Засекреченный подвиг. Часть 5. Ключи силы

М О Л О Д А Я    Я Р О С Т Ь

  До пятого класса Наташа Бердникова мало чем выделялась среди своих сверстниц. Затем наступило время явных перемен. Через год она вышла в твердые отличницы. Поведение девочки между тем трудно было назвать примерным: она была способна на смелые и волевые поступки. Отказалась от щадящего режима для своего больного сердца и бегала лыжные кроссы наравне со всеми.
  Бывшие одноклассники о ней не раз отзывались как о Жанне д`Арк. Юная французская героиня Столетней войны стала популярной в Сураже в последний предвоенный год. Тогда в программе обучения 6-7 классов впервые появилась история средних веков и в школу поступили учебники по этому предмету. Ребята возрастом постарше отнеслись к этой литературе как к занимательному чтению. Делились между собой впечатлениями. Наташа Бердникова рассказывала куда больше и интереснее того, что было изложено в школьном учебнике.
  Как оказалось, в книгах своих старших сестер, уехавших на учебу в столичные вузы, она нашла увлекательное дореволюционное издание Марка Твена о жизнеописании юной француженки, которая в семнадцать лет и, будучи по своему положению близкой к простонародью, заняла пост главнокомандующего вооружёнными силами целой страны. Подобных примеров мировая история еще не знала.

  Не с той ли старой книги Наташе стала близка Жанна д`Арк как пример для подражания? А разве случай, когда Орлеанскую деву якобы посетили видения святых, не мог вдохновить вчерашнюю девятиклассницу в разговоре с Владиком Войткевичем на рассказ о мифической встрече с партизанами в унечском лесу?
– Подобрать смелых ребят и ждать? – Владлен перебил рассказ Наташи. – Но этого мало.
– Мало ребят?
– Мало для того, чтобы считать себя организацией.
– Но это же вы, в чем я абсолютно уверена, расклеивали листовки?
  Улыбка Владлена показала, что отрицать этого не будет:
– О победах на отдельных участках фронта? К сожалению, не так часты эти победы. Надо переходить от листовок к более серьезным делам, которые бы множили наши победы на фронте. Для этого нужна организация. Тщательно продумать  все детали ее создания.
  Так или иначе, но эта встреча дала начало формированию в городе организованного подполья.

  До начала семидесятых годов прошлого столетия слова о существовании подпольной организации в Сураже можно было отнести даже не к смелым, а к крамольным. Те явно противоречили устоявшемуся в Сураже официальному мнению.
В книге «Отчий край Суражский» издания 2007 года краевед Михаил Мехедов явно разделяет позицию бывшего первого секретаря райкома Руленкова, чуть ли не повторяя вслед за ним, что в силу объективных и субъективных причин в районе не удалось создать организацию комсомольского подполья. Для такого вывода Михаил Мехедов обращается к другому аргументу.

  Для подпольной работы райком комсомола якобы оставил десять человек. В это время организация лишилась своего вожака Федора Бондарева. В апреле 1941 года он прибыл в Севастополь на курсы переподготовки. Там его застала война. Федор сражался на корабле, в одном из боев геройски погиб. Версия краеведа о том, что гибель Бондарева могла повлечь за собой разрушение ранее выстроенной в Сураже организации комсомольского подполья, является несостоятельной.
Работа по созданию подпольных комсомольских организаций на местах реально могла быть начата никак не раньше нападения фашистской Германии на СССР. Затем должна была появиться Директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 года. Ее требования стали предметными в постановлении ЦК ВКП(б) от 18 июля 1941 года «Об организации борьбы в тылу германских войск» и утверждённой в том же июле инструкции ЦК ВЛКСМ «О работе комсомольских организаций в районах, временно оккупированных немецкими захватчиками». Но в Сураже дооккупационного периода эти документы не оставили за собой каких-либо следов. Не был получен и главный результат, каким могло быть организованное комсомольско-молодежное сопротивление врагу с момента его  появления на  суражской земле.

  В комсомольскую подпольную группу, что стихийно стала формироваться на Вязицком в доме Натальи Михайловны Шубабко и Владлена Войткевича, однажды придет Алексей Агеенко.
  В судьбе этого суражского подпольщика уже после войны обнаружится много общего с судьбой командира краснодонской «Молодой гвардии» Ивана Туркенича. Оба в одно время поступят на ускоренное обучение в Севастопольское училище зенитной артиллерии. Первого июня 1941 года для них состоится последний предвоенный выпуск. С лейтенантскими погонами Иван Туркенич получит назначение на Урал, Алексей Агеенко – в центральную часть Украины. Алексей попадет в окружение, сбежит из плена и укроется в Сураже у родственников. Через год Иван Туркенич будет направлен на средний Дон, похоже, как Агеенко, переживет окружение и плен. Побег из лагеря также окажется успешным. Убежищем для Туркенича станет Краснодон, где он жил до войны. Затаиться здесь было проще. Довоенный Краснодон превосходил Сураж по численности населения в два с половиной раза и по площади – более чем в шесть раз. Гарнизон оккупационных сил в Краснодоне не отличался слаженностью: помимо немецких частей здесь располагались венгерские и румынские подразделения.

  Не будь даже таких удивительных совпадений в биографиях Агеенко и Туркенича, сравнение Суражского подполья с «Молодой гвардией» Краснодона напросилось бы само собой: много почвы для аналогий.
  Зарождение комсомольского подполья в Сураже произошло в начале осени 1941 года через три недели после нашествия немцев. Краснодон будет оккупирован фашистами 20 июля 1942 года. В конце июля и начале августа в городе появятся первые антифашистские молодежные группы. Они будут разрозненными, и их число достигнет девяти с учетом прилегавших шахтерских поселков.
  Многие молодогвардейцы до войны учились в одной и той же школе. Первые суражские подпольщики также в основном были учениками средней школы №1.
  И те, и другие подпольные группы возникли стихийно. В каждом случае свою роль сыграл радиоприемник: в Сураже – собранный руками Владлена Войткевича, в Краснодоне – тот, что Олегу Кошевому достался от родного дяди. Первой акцией сопротивления немецким оккупантам в Сураже и Краснодоне станет изготовление и распространение листовок.

  Рассказывая о «Молодой гвардии» как организации, российские политические словари и энциклопедии неизменно называют ее комсомольской из-за преобладающего там числа членов ВЛКСМ. Но для ребят в момент создания подпольной организации значение имело, насколько полно ее построение соответствовало Уставу комсомола.
  В своем отчете, составленном после освобождения Краснодона, Иван Туркенич пишет о «Молодой гвардии» как о первичной комсомольской организации, которая ввела временные комсомольские удостоверения. Но все же за основу внутреннего устройства молодежного подполья была принята структура армейского подразделения с командиром, комиссаром, штабом, что представлял собой подобие комсомольского бюро, куда ребята избирались голосованием. Группы-«пятерки» напоминали собой взводные отделения при жесткой армейской дисциплине: явным было влияние офицеров и других красноармейцев, которые после побега из фашистских лагерей продолжили борьбу в рядах «Молодой гвардии».

  Дальнейшее повествование еще не раз будет возвращать нас к ситуации в Краснодоне для большей наглядности тех или иных особенностей в становлении и развитии Суражского молодежного антифашистского сопротивления.
  Советские газеты «Правда», «Известия», «Красная звезда» и особенно «Комсомольская правда», которые появились в Сураже в первые дни после его освобождения от фашистов, свои страницы посвящали Указу Президиума Верховного Совета СССР от 13 сентября 1943 года о присвоении звания Героя Советского Союза молодогвардейцам Краснодона и рассказам об их судьбах и подвигах. На молодых суражских подпольщиков, не просто переживших оккупацию, а в личной борьбе с фашизмом приблизивших победное для своего края время, своих казненных товарищей поставивших в один ряд с молодогвардейцами, эти публикации произвели мощное впечатление и могли наложить отпечаток на их рассказы о своем боевом прошлом.

