизнь вдруг потекла по иному руслу, а изменив свое течение, она как будто незаметно меняла свое пространство и время, хотя, казалось, что все оставалось на прежних местах: тихий Холминд с его чудесными пейзажами; наш серый дом с уютными комнатами; сами парни, которые, став немного старше и мужественней, все же  не утратили своего внешнего и внутреннего обаяния. Но в этом пространстве привычных вещей не хватало связующего звена — моего брата.

Единственным утешением, притупляющим  боль от этой непонятной потери, было осознание того, что она не являлась явной утратой, которую можно было засвидетельствовать физически. Можно было сколько угодно грустить и скучать без присутствия Егорова, но невозможно было даже представить, в каком пункте реального пространства он сейчас пребывает. И было совсем неправильным додумывать какие-либо обстоятельства относительно его участи. Оставалось только жить дальше без его присутствия и утешаться общением и поддержкой парней из нашей маленькой команды.

И вот, наконец, мы дождались прибытия наших горячих парней из Африки. Казалось, приезжая в наш не столь ласковый погодой регион, они всегда привозили с собой частичку Кении или Танзании: Майкл — темный от природы, Джекоб — прокопченный до костей под африканским солнцем, - оба пропахли пылью саванны и влажным воздухом диких лесов с Килиманджаро.

На тот момент вся команда находилась во дворе Дома: здесь каждый занимался своим обычным делом, но все враз замерли, повернув свои головы в одном направлении, когда с протяжным скрипом внезапно распахнулись ворота, и перед взором удивленных парней предстали Джекоб на вороной Фаре и Майкл на светло-рыжей Соне. Разумеется, никто не был готов к такой неожиданности, и этот трюк сыграл именно то впечатление, на которое рассчитывали прибывшие.



В седле у Макулы сидел мальчишка лет семи, такой же шоколадно-черный, как наш масай, но это был не его сын Салим, уж я-то это точно знала.

Мальчишка, казался сонным, когда Майкл снимал его с лошади: он только сильнее обхватил Макулу за шею, не открывая глаз.

- Устал с дороги! - Майкл нежно погладил его по курчавой голове. - Даже в самолете не вздремнул ни разу, все ему было интересно, а тут не выдержал перехода — в седле его укачало…

Макула понес мальчугана в дом, что-то выговаривая ласково на суахили. Домбрович стал помогать Джекобу расседлывать лошадей.

- Милый африканчик! - заметил Гемка со своего места, провожая завороженным взглядом «детей саванны». - Чей он? Откуда?

- Сын Морса… Мы ведь прямо из Танзании! У дока сейчас «аврал» с наганой, и мальчуган остался почти без присмотра. Ну, мы с Майки решили временно взять его под свою опеку, - отвечал Консилькорс на расспросы, между делом внимательно осматривая ноги своей лошади; вдруг, он недовольно зацокал языком и обратился к Домбровичу:

- Мика, у нас в доме есть бинты для сухожилий? Ты погляди, опять она засекает! Что же ты, малышка, стареешь? Больше не буду брать тебя с собой. В твоем возрасте тебе ни к чему лишние волнения. - Он похлопал Фару по зеркальной шее.

- Да, у нас достаточно бинтов, - отозвался мессер. - По своей работе я знаю, какая это проблема. Пусть отдохнет, потом займемся ее ногами.

- Постой! - командор Лео попытался поймать Джейка на слове. - Ведь у Морса есть только взрослая дочь, мне это точно известно.

- Ну, вы еще ничего не знаете о доке! - деловито-важно посмотрел на всех Консилькорс и улыбнулся. - Уж если рассказывать о нем, то не здесь и не сейчас. Согласны подождать до вечера? Будет что-то вроде сказки на ночь.

- До вечера потерпим, - согласился Юрий. - А пока — располагайтесь! Ведь вы у себя дома! Сима вас покормит.

- Наверняка все давно остыло, - стала извиняться я перед другом. - Согласишься подождать, пока я сварю кофе?

