***

Тут тихо… так тихо, что дух захватывает. Место между мирами… обычно тут от шума закладывает уши. Легионы демонов бьются с армиями ангелов, отважные искатели приключений, покинув родные миры, ищут славы и богатства, а хитрые черти всех мастей торгуют на каждом перекрестке. Но не здесь. Уголок спокойствия в безграничном Межмирье. В безграничном и таком маленьком Межмирье.
Здесь, в этом царстве тишины, стоит деревянный дом, показавшимся бы обычным во многих Младших Вторичных Мирах, но никак не в Межмирье, где каждая постройка поражает воображение архитектурой и резьбой, где возможно всё, и даже больше, где столь примитивные дома считаются прибежищем плебеев… но это всё не важно. Здесь, в тихом уголке, не нужно пускать пыль в глаза, не нужно драться за жизнь, не нужно кичиться достижениями и кому-то что-то доказывать… на веранде горит свет. Простая масляная лампа стоит на столе, освещая собравшихся и еще одно пустое кресло. Уже сгустилась ночь, и лишь росчерки далеких звезд, кружащихся в водовороте бытия миров, освещают дорожку, поросшую травой, по которой идет высокий молодой человек. Одет лишь в высокие ботинки, что в некоторых мирах зовутся берцы, да в черные штаны без карманов. Огонек масляной лампы отразился в круглых очках парня, осветив его глаза. Глаза глубокого старика и одновременно беззаботного ребенка. Глаза сурового воина и влюбленного юноши. Глаза… так много глаз. Все они уместились в одном его взгляде.
Его подошвы коснулись ступеней веранды и он поднимается под укрытие крыши от начавшего капать дождя. Никто из присутствующих не шелохнулся. Никто не схватился за меч или не кинулся к нему с объятьями. Все тихо пили свой кофе. Не все друзья собрались. Кто-то был слишком занят очередной войной миров, кто-то не успел добраться сюда, кто-то забыл, а кто-то давно уже попал в Бездну или даже в Небытие. Красивая, эльфийских очертаний, девушка в легкой накидке, которую, казалось, унесет первый же порыв ветра. Высокий, иссеченный невообразимым количеством шрамов мужчина, даже при друзьях не расставшийся с огромным двуручным клинком. Бледный, с выпирающими скулами, человек, закутанный в плащ, улыбающийся лишь глазами. И ворон, сидевший на подлокотнике плетеного кресла
Пришедший взял со стола начавшую остывать чашку кофе и пирожок из большого блюда в середине. Он любил запах свежих пирожков и не менее свежего кофе. Ночь, свежий (ну, относительно свежий из-за близости болота) воздух, ярко горящие звезды, стрекот ночных насекомых. Все в одном (или одержимый, как звали его друзья) любил такие ночи на веранде. Он любил глядеть в бесконечную черноту ночного неба на звезды, вдыхая свежий ночной воздух и прихлебывать из чашечки с кофе. А еще он любил дождь. Ему казалось, что дождь смывает всю ту грязь, то из года в год налипает на любого разумного. Поэтому он так любил это место – дождь абсолютно не мешал видеть звезды на небе. Чудеса Межмирья.… где-то есть место, где свинец оборачивается золотом, или место, где ты обретаешь поистине божественную силу, место, где ты не будешь ведать голода и холода… все они зовутся чудесами Межмирья. Но для одержимого лишь одно место было достойно этого названия. Это. Там, где и в дождь видны звезды.
А потом снова погрузился в воспоминания. Кажется, все наслаждались этим вечером, и на веранде царило молчание. Каждый думал о своем, и ничего не нарушало эти думы. Вот на болоте опять что-то плюхнулось, спугнув стаю ворон, что вспорхнули в небо и, казалось, улетели туда, на звезды, с громким и недовольным карканьем… одержимый слегка улыбнулся, крепко сжимая в одной руке полупустую чашечку с кофе, а во второй недоеденный пирожок, и смотрел вдаль. Нет, вовсе не на горизонт, в который упиралась дорога… а куда-то гораздо дальше. Быть может в себя? Ведь что есть более близкое и более далекое, чем ты сам?