  Показательными в этом плане являются опубликованные 29 января 1966 года в газете «Восход» Суражского района воспоминания учительницы Натальи Литвиновой (Гладченко) «Их имена не будут забыты» о становлении комсомольской организации в условиях подполья.
  «Как же создана была эта организация? – задает вопрос бывшая подпольщица и сама отвечает на него. – Организатором её был Малюченко Леонид. Штаб организации — Бердникова Наташа, Войткевич Владислав, Шубабко Наталья Михайловна.
  Под Новый 1942 год мы собрались у Шубабко Натальи Михайловны – я,
Бердникова Наташа, Панус Зина, Кохан Лена, Малюченко Лёня, Кохан Анна, Мехедова Нина. Лёня сказал, что отныне у нас будет комсомольская группа, борющаяся с немцами.
  Он прочёл нам клятву, которую сам составил, и мы её подписали. В ней говорилось: «Я, член комсомольской группы, клянусь, не щадя своей жизни, мстить врагу, пусть умру под тяжкими пытками, но никого не выдам». После этого мы стали встречаться чаще, вместе читали советские книги, вспоминали школу, пели советские песни полголоса, и как-то легче было жить в те мрачные дни».

  От «Молодой гвардии» заимствованы штаб как руководящее звено организации и клятва. Она, клятва, является частью художественного произведения Александра Фадеева, не реальным документом. В историографии на нее ссылаются как на клятву Олега Кошевого, кто первым произносит этот текст в книжном повествовании. Клятва суражских подпольщиков в изложении Натальи Гладченко кратко передает суть клятвы литературных героев Краснодона при сохранении структуры и ключевых слов.

  На клятву Малюченко никто из ветеранов Суражского подполья кроме этой девушки больше в своих воспоминаниях не ссылается. Сомнения вызывает и то обстоятельство, что молодые подпольщики не произносили вслух клятву перед товарищами по оружию, а в нарушение конспирации якобы ставили под ней свои подписи: попади лист к немцам – подполье неминуемо было бы обречено на провал.
  Подчиняя Уставу ВЛКСМ свою подпольную организацию, юные суражане одновременно принимали на себя закрепленное в его строках обязательство, клятвенное значение которого они особо осознавали в тылу врага: «быть беззаветно преданным великой социалистической родине и быть готовым отдать для нее все свои силы, а если понадобится — и жизнь».
  Сомнения в реальности этого события в канун второго года войны возникают, когда в материалах выездной комиссии Брянского обкома КПСС, 1974 года, находишь обращение Натальи Гладченко к одной из бывших подпольщиц, упомянутой в публикации, с наставлением, о чем той в ответ за такое внимание следует написать в газету. В тексте Натальи Гладченко встречаются неточности в именах участников собрания, неожиданным является упоминание в этой комсомольской организации подпольщиц из группы Ольги Кохан. Наталья Михайловна Шубабко, мать Владлена Войткевича не могла входить в штаб комсомольского подполья с учетом своего зрелого возраста.

  Наталья Гладченко в первые дни немецкой оккупации действительно вызволяла красноармейцев из лагеря для военнопленных. За одного из них осенью 1941 года, о чем пишет М. Лежнев в «Сороковых роковых», выйдет замуж. В ожидании ребенка она просто не могла быть в молодежной компании в новогоднюю ночь. Молодая женщина позже станет связной партизан с подпольной группой Ольги Кохан на другом конце города, а в 1943 году – и бойцом 5-й Клетнянской партизанской бригады, не отряда НКВД Павла Шемякина, с кем взаимодействовала группа Войткевича-Бердниковой-Малюченко.

  Другой рассказ о становления подпольной комсомольской организации в захваченном немцами Сураже занял несколько страниц в материалах выездной комиссии Брянского обкома партии 1974 года. Алексей Хильков дает здесь представление о порядке приема новичка в подпольную организацию.
  Прежде всего, нужна была рекомендация уже действующего подпольщика. Он находил в своем окружении достойного, на его взгляд, кандидата и, не ставя того в известность, вносил предложение комсомольскому активу организации. Подобным образом за Алексея Хилькова, председателя ученического комитета школы №2, поручилась его одноклассница Нина Бруй. Затем один из руководителей подполья лично проводил проверку кандидата.

  Таким человеком для Алексея стал Леонид Малюченко.
  Проверка начиналась с требования показать свой комсомольский билет. Если ты его сберег, не уничтожил из-за первого страха перед фашистами, значит, с тобой можно вести разговор о твоем непосредственном участии в борьбе с ними. Важным было и другое уставное правило: без комсомольского билета комсомольцу нельзя было перейти из одной организации в другую. В данном случае – в подпольную комсомольскую организацию.
  Эпизод с комсомольским билетом невольно указывает на то, что на момент первой встречи Хилькова и Малюченко в конце октября-начале ноября 1941 года комсомольское подполье в Сураже уже существовало. Судя по рассказу Алексея, организации удавалось сохранить себя на протяжении длительного времени немецкой оккупации из-за ее внутреннего разделения на мелкие группы, где новый подпольщик поддерживал связь только со своим непосредственным наставником.

  Алексей Хильков не пишет, в какой форме действовал актив подполья. Здесь не было явным лидерство одного человека. В послевоенных документах и воспоминаниях бывших подпольщиков кто-то руководителем группы называет Владлена Войткевича, другой говорит о Леониде Малюченко, часто звучит имя Натальи Бердниковой.
  Численность организации должна была превышать десять человек. Именно при этом условии, опять же прописанном в Уставе ВЛКСМ, комсомольцы могли избирать бюро для руководства своей первичной ячейкой.

  В серии очерков о молодых подпольщиках «Говорящие из огня», которые были опубликованы в местной газете в январе-мае 1992 года, писатель-краевед Сергей Стешец  ранее известные воспоминания Хилькова дополняет новыми эпизодами и там Алексей говорит уже о комсомольском бюро. Михаил Лежнев также пишет о том, что для руководства подпольной организацией было избрано бюро. Григорий Иванович Бердников в своем письме в редакцию газеты о пережитом в годы войны предполагает существование комсомольской тройки-бюро, куда помимо его дочери входили Лёня Малюченко и Владик Войткевич.
  Писатель   Сергей Стешец в первом из очерков 1992 года о Суражском подполье, которое к началу 1942 года  уже практически действовало, называет его группой Войткевича-Бердниковой-Малюченко. В заключительном очерке о Нине  Мехедовой  Сергей Иванович уже конкретен: «Мозговым центром подполья был Владик Войткевич. Поручалось выполнение Малюченко, Ошману, Ворониным Анатолию и Борису, Бердниковой, Мехедовой».


  Алексей Хильков в своем повествовании о том, как его принимали в комсомольскую подпольную организацию, подтверждает ведущую роль в ней Войткевича. Такое впечатление невольно создается, когда после проверки, проведенной Леонидом Малюченко, Алексей Хильков встречается с Владленом и получает первое поручение достать оружие.   
  Владлен занимался детальной проработкой акций возмездия. Он также прослушивал сводки Совинформбюро, непосредственно изготавливал листовки с помощью собранного им гектографа из старой ванночки для проявки фотографий с аптечным желатином и шрифтами, собранными у разбитой типографии. Судя по вспоминанию Олега Бердникова о времени в Клинцовской тюрьме, его товарищ по камере Леонид Малюченко впервые отозвался о Владлене Войткевиче как о мозговом центре подпольной организации.
  Мог ли Малюченко быть руководителем подпольной организации, как об этом в местной газете рассказала Н.Литвинова (Гладченко)? Леонид был смелым и решительным исполнителем диверсий. Писатель и краевед Сергей Стешец сравнит неуемного Малюченко с молодогвардейцем Сергеем Тюлениным. Другой краевед Михаил Лежнев предположит, что Леонид Малюченко, искрившийся желанием мстить врагу, некоторые громкие акции осени 1941 года против оккупантов и полиции мог совершить в одиночку. Это, как узнают ровесники Леонида после чтения эпического произведения писателя Фадеева, было и в характере Сергея Тюленина.