- Иди, отдыхай! - бросил Джекобу Мика и взял под уздцы Фару. - Мы с Сашей посмотрим лошадей. Не волнуйся, Конси, я все сделаю в лучшем виде!

Я потащила Джейка в столовую. Как ни странно, Макулы здесь не было. Я включила кофеварку, поставила на стол все, что осталось от обеда.

- Э-э, детка! Ты решила, что между моим отлетом из Танзании и появлением в Клуинде прошло ни как не меньше недели? И теперь ты можешь закармливать меня цыплячьим рагу, тушеными овощами и рисом с нутовой подливкой? - улыбнулся игриво Джекоб. - Я мог бы обойтись и чашечкой кофе. По европейскому стандарту сейчас время ленча.

- Не забывай, на сегодня я шеф-повар, а у меня каждый может есть в свое удовольствие когда хочет и сколько хочет. Пойду, позову Майкла. Уж он-то не откажется плотно подзаправиться!

- Поищи его в спальне, он укладывает Чака... - сдвигая к себе миски с едой, Консилькорс бросил в мою сторону лукавый взгляд, но я не обратила на это особого внимания и побежала наверх.

Забыв про осторожность, я резко распахнула дверь спальни, собираясь с порога позвать Майкла к столу, но, влетев в комнату, я тут же осеклась: Макула лежал на своей кровати, обнимая, прильнувшего к его груди Чака; оба они тихонько посапывали во сне и еще тесней прижимались друг к другу. Я вышла из спальни на цыпочках, аккуратно прикрыв за собой дверь.

- Ну как? - встретил меня вопросом Джекоб, набивая рот рисом и жмурясь от удовольствия. - Нашла его?

- Нашла. Он спит и во сне прижимает к себе Чака, словно мадонна младенца.

- За этим сорванцом нужен глаз да глаз! - начал объяснять Консилькорс. - Он никогда не видел больших городов, поэтому всегда норовит залезть в самое неподходящее место. Майклу пришлось ходить за ним буквально по пятам от самого Дар-эс-Салама. В конце-концов оба извелись: один от беготни и проказ, другой — от неусыпного бдения.

- Эй, Конси, ты же говорил, что тебе не под силу справиться с этой горой еды, когда я тебе ее предлагала! Это называется — нехотя поп индюшку съел! - я в недоумении оглядела стол с опустошенными Джекобом мисками. 

Консилькорс удовлетворенно похлопал себя по животу и сказал:

- Считай, что нас было трое! Спасибо, Сима, за угощение! Пойду вздремну, пожалуй. Усталость берет свое…

Он ушел, а я стала мыть посуду. Неслышно появился Саша в белой шапочке и в чистом кухонном переднике. Он поставил на на огонь огромную кастрюлю с водой.

- С ужином можно не торопиться, - сказал он. - Командор, Юрий и Мика поехали в город.

- Ты спросил у ребят, чего бы им хотелось на ужин?! - крикнула я сквозь шум воды и треск мокрой кастрюли на плите.

- Ты знаешь, им всем захотелось яичного омлета с добавлением сливок, тертого сыра и изюма, - он подошел ближе, чтобы я могла слышать его ответ.

Я закрыла кран и посмотрела на него с интересом.

- Что, так все и сказали?

- Все, все, - вздохнул он и опустил глаза. - И чаю побольше. Как его? Пусанского!

- А ты бы чего хотел?

- И я того же…

- Так чего ты вздыхаешь?

- Разве может так быть, чтобы всем враз захотелось одного?

- Если в последнее время мы все чаще стали высказывать общие взгляды на жизнь, то почему бы за столько лет знакомства нам не приобрести общие привычки и вкусы? Тебе это кажется необычным?

- В какой-то степени.

