Окромление

- Поговорим? – академик Лосев снял маску.
- Поговорим, - Ирина Васильевна положила свою на соседний столик.
- Не надоело заниматься просветительством, метать бисер и так далее?
- Надоело, - Ирина Васильевна налила себе в бокал шампанского.
- А мне? – академик Лосев оторопел от такой бестактности.
- А что я могу поделать? Программу такую заложили в меня супостаты…
- Как в фильме "Судья Дредд"? – академик Лосев баловался земными голливудскими фильмами.
- Похоже, только там ему заложили программу вязания, а мне метать бисер перед свиньями, - было видно, что Ирина Васильевна смирилась с уготованной ей участью.
- Это твой крест? – академик Лосев нахватался земных фразеологизмов.
- Зачем звал? – пропустила мимо ушей Ирина Васильевна.
- Серьезные люди интересуются, почему мало в интернете висишь, почему ютубы перестала посещать? Замышляешь недоброе? – академик положил рядом с собой аннигилятор.
- Вот скажи мне, фаэтонец, в чем, правда? – Ирина Васильевна достала одну зубочистку. – Ну, не могу я их смотреть, проклятых, хоть бы мультики какие…
- Раньше же могла? – увидев зубочистку академик Лосев спрятал аннигилятор - по Вселенной еще ходили слухи, что сделала Ирина Васильевна одной зубочисткой с тремя галактиками.
- Дибилоиды. Зачем они в свои ролики вставляют самозванца? И так ясно, что труп сдох, что все они матрасы. Раньше такого не было, - Ирина Васильевна развела руками.
- И что? – примирительно произнес академик Лосев.
- Рассказывай о дерьме, но не показывай его каждые пять минут. В наше время такого не было, - в какое это "наше" Ирина Васильевна не уточнила. – Последнее время все словно с ума посходили, смакуют и смакуют, жуют дерьмо и поругивают, типа, горьковат, нет, сладковат, нет, это камуфляж… - Ирина Васильевна сплюнула и прополоскала рот. – Гр-р-р-х-х!
- Смотрю, я на вас землян и удивляюсь, - академик Лосев решил поудивляться. – Два с лишним года вам показывают самозванца, а вам хоть бы хны. Жить без него не можете. Окромляетесь?
- Все сложно, - Ирина Васильевна примирилась сама с собой. – У нас до сих пор труп в Мавзолее валяется как сто лет. И нормально. В СССР труп Ильича, с лампочкой или без, сидел в каждой заднице, носили на груди и пели: "Ленин в тебе и во мне…". Одна мой кореш, прежде, чем опрокинуть рюмочку, снимала значок с трупом с груди, чтобы он не видел, как она грешит. Многие так считали. Представляешь, какими высоконравственными совками мы были?
- … - академик Лосев представил и окаменел.
- Так что холодильник еще цветочки, - Ирина Васильевна вспомнила молодость. – Психология. Разве нас волнуют тысячи людей, которые подыхают каждую минуту? Ну, сообщили бы "оне" о том, что сдохла эта гнида, думаешь, кого-то это заволновало? Никого. Ни горести, ни радости. Например, чиновник, получает эту весточку – что он первым делом думает? Будет новый начальник? Смогу воровать или нет? – Проходит время, ничего не меняется, он облегченно вздыхает. А тут революционеры – вставай народ, труп сдох! Или труп ожил! Для него важно, чтобы ничего не менялось, а сдох или не сдох – насрать. Он выбирает там, где ему лучше – где он живее всех живых.
Украинцы тоже окромляются, надо быть дебилом, чтобы думать, что если бы труп сдох, то война сразу бы прекратилась. Значит, им тоже выгодно? Значит, они получают то, что заслужили?
- А дядя Сэм? – академик Лосев раскаменел.
- Если тебе скажут, что президент Папуа Новой Гвинеи самозванец, тебе будет плевать, потому что ты никак не сможешь это проверить – негры все на одно лицо. Или дядюшка Си – их китайцев хрен поймешь.
- Разберешь, - поправил Ирину Васильевну академик Лосев.
- Не умничай. Это могут сделать только россияне, потому что его голос, мимика, невербальные движения сидят у них в жопе и гландах, но они этого не делают. Почему? – Потому что насрать – один матрас, два матраса, сто матрасов. Как тот чиновник.
- Тогда, что ж ты душу себе надрываешь? – академик Лосев сам себе удивлялся. – Если вокруг тебя одни матрасы?
- Дебилы.
- Матрасы.
- Дебилы.
- Хорошо остановимся посредине.
- Дебиломатрасы.
- Сколько еще нужно положить трупов, чтобы война закончилась?
- Хоть сто миллионов, - у Ирины Васильевны были революционные взгляды на проблемы.
- И не жалко?
- А когда ты взорвал Фаэтон, тебе было жалко?
- Кого?
- Так и мне.
- Хорошо было в СССР? – академику Лосеву показалось, что Ирина Васильевна скучает. – Скучаешь по тому времени?
- Оно меня пугает. Как вспомню, будто жила во сне. Будто не я. И вроде все правильно, но… - Ирина Васильевна искала подходящий фразеологизм. – Отряд не заметил потери бойца. Те, кто не спали, казались врагами народа. Надо, надо, надо, надо… Нада! - Ирина Васильевна сорвалась на крик. – Как паутина, и что-то понимаешь, и о чем-то догадываешься, а другого выбора нет, и проснуться не можешь, и снова просыпаешься, и снова тот же сон, сон во сне и до бесконечности.