  Одноклассница Малюченко Светлана Агеенко, на воспоминания которой в своей книге «Сороковые роковые» сошлется Михаил Лежнев, между тем заметит, что Малюченко в «школьное начальство» не стремился, никогда не был лидером.


  В камере Клинцовской тюрьмы Леонид Малюченко в разговоре с Олегом Бердниковым скажет о его сестре Наталье Бердниковой: «Героическая девка. Умница». Сравнит ее с Жанной д`Арк. В справке Суражского краеведческого музея Наталья Бердникова представлена как одна из организаторов подпольной антифашистской группы. Через абзац в той же справке утверждается, что она в период оккупации Суражского района организовала и осуществляла руководство молодежной подпольной группой.
Музей не допустил разночтения, он просто далеко не ушел от архивного первоисточника, каким явилось обращение от имени Елены Кохан, Полины Ротаненко и Натальи Бердниковой в Орловский обком ВЛКСМ. Точная дата написания текста неизвестна. Предположительно, это произошло с момента освобождения Суражского района в конце сентября 1943 года до образования Брянской области в начале июля 1944 года с собственным обкомом ВЛКСМ, куда суражанам уже следовало бы направить письмо.

  «С декабря месяца 1941 года по апрель месяц 1942 года, – отмечали девушки, – мы помогали партизанскому отряду, доставали медикаменты, график о грузопотоке поездов, о местопребывании и передвижении немецких частей, занимались агентурной работой и распространяли листовки. С мая месяца 1942 года, организовав подпольную организацию, мы стали выпускать листовки. Руководитель подпольной организации тов. Бердникова Н.Г. представлена к правительственной награде за выполнение боевой задачи и хорошую подпольную работу».
Указание на декабрь 1941 года не случайно. Именно тогда связь с молодыми патриотами через свою разведчицу Марию Романцову установили белорусские партизаны из 2-го отдельного Хотимского отряда. К тому моменту в Сураже бесспорно уже сложилась подпольная группа, готовая незамедлительно доказывать свою состоятельность в борьбе с врагом. Скорость оповещения местного населения через листовки в начале декабря 1941 года о разгроме немцев под Москвой могла быть результатом хорошо отлаженного прежде и уже далеко не нового занятия.

  Хронология акций комсомольской подпольной группы начинается с первых дней сентября. Ее участник Дмитрий Яхимович, рассказывая в книге Михаила Лежнева «Сороковые роковые» о подготовке и распространении среди населения информации о положении дел на фронтах, говорит о первых листовках, которые сообщали об уничтожении немецких дивизий под Ельней. Листовки могли появиться после вечерней сводки Совинформбюро от 8 сентября 1941 года. Сведения о том, что советские войска остановили немецкое наступление на Ленинград, прозвучали в московском радиоэфире 24 сентября. Уже на следующий день суражане считывали их с листовок, расклеенных на заборах и стенах домов. Ночной взрыв на Суражской электростанции Михаил Лежнев связывает с именем Леонида Малюченко, поджог здания бывшего народного суда – с именами Войткевича и Малюченко. От близкого пожара тогда загорелась немецкая конюшня. Лошади смогли вырваться из пламени и всю ночь безумно метались по городу, предвосхищая многие беды для оккупантов. Октябрьской ночью Малюченко застрелит начальника полиции Бакина.

  Мария Ильинична Романцова в своих воспоминаниях обращается к еще одному эпизоду, который подтверждает существование Суражского комсомольского подполья. Подрывники хотимского отряда ранней весной 1942 года попросили ее достать в Сураже анодные батареи, внешне похожие на пачку галет из немецкого сухпайка, для электродетонаторов в минах. Партизанская связная встретилась с Натальей Бердниковой. Со сложной и рискованной задачей успешно справились подпольщики, которых Мария Романцова назовет по именам, – Владик Войткевич, Леонид Малюченко, Игорь Ошман, Дима Яхимович.

  В исторической литературе о партизанском движении в СССР обращение Елены Кохан, Полины Ротаненко и Натальи Бердниковой в Орловский обком ВЛКСМ значится как письмо комсомолок-подпольщиц о деятельности подпольной организации в городе Сураже. Неточность очевидна: девушки подписали письмо как комсомолки-партизанки, не как подпольщицы. Елене Филипповне Кохан на начало войны исполнилось пятнадцать лет. Она входила в группу Войткевича-Бердниковой-Малюченко, с декабря 1942 года являлась бойцом-разведчиком спецотряда «Вперед». Полина Ротаненко не встречается среди имен подпольщиков и партизан. Но сохранились записи беседы сотрудников послевоенных органов госбезопасности с Тамарой Степановной Мехедовой. Старшая сестра казненной фашистами Нины Мехедовой в одном случае упоминает Полину Ивановну Романенко, в другом – Полину Ивановну Романенкову как участницу подполья из группы Ольги Кохан. Из простой опечатки могло произойти превращение Романенко в Ротаненко под письмом комсомолок в Орел. Между тем архив Центра документации новейшей истории Брянской области, Государственный архив новейшей истории Смоленской области, Центральный архив ФСБ России выдали справки о том, что Ротаненко (Романенко, Романенкова) Полина Ивановна не значится в списках партизан, бойцов-разведчиков, связных и подпольщиков Западного и Брянского штабов партизанского движения, спецотряда НКВД-НКГБ СССР «Вперед».

  Из письма комсомолок о деятельности подпольной организации в городе Сураже в его полном изложении явно также и то, что целью обращения было не рассказать о героической деятельности подполья, а, прежде всего, привлечь внимание к бедственному положению их семей. После ухода патриоток в партизанский отряд родные им люди были арестованы, имущество конфисковано, дома сожжены. Девушки посвятили такому положению не один абзац: «Семьи наши в течение пяти месяцев находились в тюрьме или концлагерях. Часть их них была расстреляна, а часть, благодаря приходу Красной Армии, была освобождена из Клинцовской тюрьмы».
  Очевидно, что авторы коллективного письма вынуждены были обратиться в областной город Орел, поскольку в самом Сураже их семьи не получили нужную помощь, а сами не смогли найти должного понимания. И надо знать, что в конце 1943 года на прежнее место работы в райком партии вернется Григорий Руленков. Человек, который на долгие тридцать лет, по другим оценкам – почти на пятьдесят лет, обречет Сураж на молчание о жертвенном подвиге юных героев. Не потому ли письмо трех девушек ушло в обход партийного и комсомольского руководства района напрямую в Орел?

  Общим для Краснодона и Суража оказалось стремление послевоенной партийной власти и там, и здесь подправить историю комсомольского подполья в своих интересах. Сами же интересы не совпадали. Луганский обком ВКП(б) после того, как подвиг молодогвардейцев стал широко известен в стране, задним числом провел документы о существовании в городе комсомольского и партийного подполья: коммунисты якобы наставляли молодых патриотов на борьбу с фашистами. Неблаговидная история о партийной опеке была предана огласке в итоговой записке Межрегиональной комиссией по изучению истории организации «Молодая гвардия» от 23 марта 1993 года. В Сураже райком партии занял полярно противоположную позицию, всячески отрицая существование подполья.