- Ничего… Зато не нужно ломать голову над меню, - успокоила я его. - Хуже, когда начинаются придирки к блюду, которое в команде не всем по-вкусу, но кому-то вдруг захотелось именно его. И тут не знаешь, как всем угодить…

Но Саша продолжал вздыхать. Наконец, он увлекся приготовлением ужина. Взбивая сырые яйца, он начал потихоньку напевать, постепенно переходя на более громкий тон, пока не запел во весь голос. Натирая сыр, я посмеивалась про себя. Саша любил петь очень громко, когда у него поднималось настроение или когда он слишком увлекался работой. Незаметно для себя я тоже стала ему подпевать:

Люблю я выпить по утрам
горячий чай со сливками
и есть салат, и есть салат
с зелеными оливками.
Несите, несите скорей шоколад!
И пастилу! И мармелад!

На приготовление ужина у нас ушла пара часов, потом мы занялись сервировкой стола. А тут еще ввалился Лео Паркер с огромным пакетом.

- Здесь шоколадные конфеты и мороженое для Чака, - сказал он. - Мальчишке, наверное, никогда не приходилось пробовать столько сладкого! Мороженое хорошо бы украсить фруктами и облить соком манго. А шоколад и зефир с виду и так привлекательные!

- Может еще приготовить молочный коктейль с ромом? - предложил Саша. - Ведь пить за здоровье Чака и его отца все равно придется.

- Неплохо! - согласился командор. - Лично я не прочь полакомиться сладеньким. Не каждый день выпадает столько удовольствий.

- Да, Рэм всякий раз мечтал о таком угощении, когда в Клуинде случались вне плановые торжественные мероприятия, - вздохнула я. - Ну, ничего… Когда он вернется, я сама поеду в город и скуплю для него в магазинах все мороженое.

- Думаю, по возвращении он забудет, что значит ребячиться, и тебе не придется  закармливать его сладостями, - усмехнулся Саша. - Он сам не захочет, чтобы его держали за прежнего бесшабашного Егорова. Он даст всем понять это по-нашему, «по-стариковски»!

- Не верю! - категорично возразила я. - Рэм всегда останется Рэмом. Это у него в крови!

- Посмотрим, - пожал плечами Саша.

*  *  *

Еще какое-то время мы раскладывали на столе сладости и готовили коктейль, и только по завершение этого позвали всех в столовую.

Каждый входивший вначале в удивлении таращил глаза на сервированный стол, потом восклицал что-то вроде «красота!» и спешил поскорей занять свое место.

Чак появился в сопровождении Макулы, одетый в чистенький серый костюмчик с выпущенным наружу белоснежным пушистым жабо и кружевными манжетами. Мальчугана посадили по центру стола на высокий стул, повязали батистовую салфетку. Каждый старался подсунуть ему кусочек повкусней.

Мессер, как было заведено в таких случаях, двинул речь, и все пили молочный коктейль и пели традиционную гавайскую застольную. Чак смотрел на всех нас своими большими глазами, блестевшими обсидиановыми осколками, и пытался понять нашу разноязыкую болтовню. И все же, по его виду можно было догадаться, что он не очень-то доверяет нам, поэтому мальчишка старался держаться поближе к Майклу или к Джекобу, но сладости уплетал за обе щеки. Наконец, его разморило, и он начал клевать носом. Макула заботливо вытер салфеткой его физиономию, перепачканную шоколадом и сливками.

- Что-то наш маленький принц больше похож на сонюшку, - пошутил Гемка.

- Просто он никогда так не наедался, - вступился за за мальчугана Джекоб, отвечая в таком же шутливом тоне. - Столько сладкого умял, невольно глаза начнут слипаться.

- Конси, ты не забыл об обещанном? - напомнил ему Радж Шив.

- Конечно нет! - ответил командор. - Время как раз подходящее…

- Тогда, идемте все в спальню, - предложил Юрий.

- Эй, без нас не начинайте! - крикнула я.

- Хорошо, мойте скорее посуду! Мы подождем.