- Труп, который сдох, вас разбудил?
- Нет, труп, который сдох - это результат, следствие спячки, пролежни в мозгах. Создали новый сон спин-офф - добавили в сюжет Александра Невского, рюриков, печенегов, матрасов. Теперь я, как те враги народа, что жили в СССР рядом со мной, вызывавшие у меня презрение, отвращение, жалость и так далее.
- Так везде, в любой стране, в любом народе, во все времена, - академик Лосев поправил на себе манто из обезьян. – Многие не согласятся с тобой. Так легче жить. Люди скучают по таким временам. И по временам холодильника будут скучать.
- Позвонила дальняя знакомая, скоро восемьдесят. Расчувствовалась. До сих пор не может забыть, как в молодости прокляла ее мать за то, что не спросила благословления, когда выходила замуж. А сама сдала ее ребенком в детский дом. И жизнь была у нее не сахар, как и у миллионов других. И думает до сих пор, что в проклятье дело…
- Нет?
- Да.
- Да?
- Нет.
- Этот русский язык меня доканает, - академик Лосев подкинул в камин поленья из обезьян.
- Я ей объяснила, что мать ее не прокляла, она оттолкнула своего ребенка, зная, что иначе она не уйдет, и может пострадать, как и она, пойдет ее путем.
- А кто была ее мать?
- Обычная колхозница, передовица, на доске почета висела, и "баба и мужик".
- Тогда не понимаю, - академик Лосев подкинул еще поленьев.
- СССР создал систему "рабство трудящихся". Чтобы родители не волновались за детей, пока те дают пятилетку в три года, была создана система детских гулагов, где штамповали нонешнюю молодежь. У родителей на воспитание просто не было времени, а тут такое подспорье - и накормят, и обучат, и проследят, чтобы не баловались, и пионерские лагеря и кружки, и праздники, и соревнования…
- Счастливое детство?
- Вот родители и были уверены, что пока они на работе за ребенка можно не волноваться. А где-то это было единственным выходом, чтобы помочь ребенку в жизни, дать толчок, вот и сдавали в интернаты, в детские дома при живых родителях. А ребенок разве понимает? Не хочет уходить от мамки. Вот и проклинали своих детей, отказывались, бросали – для их же пользы. Знали в подкорке, что так им будет лучше.
- А сами родители  становились передовиками производства?
- Это тоже была система выживания, в форме социалистического соревнования – оркестр, почетные грамоты, доска почета, растворение личности в водке и коллективе. Иногда дети не прощали родителям свое счастливое детство. Что нужно сделать, чтобы оттолкнуть ребенка? – Обругать, обозвать, наказать, проклясть. Я уже говорила Галке, как мужик при новой жене в мороз, ночью отвез детей за несколько километров и оставил в каком-то стогу сена. Утром их, плачущих, услышали доярки и сдали братьев в детский дом. Сюжеты "Морозко" не выдумка. Отец – изверг? Или он понимал, как им тяжело придется с мачехой?
- И?
- Говорю ей, товарищ, так у нас было принято обращаться к товарищам. Ну, какое проклятье? Твоя мать любила тебя, но время было такое, это было единственным способом тебе помочь. Да, детдом, но посмотри, какую прекрасную жизнь ты прожила. Сколько у тебя настоящих друзей и подруг, восьмой десяток заканчиваешь, полмира объездила, высокие должности занимала, капитан третьего ранга, мужики тебе, махонькой, в пояс кланялись, образование, почетный гражданин города… А если бы она, мать-одиночка, тебя не оттолкнула тогда? Чтобы из тебя вышло? Ни ей, ни тебе, так бы и мыкались, держась друг за дружку, дальше колхоза бы не выехала. Из любви к тебе она так себя вела. Понимать должна.
- Поняла?
- Не знаю, не все то, что кажется.
- А минусы?
- Не каждой сироте при живой матери так везло. Пока эти дети осваивали Север, Сибирь, Дальний Восток – это был их потолок - другие грели жопу в Москве и других крупных городах. Социальное неравенство еще никто не отменял. Ей повезло, но она этого даже на закате восьмого десятка не поняла, все обиду на мать держит. Ну, а "везунчики" давно сошли в могилу, на пирожных и перинах долго не протянешь.
- Так засияет Россия или нет? – академик Лосев достал попкорн.
- Лосев, вы же не ребенок, а такими глупостями занимаетесь, - Ирина Васильевна достала свой попкорн. – Насрать, засияет или сгорит синем пламенем.
- Это конечно, но восстание живет надеждой, - академику Лосеву вспомнилась фраза из "Звездных войн".
- Таков человек. Все предопределено до последнего вздоха, а мы продолжаем мечтать, надеяться, строить планы, бороться, выживать и верить, что все можно изменить.
- Но на ютубы все же заходи почаще, – академик Лосев надел маску.
- Випиены неделю-две работают потом отрубаются, приходится по пять-шесть штук новых скачивать – Ирина Васильевна показала смартфон. – Один для одного работает, другой для другого. Потом снова поиск рабочей версии. Блокируют, гандоны.
- А где у тебя мессенджер Фак? – академик Лосев посмотрел на экран.
- Пусть себе в жопу засунут и бегают, - Ирина Васильевна тоже надела маску. Окромление закончилось.