  Выездная комиссия Брянского обкома партии, которая работала в Сураже осенью 1974 года, не согласится с этим. Но сам вывод будет лишен ожидаемой категоричности. Из письма суражских комсомолок комиссией будут использованы избранные места, в воспоминаниях Алексея Хилькова она исключит указание на октябрь-начало ноября 1941 года как на реальное время формирования комсомольско-молодежного подполья. В итоговой справке появятся строки о том, что именно в 1942 году в Сураже появились
«группы патриотов, в основном из молодежи, готовых вести борьбу с врагом в трудных условиях оккупации». Образование подполья было объяснено инициативой партизанских отрядов, появившихся в окрестных лесах весной 1942 года: «В городе Сураже самостоятельных групп, ведущих борьбу против немцев, не было».

  Это, несомненно, было полным отрицанием существования комсомольско-молодежной группы Войткевича-Бердниковой-Малюченко, своеобразный приговор ее прошлой и будущей истории. Отказ от ее признания выводил из-под удара бывшего первого секретаря Суражского райкома Г.Н. Руленкова.
  Комиссия вышла за пределы своей задачи и внесла в справку дополнение явно в его поддержку: «Оставшиеся в тылу врага 47 руководящих работников обосновали штаб в Малинниках, где продержались до 5 ноября 1941 года. Товарищ Руленков перешел в Суземские леса и принимал активное участие в борьбе с врагом, будучи комиссаром, а затем командиром партизанского отряда «За власть Советов». Какое выскочило неловкое слово – «обосновали»! Но есть и лукавые слова: ведь реально, в чем признавался и сам Руленков в докладной записке в Орловский обком партии, в Малинниках в начале ноября оставалось всего шесть человек!

  Бывший первый секретарь райкома партии Руленков в своих послевоенных мемуарах напишет: «Мы (в Малинниках) своевременно узнавали, что делается в районном центре. Сведения получали через настоящую патриотку Антонину Лискович (правильно Лисковец–Н.И.), которая без страха, по своей инициативе, часто ходила из Кромова в Сураж и добывала ценные для нас сведения».
  Через Антонину Лисковец в Малинниках должны были знать, что суражане на всех углах тогда говорили о появлении в городе организованного сопротивления врагу с пожаром, взрывами, убийством начальника полиции, листовками на заборах. Но подпольный райком партии самовольно распустился и мелкими группами ушел подальше от Суража, не стал устанавливать связь с молодыми подпольщиками. Выходит, что оставил их один на один с врагом, оставил на растерзание, если знать дальнейшую судьбу подполья?

  Еще одна, быть может, главная, причина, которая могла подвинуть комиссию из Брянска перенести время создания суражской молодежью своей организации, сродни той, что заставила советского писателя Александра Фадеева срочно переписать роман «Молодая гвардия»: в литературное повествование тогда будут введены новые герои – носители партийного руководящего влияния. В нашем случае, брянская комиссия, подобную роль отведет коммунистам партизанских отрядов, не допуская самостоятельности ребят.
  Действительно Суражское подполье с весны 1942 года, когда вблизи появились подразделения лесных мстителей, состояло уже из нескольких групп. Но одна подпольная организация в Сураже действовала с начала немецкой оккупации и до последних дней июля 1943 года, до арестов. Она была комсомольской, инициативной, сформированной вокруг Владлена Войткевича, Натальи Бердниковой, Леонида Малюченко. Особенностью организации было то, что каждый из тройки юных руководителей на каком-то этапе времени становился ведущей фигурой в зависимости от особенностей партизанского задания или собственных планов борьбы с врагом.

  В какой бы форме организация не заявляла о себе, она должна иметь общую цель, для достижения которой, собственно, и создана. Для партизан и подполья цель озвучил И. В. Сталин в обращении к советскому народу по радио 3 июля 1941 года. На территориях, оказавшихся под чужим сапогом, все должно было быть подчинено созданию невыносимых условий для врага. Каждый из суражских подпольщиков посчитал для себя жизненно важным участвовать в исторической миссии спасения своего Отечества. На одном пламенном порыве, без опыта обращения с оружием и навыков диверсионной и конспиративной работы.
  Роль управляющего и координирующего центра играл комсомольский актив, при этом Устав ВЛКСМ являлся основой для структурного построения организации и документом, регламентирующим взаимоотношения внутри ее с обозначением прав и обязанностей каждого участника.

  Социологи показателем качества организации считают ее устойчивость во времени. Свидетельством этому служит своеобразная летопись комсомольской подпольной организации. За нее можно принять воспоминания Алексея Хилькова. Он наиболее полно излагает историю подполья, приводит здесь немало деталей, уверенно обращается к календарю, что указывает на высокую степень достоверности создаваемых им картин прошлого.
  Воспоминания Алексея цитируют и на них ссылаются местные краеведы Михаил Лежнев, Сергей Стешец. К ним обращается автор военных мемуаров «Буря гнева» Герой Советского Союза Николай Михайлашев. Один эпизод Алексей подкрепил фотографией. В мае 1942 года на лугу за городом юные подпольщики, готовясь к активной диверсионной работе, учились обращаться с боевой гранатой. После занятия сфотографировались на память. Фотоснимок, сохранившийся до нашего времени, очень выразителен: он одновременно дает представление о внешности и характере юных подпольщиков.

  На протяжении почти двух лет в оккупированном городе действовала комсомольская подпольная группа. Могла ли она так долго продержаться без поддержки внешних сил? Теория организаций не дает положительного ответа, практика подполья также не знает примера длительной работы в условиях жесткой самоизоляции исключительно за счет внутренних ресурсов.


Л Е С Н Ы Е    Ш Т А Б Ы

  Появление партизанских соединений вблизи Суража в 1942 году изменило масштабы сопротивления. Под воздействием запроса на разведывательно-диверсионную поддержку стали формироваться новые подпольные группы с перемещением их организационных центров в разведывательные, диверсионные подразделения, особые отделы лесных отрядов.
  Суражский район в разное время немецкой оккупации избирали местом своего базирования три партизанские бригады, шесть партизанских отрядов и два специальных отряда НКВД-НКГБ.

  Первым партизанским формированием, которое стало оказывать влияние на жизнь подпольного Суража, оказался 2-й отдельный Хотимский отряд Белоруссии. Он был организован в октябре 1941 года около деревни Ельни из группы красноармейцев, попавших в окружение, сотрудников могилевской милиции, которые на протяжении почти всего июля помогали РККА сдерживать врага на ближних подступах к своему региональному центру, и местного населения.
  Командир отряда, бывший военврач 2-го ранга, что соответствовало армейскому званию майора, Леонид Владимирович Казаков погиб в бою в ноябре 1941 года. С этого времени обязанности командира будет исполнять комиссар Андрей Гаврилович Макагонов, бывший старший политрук Красной Армии. Организацией оперативной работы и разведки занимался парторг отряда Яков Михайлович Глазшнейдер, до начала войны – заместитель начальника Управления рабоче-крестьянской милиции УНКВД по Могилевской области. Бывший начальник этого управления Василий Иванович Сыромолотов присоединится к хотимским партизанам в марте 1942 года после побега из немецкого лагеря. Подрывник, руководитель диверсионной группы, бывший начальник отдела Могилевского областного совета Осоавиахима А.Л. Генькин будет зачислен в отряд 21 февраля 1942 года.
  Отряд численностью в 54 штыка действовал в Хотимском,
Костюковичском, Климовичском районах Могилевской и Клетнянском районе Орловской областей. Основным местом дислокации являлся лесной поселок Орел Хотимского района  в двадцати пяти километрах от Суража.