Мика вызвался помочь мне и Саше, и, при его участии, мы быстро справились с уборкой в столовой и на кухне, и поспешили в общую спальню.

Здесь творилось что-то непонятное: кровати были сдвинуты полукругом, на подоконнике распахнутого окна примостились полураздетые парни, дыша свежим ночным воздухом. Чак лежал в постели, Макула чуть слышно напевал ему какую-то песенку.

- Ну что, начнем? - провозгласил Саша прямо с порога. - Кто будет рассказывать: Майки или Джейк?

- Наверное я, - сказал Консилькорс, а то Майк иногда увлекается…

- Да я и сам уступлю тебе это право, - хлопнул по своей коленке Макула. - И все из-за миссис Денис. Мне просто неприятно о ней говорить. Ведь именно она оказалась виновницей всех бед, случившихся с доком. Док просто геройский человек! И как только ему хватило сил пережить тяжелейшие испытания, выпавшие на его долю?

- Ну, так кто тут из нас получил пальму первенства освещать жизнеописание дока? - одернул разболтавшегося масая Консилькорс.

Майкл тут же закрыл свой рот ладонями, испуганно сверкнув белками широко раскрытых глаз.

И вот тут, из уст Джекоба Консилькорса, мы услышали рассказ, в высшей степени поразивший нас и заставивший взглянуть на нашего приятеля Дениса Морса другими глазами.

- Все вы знаете, что у Морса не заладилось с Ширли Морано сразу после свадьбы, -  Джекоб начал неспешно излагать историю дока Дениса тоном завзятого рассказчика. - Ее  нелепые капризы и безумные денежные траты наводили на мысль о том, что она выходила замуж не за простого ветеринара, работающего в питомнике приматов, а не меньше, чем за сына Рокфеллера. Никто не знает, откуда берутся подобные женщины, и кто внушает им мысль, что жить не по средствам — это чья угодно проблема, только не их самих.

Сначала док списывал импульсивный характер жены на период беременности, но, с появлением дочери Полы, положение в его семейной жизни ничуть не изменилось, возможно, даже ухудшилось. Поскольку Ширли не желала все свое личное время посвящать воспитанию дочери поэтому, едва Поле исполнилось пять лет, как Морсу не оставалось ничего другого, как брать ее с собой на работу. Не смотря на свое малолетство, Пола проявляла живой интерес к разному зверью, что несомненно говорило о ее задатках будущего зоолога.

В то время случился экономический кризис и многие потеряли работу, лишились жилья и надежды на достойное существование. Денис тоже оказался под угрозой увольнения, но руководство института по изучению поведения диких животных, сотрудничавший с питомниками в других странах и проводивший  научные исследования в сфере рефлекторной деятельности приматов, предложило доку работу внештатного сотрудника в Танзании, в центре Амари — тогда еще новом, не обустроенном и мало кому известном месте. Там нужно было все начинать с нуля: от постройки вольеров для животных, до установки сборных домиков для рабочего персонала и лабораторных помещений. Миссис Денис наотрез отказалась переезжать в дикую страну к нецивилизованным африканцам. Хотя до развода дело не дошло, но Морсу пришлось справляться с этими трудностями в одиночку, да и разлука с дочерью больней всего ударила по его отцовскому самолюбию.

Так док очутился в Танзании при поддержке института по изучению приматов под Атлантой. Гедеон Сабуми, основатель центра Амари, некоторое время помогал Денису в его работе по изучению поведения молодых шимпанзе, но вскоре работа угасла, центр пришел в упадок: институт перестал присылать инструкции на научные разработки, а с ними и деньги. И только благодаря частной практике ветеринара, а в окрестностях было немало ферм, нуждавшихся в его помощи, док сумел удержаться на плаву.

В то же самое время Сабуми  решил продать землю Амари по бросовой цене, с целью окупить затраты на постройку научного комплекса и на выплату денежного пособия рабочим. Но Морс хотел, не смотря ни на что, стать директором и учредителем, по его мнению, перспективного в будущем центра по изучению поведения диких животных саванны.

