Папа видит всех насквозь

В субботу мы с папой поехали на машине в зоопарк. Я давно там не была.
Соскучилась. Особенно по павлину. У него хвост как веер из глаз.
Но по дороге зазвонил телефон, и папа после разговора смущённо произнёс:
— Сашенька, надо заехать на работу. На пять минут я тебя оставлю у тёти Леры.
Я знала, что папины «пять минут» — это долго. Но спорить не стала, потому что
зоопарк никуда не денется, а папа расстроится, если я не соглашусь.
Папа — врач. Он смотрит на картинки и говорит, что болит. Мама говорит — он видит
людей насквозь. Я думала, она шутит. А называется такой врач — рентгенолог. Я
запомнила это слово, потому что оно смешное: рент-ге-но-лог. Оно звучит часто
дома. Моя родная тётя Лера тоже рентгенолог и работает вместе с папой.
Я обрадовалась — увижу её. Мы с ней друзья. Она для меня просто Лера.
В больнице мы пришли в рентгеновский кабинет.
— Привет, Саша! — сказала Лера. — Как дела? Садик, английский, гимнастика…?
Я грустно кивнула:
— Сплошные дела.
Когда Лера на меня посмотрела, мне показалось, что она уже всё про меня знает.
Даже то, что я утром не доела кашу. Она же рентгенолог!
— Лер, покажи Саше что-нибудь интересное. Я на десять минут, — произнёс папа и
вышел из кабинета.
Вот уже десять минут! Ну-ну.
— Хочешь посмотреть, как я работаю? — спросила Лера.
Я хотела в зоопарк. Но кивнула, чтобы её не расстраивать.
Комната была маленькая. Стол, компьютер, много кнопок. А в стене — большое окно.
Не на улицу, а в другую комнату. Там над высокой кушеткой висел большой
фотоаппарат. Рядом сидел дядя, положив руку на кушетку. Грудь дяди закрывал белый
фартук.
— Это пациент. А фартук, как доспехи рыцаря, защищает тело от вредных стрел-
лучей, — сказала Лера.
Я представила дядю рыцарем. Только без меча.
— А почему дядя пришёл к вам?
— Он упал и сильно ударил руку. Посмотрим, целы ли косточки.
— А как это — посмотрим?
— Сфотографируем.
Я не поняла. Рука же не открывается. Я видела косточки у курицы, когда мама её
разделывала. Но там всё разрезано… А дяде не будет больно?
В комнате с дядей была ещё одна тётя в белом халате.
— Лаборант, — сказала Лера.
Она положила дядину руку ровно-ровно. Потом вышла к нам и закрыла дверь. Момент —
и снимок готов.
— Смотри на экран, — сказала Лера.
На одном из мониторов появилась картинка. Я сначала не поняла, что это. Белое на
чёрном. Палочки какие-то, веточки. Но Лера объяснила. Это рука! Но не рука-рука,
а то, что внутри. Кости. Много маленьких косточек, и они все вместе, как горошины
в стручке. И белые веточки от них — пальцы.
— Вот, — сказала Лера. — Видишь? Это пальцы. Я посчитала. Правда пять.
— А вот тут, — Лера показала пальцем, — видишь чёрную полосочку?
Я прищурилась. Полосочка была тоненькая, как царапинка.
— Это трещина. Косточка треснула. Теперь наложат гипс, и кость срастётся.
— Хочешь, покажу ещё картинки? — спросила Лера.
Ещё бы. Картинки я люблю. Стало по-настоящему интересно.
Лера стала показывать рентгеновские снимки на компьютере. Белые кости на чёрном
фоне. Как на рисунках скелета, но настоящие, живые. Руки, ноги. Грудная клетка из
рёбер. Я пощупала свою. На месте. Таз. Похож на тазик в нашей ванной.
А вот и железки, как у робота, — это после операции, объяснила Лера. На спине
много-много косточек столбиком. Позвоночником называется.
А это что? Я такое видела на пиратском флаге. Череп. Только настоящий. Чей-то.
— Это… это живой человек? — прошептала я.
— Живой, живой — улыбнулась Лера. — У всех под волосами и кожей есть череп. И у
тебя тоже.
Я потрогала свою голову. Да, на месте.
— Вот тут зубы. Видишь? — продолжила Лера.
— А мозги?
— Мозг плохо видно на таких снимках. Для этого есть другой аппарат.
Я потом тебе покажу.
Я помолчала. И спросила:
— А мысли?
Лера посмотрела на меня. Глаза у неё улыбались.
— Мысли не видно.
— Совсем-совсем? И тайны?
— И тайны. — Лера улыбалась.
Я выдохнула. Даже не заметила, что задерживала дыхание. А то я уже испугалась —
по-настоящему. Я подумала: если Лера видит людей насквозь, то она может увидеть и
мои мысли. И папа тоже. А у меня там всякое. Например, что я утром разозлилась на
маму. И что я хотела в зоопарк, а не на работу.
Но мысли не видно. Это хорошо.
Или плохо?
Тут вернулся папа. Пять минут длились полчаса.
— Ну что, познакомилась с нашей работой?
— Да, — сказала я. — Вы с Лерой видите людей насквозь.
— Почти, — сказал папа и подмигнул Лере.
Я посмотрела на папу. Он был обычный — в его любимой рубашке в клеточку, синих
джинсах, в руке держал авторучку. Так могут выглядеть волшебники. Как Лера и их
друзья. Каждый день они заглядывают внутрь людей.

В зоопарке я смотрела на павлина. Он распустил хвост — веер из глаз. А что они
могут видеть? А я смотрела на него и думала: под этими перьями — кости. Папа бы
увидел. А павлин бы, наверное, удивился. И у жирафа кости. И у слона — только очень большие.
Вечером я читала с мамой книжку. Папа сидел за компьютером и описывал снимки.
— Мам, а ты хотела бы, чтобы кто-нибудь видел твои мысли?
Мама отложила книжку.
— Нет, наверное. А ты?
Я подумала.
— Не знаю. Иногда — да. Чтобы не объяснять.
Мама улыбнулась и обняла меня.
Папа видит людей насквозь, но не мысли.
А мама не видит ничего — но всё понимает.
Странно всё устроено.