  Влияние хотимских партизан на суражское подполье осуществлялось через связную Марию Романцову. Она родилась в белорусской деревне, до войны жила в Сураже и работала на бумажно-картонной фабрике «Пролетарий». Когда муж ушел на фронт, Мария с четырьмя малолетними детьми переехала к своему отцу в лесной поселок Орел Хотимского района, названный в честь Орлана Волкова, родного деда Марии Ильиничны, первого, кто поселился в этом дремучем месте. Молодая женщина унаследовала сильный и смелый характер, любовь к своей земле, на которой рождаются и за которую умирают. За Марией Романцовой на все время партизанской и подпольной жизни до освобождения Суражского района от немецкой оккупации закрепится оперативное имя «Патриотка».

  В конце октября 1941 года она получит поручение от Якова Глазшнейдера изучить обстановку в Сураже. Ее основательный и детальный доклад, незаурядные приемы добычи информации о дислокации и численности вражеских подразделений, обнаружение в оккупированном городе признаков существования подпольной патриотической организации произведут впечатление на партизан. В декабре Патриотка будет зачислена в отрядную разведку. Краевед Сергей Стешец в одном из газетных очерков под общим названием «Говорящие из огня» 1992 года укажет, что организаторами комсомольско-молодежного подполья в Сураже были «парни и девчата, вчерашние школьницы. Помогла им организоваться Мария Романцова». Конечно, речь идет о том, что партизанская связная вовлекла ребят в постоянную и плановую боевую работу своего партизанского отряда. С этого времени они станут частью народного сопротивления в тылу врага.
Мария Романцова установит также контакты с суражанками Фрузой Жаворонковой, Марией Гетун, Варварой Гасановой, Евдокией Павлюченко и группой врачей Натальи Михайловны Шубабко.

  Первым из партизанских соединений, которое появилось и стало действовать непосредственно на оккупированной территории Суражского района, был отряд «Неустрашимый». Инициатором его создания 21 июля 1941 года в лесу Мстиславского района Могилевской области явился полковой писарь 110-й стрелковой дивизии РККА Александр Михайлович Еремин. Отряд состоял из пятнадцати красноармейцев, попавших в окружение. В ноябре одна группа ушла, чтобы прорываться через линию фронта, другая направилась в глубину немецкого тыла. Большая часть отряда выдвинулась в Костюковичский район Белоруссии и после пополнения местными жителями в декабре 1941 года начала переход в клетнянские леса. В первую военную зиму отряд дислоцировался в суражском селе Дегтярёвка, затем перешел в леса, так называемого Заипутского куста, территории с полутора десятком деревень, отделённых рекой Ипутью от остального района.

  Партизаны, делая засады на большаках Рославль-Мглин, Хотимск-Костюковичи, Хотимск-Жастково, срывали акции немцев по сбору зимней одежды для своей армии, возвращали населению хлеб, отобранный для вывозки в Германию. После пополнения из бывших окруженцев и населения Дегтярёвки, Долотни, Вьюково, Садовой, Жастково отряд перешел в василевские леса Мглинского района ближе к Мамаевке.
В июле 1942 год «Неустрашимый» установил связь с Западным штабом партизанского движения и вошел в его подчинение отдельным отрядом. В октябре отряд был включен в состав 3-й Клетнянской бригады Ивана Шестакова, однофамильца командира отряда НКВД СССР «Славный» (по этой причине в мемуарной литературе иногда одного командира путают с другим). В декабре Западный штаб партизанского движения принял решение о создании на базе  «Неустрашимого» 5-й Клетнянской партизанской бригады во главе с Александром Ереминым и с присоединением к ней партизанского отряда «За Советскую Белоруссию». В марте 1943 года 5-я Клетнянская бригада передислоцировалась в Костюковичский район Могилевской области.

  Во всех приказах, официальных документах, исторических справках наименование отряда звучит как «Неустрашимый». В своих воспоминаниях Александр Михайлович Еремин говорит о своем партизанском соединении исключительно, как об отряде «Неустрашимые», явно олицетворяя его название с духом своих товарищей по оружию, кто не дрогнул перед врагом с первой встречи с ним в бою.
  В 1957 году бывший партизанский комбриг после четырех лет жизни в Сураже и работы на местном хлебозаводе решит вернуться в родное ему Подмосковье. Александр Михайлович тогда болезненно переживал, что остался вне должного признания своих боевых заслуг в районе, где Г.Н.Руленков, накануне обретший статус персонального пенсионера союзного значения, по-прежнему сохранял свое влияние на течение местной жизни. Перед отъездом Еремин оставит местному краеведу Александру Ивановичу Погарцеву исписанную школьную тетрадь.

  Сейчас она находится в фондах Суражского краеведческого музея. Верхняя часть обложки оторвана, но так, что не пострадает ее название:
«Разведгруппа 5-й Клетнянской партизанской бригады, гарнизон города Суража». Из содержания записей, произведенных размашистым, незнакомым прежде почерком, очевидно, что разведгруппой в них обозначено местное подполье, работавшее с партизанами-ереминцами.
  Текст нельзя произвести дословно с сохранением авторской орфографии и других особенностей изложения. Смущают фактические нестыковки. Тетрадка завершается строкой: «Запись совершил начальник контрразведки майор КГБ Васильев об организации подпольной работы в городе Сураже». Но в начале текста указывается, что Васильев (имя, отчество не приводятся) являлся начальником особого отдела бригады, был прислан Центральным штабом партизанского движения. Наряду с командиром бригадной разведки Лебедевым Виктором Захаровичем он якобы руководил подпольной группой в Сураже. Оба погибли при немецкой блокаде Мамаевских лесов в мае 1943 года. Но как он мог тогда оставить посмертные записи? Тетрадка, должно быть, появилась не ранее 1957 года, поскольку в ней неожиданно для повествования военных лет вдруг сообщается о смерти Михаила Макаровича Макарова по естественным причинам именно в том году.

  Записи от имени Васильева заверены каллиграфической подписью Еремина без ее расшифровки и указания даты. Точно такая же подпись встречается на сайте «Память народа» Министерства обороны России, где размещен наградной лист Лебедева. Текст написан в декабре 1942 года и явно рукой командира партизанского отряда «Неустрашимый»: образцовый почерк Александра Михайлович напоминает о его довоенной должности писаря. Приказ № 567 по Западному фронту о награждении В.З. Лебедева орденом Красной Звезды издан 27 мая 1943 года, его должность в РККА на начало войны обозначена как младший политрук, в партизанском соединении – «ответственный секретарь партийной организации отряда».

  В приобщенной к материалам областной комиссии справке оперуполномоченного КГБ лейтенанта Кочнева от 16 декабря 1965 года по результатам беседы с А.М. Ереминым список подпольщиков будет несколько видоизменен. Бывший командир 5-й Клетнянской партизанской бригады не отходит далеко от первого рассказа о подполье, но вместо Ефима Белого в качестве партизанского связного указывает Степаниду Волкову, на начало войны 14-летнюю сестру Марии Ильиничны Романцовой. Белый уже переведен в ряды подпольщиков. В состав молодежной подпольной группы бригады Еремина включен Владлен Войткевич как «Шубабко, сын врача Шубабко Н.М.».

  В военных мемуарах А.М. Еремина «Эти дороги забыть нельзя», которые заняли почти триста страниц машинописной рукописи под обложкой типографского издания и появились на свет в 2007 году стараниями его сына Александра Александровича, командиром подпольной молодежной группы назван Владимир Мамчур. Нина и Вера Мехедовы указаны под фамилией Михеевы. Владлен Войткевич одновременно представлен в двух лицах как  «Володя Войтович» и «Владик Шубабко». Впервые упомянуты Леонид Малюченко и Алексей Хильков. Замыкает список Ольга Кохан (Пискунова), реальный руководитель второй молодежной группы, которая подчинила ее работу интересам отряда «Неустрашимый» с мая 1942 года и до конца своей жизни, жестоко оборванной немецкими оккупантами в сентябре 1943 года.