Через своих новых друзей в Танзании он послал прошение в государственный парламент взять Амари под опеку правительства, так как центр находился в окружении крупных национальных парков. Со своей стороны он обязался исполнять обязанности ведущего специалиста по диагностике больных животных в национальном приюте Саво, чья территория граничила с землей Амари.

Правительство согласилось выкупить у Сабуми весь участок, занимаемый центром, так как цена за акр была запрошена ниже рыночной стоимости. Через месяц Морс получил вексель пайщика компании, учрежденной государством. Жизнь в Амари закипела, центр объявили Обществом по изучению поведения диких животных: туда стали приезжать специалисты из Европы и из других стран. Молодой ученый Джек Дей навсегда поселился там, Майкл Макула, который оказался сметливым парнем и тем самым завоевал доверие Дениса, остался у него работать. В Амари, помимо приматов из Африки, Азии и Южной Америки, нашли свой приют другие крупные хищники и даже пара слонов.


Все это напоминало элитный зверинец, в котором проходили обследование и лечились местные редкие виды животных. Док даже производил свою вакцину от наганы и делал бесплатные профилактические прививки на фермах во время эпидемии.
 
Работники Амари, совместно с лесной полицией, также отслеживали и вели учет разных популяций животных, населявших парки, и охраняли их от браконьеров.

В один самый прекрасный и самый счастливый день в жизни дока, в благословенном месте Амари появилась его дочь Пола. Теперь, уже взрослая девушка, она показала такое рвение и умение в деле, которому ее отец посвятил всю свою жизнь, что все сразу поняли: династия Денисов будет править в этом славном месте науки не одно поколение. Пола с увлечением занималась экспериментальными программами с четвероногими обитателями питомника, возилась с молодняком, чистила  клетки и вольеры, а в свободное время рисовала саванну, Килиманджаро и свой новый дом.

Иногда она писала заметки о жизни центра, о смешных и печальных историях, главными героями которых были участники научных экспериментов: шимпанзе Юди и стареющий лев Клерон, которых доки считали полноправными членами своей дружной семьи. Так появилась на свет книга под названием «Доктора Денисы».

Пола не любила вспоминать свою жизнь до Амари, которую она проводила в пансионе изящных искусств, куда ее определила мать. Однако сама миссис Денис считала, что раз и навсегда обеспечила дочери успешную карьеру и блестящее будущее, выбрав ей престижное заведение. Ширли даже представить не могла, что, повзрослев, у Полы хватит смелости и сообразительности сбежать из пансиона, снять в банке со своего счета деньги и добраться до самой Африки, только чтобы быть рядом с отцом и заниматься любимым делом.

Разумеется, Морс был горд и счастлив, что такая умная и преданная дочь сама распорядилась своей судьбой. Значит, дело Амари будет продолжено благодаря опытным специалистам и членам славной династии. Но сам Морс был еще не стар, мог создать новую семью здесь, в Танзании. Невостребованное чувство любви и природное обаяние делали его желанным мужчиной.

Когда долго живешь в стране, где население внешне отличается от жителей того места где ты родился, однажды ты перестаешь воспринимать различия, потому что начинаешь считать себя таким же, одним из этих многих; ведь всюду есть и светлые и темные, упитанные и худышки, смешливые и хитроумные, упрямые и раздражительные; везде есть радость и печаль, заботы и безмятежность. Как любит поговаривать Дуглас: в мире существует две нации — мужчин и женщин — остальное разнообразие для нашего пытливого ума.

И вот, док встретил ту единственную черную богиню, которая стала связующим звеном между ним и африканской культурой. Ненси Хассейн, простая деревенская девушка, приехавшая в Амбосели в поисках работы, так же нашла своего великого воина саванны. И как тому было не случиться, чтобы от такой большой любви не родился такой чудесный ребенок, как Чак? Морса совсем не смущало то, что у Чака темная кожа, ведь ребенок был копией своей матери, и в Амари его все баловали, а уж сам док в нем души не чаял.