Одержимый вновь улыбнулся и тихим голосом, который сжимал сердца, проникал в голову, заставлял слушать, начал. Наверное, таким голосом говорит усталый скальд, оглядывая фьорд, юным белобрысым викингам, только мечтающим стать воинами, говорит тихо, но и завывание ветра перекрывает его голос, и слышится в нем юным воинам свист ветра в парусах, вой бури, шум волн и стук копыт козлов, запряженных в колесницу Одина:
- Вы знаете... сказку. Их так часто рассказывают детям. Но мы не дети? Нам не нужны сказки! Так думают многие… давайте я расскажу вам о том, каково это – жить без сказок…
Одержимый вздохнул и задумчиво глянул в чашку с ароматным, дымящимся кофе. Он так и сидел минут десять, и даже начало казаться, что он и вовсе забыл о своем обещании, о том, что он не один, вообще об этом месте. А потом вдруг, так же неожиданно, как замолчал, он проговорил. Тихим, вкрадчивым голосом, и голос его был подобен гениальному художнику, небрежными, легкими мазками кисти рисующему в воображении картину столь реальную, что мороз пробирал по коже. Голос закрадывался так глубоко в душу, что свет души был еле виден, и обнажал в той темноте старые, давно забытые или подавленные мечты… и шел еще глубже. Врывался в воспоминания о детстве, о доброй маме, читающей сказку, о старшем брате, рассказывающем на ночь страшную историю. Он хватал эти воспоминания и ставил их во весь рост перед глазами. И так они и стояли, детские, невинные, с широко открытыми глазами, и смотрели в глаза. Тот, кем вы были, смотрел на того, кем вы стали…
Не отрывая глаз от ароматного напитка, одержимый широко улыбнулся. Специально ли он будил и вытаскивал эти воспоминания наружу, или атмосфера вечера так подействовала на всех? Это неважно. Он улыбнулся еще раз и начал:
- Я много странствовал и много поведал. И одно из моих странствий привело меня в странный мир. На первый взгляд всё было как всегда – людей толпы, золото в цене, деревеньки ютятся в окрестностях больших городов. Но осмотревшись, я понял – нет тут войн. Нет чудищ. Нет магов. Нет горя. Все вроде бы счастливы, живут без бед… ну насколько это возможно в эпоху, что часто называют Средневековье. И вроде бы – это чудесный мир! И должен быть народ тут счастливей некуда… но нету, нет тут счастья, что я видел в других мирах, где жизнь не в пример труднее и опасней. И лишь прожив там полгода, я понял, в чем дело… они не рассказывали сказки. Или истории. Они не мечтали. Не слагали саг и легенд. Знаете, тогда мне стало страшно. Я встречался со многими чудищами… с большинством из них я вместе выпивал и братался после жаркого боя… но мне стало страшнее, чем когда-либо. Они… они были как будто мертвы… Хаос Истинный… для нас самое страшное – смерть души. А они рождались с такой душой. И в детстве, когда так хочется чудес и сказок… чем они жили тогда? Именно сказки и фантазии рождают игры… а дети этого мира знали только труд. И тогда я не выдержал…
Одержимый вновь замолчал. Если бы кто-то умудрился взглянуть ему в глаза (из всех присутствующих это могло получиться разве что у птицы), то нашел бы там печаль, сожаление, раскаяние… называйте как хотите. Если хотите, то назовите это «грустью души». Может быть это сможет выразить все чувства… или хотя бы половину…
- И я стал рассказывать им сказки. Легенды. Мифы. Я сочинил для них сказочных чудовищ. Пугал непослушных детишек бабайкой. Рассказывал забавные истории о домовых… я создал для них новый, чудесный мир – Один во всех ухмыльнулся и, отхлебнув обжигающе горячего кофе, вновь продолжил, разорвав тишину и перекрыв стрекот цикад своим тихим голосом – Меня называли Великим Сказочником, Творцом Легенд… но мой сладостный триумф был не долгим. Местные владыки возомнили, что я покушаюсь на их места. Они льстили себе – их золоченые троны меня не манили. Но они объявили охоту за мной. И в мир пришла война. Горе. Несчастье. Люди дрались за меня. Я хотел их остановить… но это было пустой надеждой. Я принес им сказку, мечту. И вместе с ними – войну и горе. Я оживил их души… и вместе с тем умертвил их тела. Я разбудил их фантазию. Из нее родились сказки, сказки переросли в мечты… Мечта превратилась в надежду. И надежда превратилась в войну, в жадность, в амбиции… из сказок рождаются войны. Я до сих пор не знаю: та цена, что они заплатили… верна ли она? Стоили ли мечты ЭТОГО?
Одержимый замолк, и лишь стрекот цикад звучал в ночи. В чашку с кофе с лица парня сорвалась одинокая слеза.