  В воспоминаниях Надежды Пискуновой, младшей сестры Ольги, Ефим Евменович Белый будет назван непосредственным организатором связи этой группы подпольщиков с партизанским отрядом «Неустрашимый». Родственники четырех патриотов, расстрелянных 19 сентября 1943 года, – Зайцевых Татьяны Семеновны и Дмитрия Федоровича, Шедько Степана Егоровича и Никиты Степановича – отзовутся о Белом как об организаторе подпольной группы в деревне Иржач  в двух километрах от разъезда на железной дороге Унеча-Кричев.

  С августа 1942 года на жизнь Суражского подполья значительно усилится воздействие партизанской бригады «Вперед». Это будет объяснимо включением в ее состав 2-го отдельного Хотимского отряда Могилевской области, который передаст московским чекистам свои связи с уже устоявшейся комсомольско-молодежной подпольной организацией Войткевича-Бердниковой-Малюченко.
  В «Сороковых роковых» Михаила Лежнева временем перехода линии фронта Разведывательно-диверсионная группы Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД СССР (ОМСБОН) капитана Павла Григорьевича Шемякина названо 21 апреля 1941 года. Именно эта дата была приведена в ответе из Центрального архива Федеральной службы контрразведки, нынешней ФСБ, от 23 мая 1995 года на запрос Олега Григорьевича Бердникова, младшего брата подпольщицы Натальи Бердниковой. Михаил Лежнев не указывает этот источник информации, который широко использует в книжной главе для повествования о группе Шемякина и суражских подпольщиках.
  Между тем в книге «Разведка Судоплатова: зафронтовая диверсионная работа НКВД-НКГБ в 1941-1945 гг.»,  совместном издании Д. Веденеева, А. Колпакиди, С. Чертопруда, писателей-исследователей деятельности специальных подразделений, имеется справочная запись на основе белорусских архивов о том, что группа «Вперед» была выведена в тыл врага
9 апреля 1942 года. В наградном материале Гомельского обкома КП(б) Белоруссии на П.Г.Шемякина началом действия его отряда указано 24 марта того же года.

   Юрий Колесников, который в документальном  романе  «Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки» основное содержание построил на личных воспоминаниях о деятельности группы Шемякина, куда он был включен, не говорит о времени перехода линии фронта. Но в первую ночь чекисты были вынуждены вернуться в Киров из-за невозможности пробираться на лыжах с большим грузом за спиной по местным чащобах. Из лыж были сделаны волокуши для груза, что в следующий выход в лес облегчило передвижение – снег в этих лесах держится до конца марта-начала апреля.
  Группа капитана П.Г. Шемякина перейдет через линию фронта не в район Гомеля, как указано в книге Лежнева, а в Дятьковский район Орловской области по ранее уже протоптанному другими оперативными группами коридору у небольшого города Кирова на стыке с Калужской областью. Гомель у Михаила Лежнева возник по той причине, что перед чекистами была поставлена задача по сбору стратегически важной разведывательной информации для фронтовых штабов о дислокации и перемещении немецких подразделений на юго-востоке Белоруссии и проведения диверсионной работы  с целью дезорганизации Гомельского транспортного узла.

  Шемякинцы разместятся на бывшей базе отряда НКВД «Славный» старшего лейтенанта Шестакова на крохотной станции Волынь узкоколейной железной дороги. Оба командира хорошо знали друг друга еще с летних боев 1938 года с японцами у озера Хасан. 4-е Управление НКВД явно учло это обстоятельство и выпустило эти подразделения взаимодействующей парой: сектора их ответственности в Белоруссии должны были граничить друг с другом.
Специальным отрядам НКВД с переходом в тыл врага предписывалось выбирать районы своей дислокации и характер действий с учетом задач, стоявших перед отдельными фронтами, и особенностей оккупированной территории. По приказу командующего Западным фронтом отряд чекистов «Славный» А.П. Шестакова и группа П.Г. Шемякина станут выполнять боевые задачи и оказывать содействие местным партизанским соединениям в Дятьковском районе, а также на части пяти прилегающих районов, где после четырех месяцев немецкой оккупации будет восстановлена советская власть. Свою деятельность здесь возобновят довоенные организации и учреждения, милиция, колхозы и районная газета.

  В последние дни мая отряд Шестакова, группа Шемякина и несколько местных партизанских соединений с боями прорвут вражеское оцепление, куда перед началом карательной операции немцы перебросят две пехотные дивизии. После переправы через Десну отряд НКВД «Славный» Шестакова к 10 июня окажется в Жирятинском районе, и с этого времени будет базироваться на хуторе Козелкин.
  В лесах у Мамаевки 6 июня 1942 года группа Шемякина примет в свой состав партизан Мглинского отряда, значительные потери которого нельзя было восполнить для продолжения самостоятельной борьбы с врагом. Укрупненный отряд получит название "Вперёд" и в новом составе выдвинется в Гомельскую область.

  По оценкам командиров и комиссаров партизанских отрядов Чечерской лесной зоны, прибытие шемякинцев как московского  отряда явится событием исключительной важности из-за политического, нравственного и психологического воздействия на белорусских партизан и местных жителей.
  Уже 6 июля будет принято решение о создании объединенного штаба для координации борьбы с врагом. Командиром объединенных отрядов Гомельской области будет избран П. Г. Шемякин, комиссаром – первый секретарь подпольного обкома КП(б) Белоруссии А. А. Куцак. Шемякинцы обеспечат штаб походной радиостанцией, помогут наладить радиосвязь с Центральным штабом партизанского движения.

  Но планы дальнейшей борьбы будут нарушены начавшейся 20 июля 1942 года карательной операцией немцев в чечерских лесах. Сосредоточенные здесь силы белорусских партизан окажутся вынужденными пробиваться в клетнянские леса. Чекисты Шемякина с присоединившимся к ним заместителем командира разведки Чечерского партизанского отряда, сотрудником НКВД Николаем Михайлашевым выйдут в лесной поселок Орел. Здесь к отряду НКВД «Вперед» в августе 1942 года примкнут 2-й отдельный Хотимский отряд и 124-й особый Костюковичский отряд. Так на картах партизанского движения появится бригада «Вперед».
В начале сентября 1942 года она направится из поселка Орел в леса Мамаевки, где уже был налажен радиомост «Отряд – Центр», а в поле у этой деревни подготовлен аэродром для постоянного снабжения партизан с Большой земли и эвакуации тяжело раненных.

  С середины декабря 1942 года и по февраль 1943 года немецкими и французскими соединениями с привлечением восточных батальонов из бывших военнопленных красноармейцев будет осуществлен второй этап масштабной карательной операции «Клетте» («Репейник») против партизан клетнянских лесов. 124-й особый Костюковичский отряд и 2-й отдельный Хотимский отряд вернутся в места своей прошлой дислокации. В бою с превосходящими силами карателей отряд НКВД СССР из бригады «Вперед» будет разъединен: командование со штабом и несколько мелких подразделений окажутся в паньковских лесах вблизи могилевских Костюковичей, основную же часть личного состава Николай Михайлашев выведет в чечерские леса под Добруш. Вновь соединившись в марте 1943 года, бригада вернется на прежнее место базирования в леса Мамаевки.