Но, как вы знаете, друзья, не понаслышке — счастье и печаль всегда идут рука об руку. Морс не допускал даже мысли о том, что когда-нибудь ему придется расстаться с Ненси. Она уже много раз напоминала ему, что хорошо бы навестить родителей в деревне, но у него не было для этого свободного времени, а отпускать ее одну Морс не соглашался, словно боялся чего-то. Вы все знаете, что значит потерять любимого человека, ставшего для вас смыслом жизни, и эта потеря тем тяжелее, если она происходит у тебя на глазах.

Это случилось в конце сухого сезона. Уже должны были пойти дожди, но засуха затянулась почти на месяц. Стада диких животных, в поисках пропитания и воды, откочевывали из охраняемых парков в горные районы, на свободную территорию, где бесчинствовали браконьеры. Работники резерватов буквально валились с ног от усталости в погонях за многочисленными стадами. Должен заметит, что это довольно опасное занятие — колесить по саванне за четвероногими беглецами, если ты не можешь предугадать намерение неуправляемого стада и не знаешь причину его миграции.

На этот тяжелый период Денису Морсу пришлось уехать из центра, и скучающая Ненси решила навестить родителей одна. Она наняла машину из города, но Чака оставила с Полой. Казалось, в намерении Ненси нельзя было предвидеть каких-либо серьезных последствий, случись это в другое время или возьми она водителя из числа местных фермеров.

Когда Морс вернулся с очередного объезда запыленный и усталый, он уже не застал Ненси дома. Док в тревоге обежал весь питомник, увидев Полу и Чака в вольере молодняка, спросил, где Ненси.

- Она поехала в деревню к родителям, - ответила Пола.

- На чем?

- Она вызвала машину из города.

- И они поехали через саванну? - Морс побледнел.

- Ну, да… Ненси оставила записку там, в лаборатории.

- Ты не должна была отпускать ее одну, без меня! - закричал Морс. - Они поехали по западной дороге?

- Да. А что случилось?

- Отряд Хедли и Бланша сейчас преследуют по ней стадо обезумевших слонов. Если они не смогут повернуть стадо и остановить, загнав их в пересохшее русло, ты, конечно, знаешь что может произойти…


Уж кто-кто, а Морс знал наверняка, что беспечность Ненси могла обернуться для нее катастрофой, и это был не тот случай, когда можно было утешать себя благоприятным исходом. С другой стороны, возможно, это была не человеческая беспечность, а чисто роковая неизбежность.

Прихватив на всякий случай ружье, Морс заскочил в еще не остывший джип и устремился в погоню. Каким-то внутренним чутьем он  определял куда нужно ехать. В какой-то момент ему показалось, что там, впереди, он видит зловещее облако пыли. Док выжимал из автомобиля самую предельную скорость: казалось, шины на колесах начали плавиться, а радиатор дымился от перегрева.

Теперь Морс различал бурых гигантов, шедших в стаде плотной массой; гул от их движения стоял как во время извержения вулкана, а где-то там, впереди, мчался автомобиль, в котором сидела Ненси. Растерявшийся шофер, в страхе подгоняемый идущей по пятам опасностью, даже не мог сообразить, что нужно повернуть руль в сторону.

Док, пытаясь объехать и обогнать стадо, решил совершить маневр, и тут же его джип на огромной скорости ткнулся в неожиданное препятствие. Дениса выкинуло с  сиденья через открытый верх, от мощного удара загорелся двигатель, а через несколько секунд автомобиль разнесло взрывом. Один из увесистых обломков упал на Морса, разодрав вместе с одеждой кожу на спине и на обеих ногах. Но Денис не чувствовал боли; он сбросил с себя дымящийся обломок и побежал вперед. Но он уже не мог спасти свою любимую — маленький, слабый человек.

Стадо затерялось где-то далеко в саванне; на дороге валялись исковерканные части машины; в пыли невозможно было разглядеть тела людей. Морс остановился и, как безумный, озирался кругом; он хотел закричать, но не услышал собственного голоса. Тут только он почувствовал нестерпимую, острую боль в ногах и потерял сознание. Подобрали его люди из отряда Хедли и привезли в Амари.

Он лежал без сознания еще несколько дней, но Пола, как одержимая, ухаживала за ним и не уступала место сиделки никому из помощников, не спала даже по ночам. Наконец Морс пришел в себя, но смотрел на всех отсутствующим взглядом, словно никого не узнавал. Потом выяснилось, что он совершенно разучился говорить. Пола была расстроена и часто тайком лила слезы. Юди тоже часами просиживала у дока в комнате и тяжко вздыхала. Оба: отец и дочь таяли на глазах.

Вызвали врача из города. Он осмотрел Морса и сказал, что у того дела идут на поправку, организм здоровый, только необходимо усиленное питание, а потеря речи — результат тяжелого потрясения.

Пола стала раздражительной, в ее голосе появились резкие, нервозные нотки. В питомнике не стало слышно ее смеха и веселой болтовни.

Как-то, во время традиционного кофе на веранде, Чак стал вертеться и разлил содержимое своей чашки на чистенькую, накрахмаленную скатерть. Пола вспылила от негодования и отшлепала сорванца. В другое время она скорее всего сдержалась бы, но тут… Чаку было совсем не больно, но он устроил громогласный протест в силу своего мальчишеского упрямства. Он ревел так надсадно и жалобно, что Пола тут же расплакалась сама. Она прижала мальчугана к себе, и они вдвоем предались излиянию чувств.

До Морса донесся громкий плач Чака, и он стал испуганно звать сына. Пола услышала непонятный шум в спальне отца и поспешила туда.

- Что с Чаком, Пола? - хрипло спросил док, слегка заикаясь; и тут Пола разревелась не хуже Чака.

С тех пор дела у Морса пошли на поправку. Правда, он еще долгое время заикался, но потом и эта заикость прошла. Но Ненси он так и не смог забыть. В день ее гибели он каждый год приезжает на то место, где теперь посреди саванны лежит большой плоский валун с надписью: «Милой Ненси с любовью», приносит букет цветов и подолгу разговаривает с ней.

Чак растет среди четвероногих питомцев центра, совсем как когда-то Пола в институтском питомнике Атланты. Еще один Денис, возможно тоже будущий доктор, когда-нибудь возвеличит своим старанием славное место Амари.

И, совершенно неожиданно, несколько месяцев назад, док получил письмо от Ширли, ведь они так и не оформили свой официальный развод. Она собиралась приехать в питомник, чтобы разузнать, есть ли у Дениса стабильный доход в настоящем бизнесе, и на что ей можно рассчитывать в случае расторжения брака. Пола давно была совершеннолетней, так что миссис Денис могла рассчитывать только на покрытие расходов на адвокатов, если возникнет спорное дело. 

В связи со сложившейся ситуацией, док мог только предположить масштаб скандала в отношение Чака со стороны миссис Денис, которая питала к африканцам самое черное неприятие. Поэтому, дабы не травмировать психику ребенка, Морс счел приемлемым отправить его на время куда-нибудь к друзьям. - Здесь Джекоб сделал небольшую паузу, как бы подводя итог всему изложенному. - Самым близким и безопасным местом было мое ранчо, но, поскольку, я уже не мог отменить свое традиционное ежегодное посещение Клуинда, то, с благословения дока, я решил привезти Чака в нашу здоровую, мужскую компанию.

Конси оказался изумительным рассказчиком; ему вполне можно было доверить освещение событий в летописи нашей странной, но не менее интересной жизни в Клуинде. Все с сочувствием и симпатией глядели на Чака, который уже спал. И каждый из нас в душе желал ему радостных дней в команде и счастья в необозримом будущем.