  С 14 апреля 1943 года, когда произойдет воссоздание Наркомата госбезопасности СССР, упраздненного в начале войны, оперативные чекистские управления и отделы из НКВД перейдут в подчинение НКГБ. На основе бригады ОМСБОН будет создан Отдельный отряд особого назначения (ОООН) НКГБ СССР. Специальные отряды НКВД в тылу врага также поменяют свое название и получат приказ убыть в район первоначального назначения, какой был указан при пересечении линии фронта зимой-весной 1942 года.
До перехода в Гомельскую область командиром  бригады П.Г. Шемякиным, уже в звании майора, по согласованию с Москвой 3 мая 1943 года будет создан отдельный отряд группы НКГБ СССР «Вперед». В него перейдут бойцы, кто должен был остаться для связи с Суражским подпольем, дальнейшей работы по разложению 604-го Восточного батальона или не мог оставить свои семьи, которые когда-то, не дожидаясь ареста, ушли в лес. Но основную часть отряда укомплектуют добровольцами из Гордеевского района. Командиром отряда будет назначен Никифор Филиппович Пискунов.
Заместитель начальника Центрального архива полковник Денисенко в ответе Олегу Бердникову указывает на Никифора Филипповича Пискунова как на командира Гордеевского партизанского отряда, соединившегося с группой НКГБ СССР «Вперед» в сентябре 1942 года и сразу же поясняет: «Отдельного доклада о боевой работе Гордеевского отряда до вступления в бригаду «Вперед» не имеется».

  Эту строку Михаил Лежнев не включает в свой текст о Пискунове, возможно, с тем, чтобы никому не давать повода для сомнения в существовании Гордеевского партизанского отряда. В тех же «Сороковых роковых» Михаил Родионович на этом выстроит свою версию зарождения комсомольского подполья в Сураже. Как он напишет, Наташа Бердникова при возвращении домой из стародубских Лужков в октябре 1941 года в Унечском районе попадет именно в партизанский отряд Никифора Пискунова. Какое-то время якобы будет находиться в отряде, где его «начальство» направит девушку в Сураж с заданием организовать суражскую молодежь на борьбу с фашистскими захватчиками.

  Бывший руководитель колхоза в родном селе Глинное и председатель сельсовета с опытом партизанской борьбы в Гражданскую войну Н.Ф. Пискунов до назначения командиром отдельного отряда группы НКГБ «Вперед», скрываясь в лесу, совершал диверсии против врага, организовывал в деревнях подпольные группы патриотов, мстил карателям за смерть своей семьи. С появлением в белорусских лесах партизанской бригады «Вперед» Пискунов был ее связным, проводником, разведчиком и добровольным участником штурма Гордеевки и Творишино 23 сентября 1942 года.
  Никифор Филиппович никогда не был командиром Гордеевского партизанского отряда и, судя по справке Государственного архива новейшей истории Смоленской области этого отряда не было вообще: в архивных документах Западного штаба партизанского движения нет никаких сведений о существовании данного партизанского соединения.
  Связи с Суражским подпольем шемякинцы передадут вновь созданному отдельному отряду группы НКГБ СССР «Вперед» Н.Ф.Пискунова похоже, как в свое время, а именно в августе 1942 года, получили их от 2-го отдельного Хотимского партизанского отряда.

  Специальный отряд П.Г.Шемякина 4 мая 1943 года начнет переход из клетнянских лесов в чечерские леса Гомельщины. Бригада «Вперед» прекратит свое существование с выходом из нее 124-го особого Костюковичского отряда и 2-го отдельного Хотимского отряда с переподчинением их Белорусскому штабу партизанского движения.
  В справке Костюковичского краеведческого музея Могилевской области так будет сказано о шемякинцах: «Отряд в боевых действиях вырос в двадцать раз. Неоднократно попадал в окружение, но благодаря умному командованию Шемякина П.Г. выходил без потерь». Павел Григорьевич и его командир разведки Сергей Георгиевич Шанин  еще не знали, в какую засаду они сами вскоре попадут.

  Истории специального отряда НКВД-НКГБ, позднее развернутого в партизанскую бригаду с одноименным названием «Вперед» уделено немало места в краеведческом издании Михаила Лежнева «Сороковые роковые». Автор, как и прежде, в очерке «Суражское подполье», излагает события со ссылкой на воспоминания непосредственных их участников, осторожен в собственных оценках. Но появляются неизвестные прежде детали, которые могли быть получены дополнительно при личных встречах, ломается хронология и общая картина уже становится трудно сопоставимой с первой.

  Мария Романцова не могла поддерживать связь Суражского патриотического подполья с отрядом «Вперед» с марта 1942 года. Спецотряд НКВД в марте еще находился по другую сторону линии фронта – на неоккупированной врагом территории СССР. Только в августе 1942 года, когда 2-й отдельный Хотимский отряд станет частью партизанской бригады «Вперед», московские чекисты впервые узнают о существовании в Сураже комсомольско-молодежной организации сопротивления врагу.

  В селе Нивном и деревне Федоровке северо-восточной части района с удалением от Суража на двадцать пять километров будет действовать еще одна подпольная организация во главе с фельдшером Нивнянской больницы Клавдией Филипповной Жигальской.
  Иногда в краеведческой литературе деятельность нивнянских подпольщиков связывают с партизанами А.М.Еремина. Видимо, принимается во внимание, что его отряд «Неустрашимый», выйдя из белорусских лесов в декабре 1941 года, базировался в селе Дегтяревка, в десяти километрах от Нивного. Уходя затем вглубь суражских и мглинских лесов, партизаны в каждом населенном пункте, где останавливались, готовили для себя связных.
Но с Нивным произошла другая история. Местная полиция здесь, избегая столкновений с большим соединением партизан, перешла к засадам на их мелкие группы. В начале ноября 1942 года в засаде погиб молодой боец Николай Ячменев. В своих воспоминаниях «Эти дороги забыть нельзя» об акции возмездия А.М. Еремин рассказывает, что перед налетом на вражеский гарнизон в Нивном туда под прикрытием зашла отрядная разведка, была раскрыта и едва ушла от преследования. Подобная история вряд ли бы произошла, имей «Неустрашимый» в этом селе свои негласные источники информации.

  По словам профессора одного из московских вузов Геннадия Павловича Жигальского, сына отважной подпольщицы, нивнянские подпольщики взаимодействовали с партизанами, которые действовали в лесах через Ипуть в районе мглинских сел Луговец и Тонконоговки (Авраменков хутор). В этих местах действовали отряды НКВД-НКГБ «Славный», «Вперед», «командирский» отряд «За Родину» Ивана Панасенкова, состоявший почти полностью из бывших красноармейцев, и конный отряд имени Котовского: его от западной границы СССР через Белоруссию к родным лесам у суражского села Лопазна провел бывший командир противотанкового дивизиона Николай Коленченко. Взаимодействие с местными подпольщиками резко усилилось, когда немецкое командование превратило Нивное в мощный укрепрайон накануне карательной операции в клетнянских лесах. Для проведения дальних рейдов и диверсий на железной дороге Унеча-Орша партизанские соединения этой лесной зоны получали разведывательные сведения от группы Войткевича-Бердниковой-Малюченко. Подпольщики Суража также передавали им медикаменты и перевязочные материалы от группы врачей Натальи Михайловны Шубабко.

  Координирующее управление народным сопротивлением в тылу врага появилось после того, как 30 мая 1942 года Государственный комитет обороны образовал Центральный штаб партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования и фронтовые штабы партизанского движения. Партизанские отряды в зоне ответственности Западного фронта, куда с 5 июля 1942 года войдут Суражский район и другие территории в довоенных границах Орловской области на правобережье Десны, были объединены под началом Западного штаба партизанского движения.
  Руководство боевой деятельностью белорусских партизанских соединений, в частности, 2-го отдельного Хотимского отряда, было возложено на командование 2-м направлением оперативного отдела Центрального штаба до образования Белорусского штаба партизанского движения.
  Специальные оперативные группы «Славный» и «Вперед» по-прежнему осуществляли свою деятельность под руководством 4-го Управления НКВД CCCР. Но партизанские бригады, в состав которых входили отряды чекистов, одновременно подчинялись и распоряжениям соответствующих фронтовых партизанских штабов: 3-я Клетнянская партизанская бригада, в состав которой входил «Славный», – приказам Западного штаба, партизанская бригада «Вперед» с отрядом Шемякина со временем – приказам Белорусского штаба.

  С созданием Центрального штаба партизанского движения была организована система учета партизанских кадров и партизанских формирований. Появились единые образцы документации для всех партизанских соединений, были направлены в леса формуляры списков личного состава и списков погибших, бланки наградных листов.
  Благодаря этим учетам, российские государственные архивы сегодня обладают исторически бесценным материалом.

  В мае 1942 года Наталья Бердникова внутри уже существовавшего комсомольского подполья подготовит из своих сверстниц группу связных для 2-го отдельного Хотимского отряда. Они будут зачислены в белорусский отряд, продолжая в Сураже подпольную работу. После перехода хотимских партизан в августе 1942 года в состав бригады «Вперед» девушки попадут в ее списочный состав, с апреля 1943 года будут уже числиться бойцами оперативной группы НКВД-НКГБ СССР «Вперед» с сохранением боевого стажа: Александра Павлюченко и Нина Мехедова – с июня 1942 года, Елена Филипповна Кохан (в подпольной группе Войткевича-Бердниковой-Малюченко будут две Лены Кохан, почти полные тезки) – с декабря 1942 года после достижения ею семнадцати лет. Наталья Бердникова будет зачислена в Хотимский отряд 10 мая 1942 года, но только в ноябре того года будет переведена в связные спецотряда отряда НКВД «Вперёд», со 2 марта 1943года – в бойцы-разведчики этого подразделения. Видимо, возникали сложности с оформлением в отряд чекистов девушки, отец которой подвергался политическим репрессиям.
Не по этой ли причине в Центральном архиве ФСБ России нет никакой информации о других руководителях комсомольской подпольной группы –Владлене Войткевиче, Леониде Малюченко? К сожалению, в архивах не имеется также материалов о подпольной деятельности Натальи Михайловны Шубабко, руководителе группы медицинских работников Суража.
   
  Став связной белорусского партизанского отряда, а затем – бригады  «Вперед», Наташа Бердникова по-прежнему оставалась боевой единицей Суражского подполья, не прерывала взаимодействия с Владленом Войткевичем и Леонидом Малюченко.
  В известном письме комсомолок-подпольщиц в Орловский обком ВЛКСМ о деятельности подпольной организации в городе Сураже роль Наташи Бердниковой, возможно, была усилена для повышения авторитетности строк. Но Наташа не говорила о себе как руководителе комсомольско-молодежной группы Суражского подполья. На допросе по судебному делу тайного агента ГФП Хайковой 23 июля 1948 года Наташа, в качестве свидетеля, скажет, что «осуществляла связь с партизанским отрядом «Вперед», командиром которого был Шемякин, получала задания и выполняла их. Кроме того, была связана с молодыми подпольщиками Суража Войткевичем Владиком, Малюченко Леонидом, Мехедовой Ниной, Станкевич Ксенией, Станкевич Надеждой и другими».

  Во взаимоотношениях партизанских отрядов, оперативных групп НКВД-НКГБ и подпольных организаций резидентура Екатерины Панус оставалась в тени. Разведывательные отделы фронтов работали с ней напрямую и имели возможности эффективно распорядиться ее информацией с использованием авиации, диверсионных групп и партизанских соединений. Есть подтверждение в архивной справке Государственного архива Брянской области о помощи суражского резидента специальному отряду «Вперед» и 5-й Клетнянской партизанской бригаде с августа 1942 года по сентябрь 1943 года.
  С приближением советских войск агентурная сеть НКВД-НКГБ на территории глубиной до 100 км от линии фронта, обязана была подчинить свою работу органам военной разведки. Весной 1943 года в контакте с Екатериной Панус в Сураже будет действовать группа из двух сотрудников войсковой разведки. По данным Смоленского государственного архива новейшей истории, Екатерина Панус, по согласованию с Москвой, будет переоформлена резидентом разведки Западного фронта – прежняя «Орлица» получит новый псевдоним «Орел».

  Староста центральной городской улицы Макаров был всегда на виду. Его характер не позволял ему оставаться простым наблюдателем событий. Бывший начальник колонии всегда был вовлечен в них и старался занять сторону нарушенной справедливости. Он, как могло показаться, сильно рисковал собой, но такое поведение помогло ему быстро завоевать авторитет среди населения.
  В представлении Смоленского штаба партизанского движения при Западном фронте к боевой награде Михаил Макарович Макаров будет назван «начальником сектора негласной разведки по г. Суражу Орловской области, ж.д. станции и прилегающих районов». Проект наградного листа пройдет предварительное согласование с Управлением НКВД по Орловской области.
 
  Уже в декабре 1941 года Макаров создаст самые эффективные звенья агентурной сети. Агентом Макарова станет его бывшая сослуживица по детской колонии Евгения Владимировна Мамчур. Регистратура Суражской амбулатории (поликлиники), куда она устроится на работу, станет лучшим во всех отношениях местом явок. Ее сын Владимир, одноклассник Владлена Войткевича и Натальи Бердниковой, начнет «пробираться поближе к немцам» – так он отзовется об установке Михаила Макарова много позже в беседе с сотрудником мурманской структуры госбезопасности, который проведет опрос суражанина у северных морей по поручению брянских коллег.
Юный патриот устроится переводчиком в немецкую сельхозкомендатуру. Он получит доступ к ценной для партизан и Западного фронта информации. Не надо было проникать в немецкие штабы, чтобы узнать о численности немецких, французских, итальянских карательных отрядов, времени их прибытия на территории  проведения операций против партизан. Об этом можно было судить  по объемам и срокам выписки нарядов сельхозкомендатуры на снабжение продуктами питания и предполагаемых сроках снятия с местного довольствия. Несомненную пользу для будущих засад и рейдов приносили передаваемые в лес планы оккупантов на хлебозаготовки и изъятие скота.

  В своих воспоминаниях бывший партизанский комбриг Александр Еремин напишет о том, что Владимир Мамчур являлся командиром подпольной молодежной группы. Тот же после войны не раз будет публично отрицать свое участие в молодежном подполье. В «Списке партизан и партизанок, занятых на партийной, комсомольской, советской и хозяйственной работах города Суража по состоянию на ноябрь 1943 года» талантливый разведчик укажет себя агентурным работником.
  Мог ли сам Михаил Макаров выступить в роли организатора подполья? Отец и сын Макаровы числились в партизанском отряде Еремина с марта 1942 года. В справке о старшем Макарове даже приведена конкретная дата – 13 марта 1942 года. Но это будет время установления разведывательных контактов партизан с обоими Макаровыми. Реально же Михаил Макаров только через год, почувствовав угрозу ареста, уйдет со своей семьей в лес. Он станет командиром отделения разведки, поддерживая связь со своей агентурной сетью через связного Михаила Кохана и никого больше не посвящая в эти отношения.

  В книге Михаила Мехедова «Отчий край Суражский» упоминается несколько групп Суражского подполья – партизанские связные, диверсионная группа, молодежная подпольная группа, комсомольская подпольная группа, взрослая или, как в книге, «старшая» подпольная группа.
  В этом нет противоречий. Все зависело от условий работы, связанных с рядом факторов, таких, например, как изменения на фронте, появление партизанских отрядов вокруг Суража, масштабами фашистских злодеяний. С учетом времени оккупации и зафиксированного в актах числа мирных граждан, погибших от рук немецких палачей и их пособников, можно сказать, что в Суражском районе ежедневно казням подвергались пять человек из мирного населения. Гнев и ярость – чувства, которые объединяли подпольщиков в стремлении к праведной мести.


  На снимках (слева направо): Владлен Войткевич, Наталья Бердникова, Леонид Малюченко, Нина Мехедова – актив  Суражского комсомольского подполья.