Однажды в... СССР. Книга 2. Глава 56

Утром было плохо. Трещала голова, во рту нагадили кошки; в добавок ко всему, он чувствовал дрянной запах, волнами исходящий от своего тела.                Катька обиженно дула губки и демонстративно скрывалась на кухне. Вспомнилось вчерашнее пьянство, вроде всё прошло в рамках приличия, если можно так сказать… Кроме!.. Перед глазами нарисовался последний штрих вечера: он сидит на стуле с расстёгнутыми штанами и рядом, стоя на коленях, девушка, склонившая голову как раз там, где он расстегнул брюки! Монгол схватился за голову и застонал:                «Твою мать! Позор-то какой!.. Как ей теперь в глаза смотреть!»                С трудом заставил себя подняться и залечь в ванне с холодной водой.                «Первый и последний раз! Больше ни глотка!»                Ну да, в таком состоянии можно наобещать себе, всего, чего только можно!.. Он попытался напрячься и выудить из глубин высушенного водкой мозга, свои ощущения от общения с Верой и Глебом, которых много лет вспоминал, как нечто далёкое, сказочное, не подлежащее возврату. Но на поверку оказалось, что всё возвращается на круги своя, только не в прежнем виде, но в ином, незнакомом и от этого не понятном.                Глеб достиг высот в ментовке. Что ж… Это не удивительно, с таким характером и, в добавок, с таким папашей… Вера что-то тоже вчера говорила… Ааа, вспомнил! Оружием торгует! Вот бедовая девка – не с руки ей, понимаешь, кухней да детьми заниматься, в мужские дела лезет!.. Собственно, и Мишка предстал перед друзьями в другом виде: уважаемый человек уголовного мира, быстро поднявшийся до положенца. Что ж, они тоже видели, увы, другого Мишку.                —Катюх, завари мне крепкого чая!                Куда там!.. Дуется, как дитя малое!                — Ну Катюх… прости… больше не пью, обещаю…                Дверь в ванную открылась и на пороге «нарисовалась» Катюха с чашкой чая на медном подносе.                — А сахара три ложки положила? — примирительно улыбнулся Мишка.                — Бери уже, горе луковое!, — она присела на край ванны и стала гладить его коротко стриженую голову, вспоминая, как бывало говорила мама: «Не гневи Бога, доченька!»                Ближе к полудню отзвонился Валет:                — Здорово, Монгол. Слыхал новость? Васю Меченого грохнули!                «Что?! Да твою же мать!» — про себя выругался Монгол. — Вечером буду.  — И положил трубку.                Вечером явился в кабак. Постоял у входа, с ноги на ногу переминаясь.                Как-то надо зайти, а там эта официантка… Вот же дурак!.. Ладно… Была-не была!.. Зашёл!.. А закон подлости никто не отменял – её смена! Вон, стоит улыбается, как ни в чём не бывало, прижимая поднос к коленкам.                Монгол, нарочито хмурясь, изображая занятость и груз проблем, висящий над ним дамокловым мечом, плюхнулся на стул. Она тут, как тут:                — Здравствуйте, Михаил Григорьевич! Что принести?                — Ты это… Нарзану! — глаз на неё не поднимает.                — Хорошо, Михаил Григорьевич, — и упорхнула.                — Уф, — выдохнул Монгол. — И чего же с бабами так тяжко всё?!.. С мужиками намного проще!..
Валет с Босяком задерживались. Есть не хотелось. И вообще, скверное настроение всячески пыталось взять верх над разумом. Монгол сопротивлялся – если настроение победит, то вечер уйдёт насмарку, и это  совсем нехорошо, потому что нужно что есть силы включать мозг и думать, откуда ноги растут у всей этой мокрухи, навалившейся на уважаемых людей. Если так и дальше дело пойдёт, то воров не останется, и, как показывает история, начнётся  беспредел голимый… Вася Меченый, земля ему пухом, задвинул идею, что за этим могут менты стоять… Может ли это быть правдой?!.. Может! И доказательством тому то, что столько воров завалили, но ни одного дело так и не раскрыли. Так-то вот!.. А почему?.. Да потому что ментам этого нафиг не надо! А тут ещё все вокруг базарят про какую-то «Белую стрелу!» Короче, по всем статьям менты замешаны… Ну а если так, пусть воры пробьют по своим каналам – дураку же ясно, у многих есть менты купленные, те за бабки всё, что хочешь выяснят.                За этими мыслями совсем не заметил, что у стола Шнырь трётся.                — Говори!                — Так это! Седой в больничке… Инфаркт у него!                Монгол вскочил со стула:                — В какой больничке?                — Так это… В Управделами же!                — Крикни там, пусть тебе пошамать дадут, ну и водки! Скажи – я сказал, -— Монгол быстрым шагом направился к выходу, а Шнырь радостно заулыбался, обнажив беззубый рот.
Палату взяли самую дорогую, со всеми прибамбасами и шикарным видом из окна.  Возле дверей палаты, скучающие Валет и Босяк цепляли молоденьких медсестёр, снующих туда-сюда по коридору.                — Ну как он? — Монгол выглядел взволнованным и он действительно переживал за Седого.                — Заходи, сам увидишь. — Валет открыл перед ним дверь.                Седой сидел на кровати, подогнув под себя ноги, и увлечённо смотрел по видеомагнитофону фильм про Рембо, там, где он в одиночку спасает американских солдат из вьетнамского плена. Мишка сто раз смотрел этот фильм, иногда даже представлял, что это он всех «мочит», но этого он никому не рассказывал. Ну его!..                Седой совсем не выглядел больным. Вроде больные с инфарктом лежат в постели, все такие слабые, а Седой что-то таким не выглядел… Наконец, фильм кончился и Седой посмотрел на Монгола:                — Эх, времена… Представляешь, Монгол, если бы в нашу отсидку «видики» были… Валяешься себе на шконке и Рембо смотришь, — мечтательно произнёс он.                — У тебя же инфаркт! Ты лежать должен!.. — набросился на него Мишка.                Седой отмахнулся:                — Да какой, к чёрту, инфаркт!.. Решил схорониться в больничке… Вон, Васю Меченого грохнули… Ну и я от греха подальше сюда дёрнул. Отлежусь пока всё не выяснится, — он взялся за электрочайник:                — Чифирнём?                Монгол согласно кивнул:                — Я что тут подумал… Менты это! Как пить дать, менты!                Седой поднял голову:                — А доказательства есть?                Монгол промолчал. Какие, нахрен, доказательства!                — Вот-вот… А если это спортсмены?!.. — Запел старую песню Седой. — Глобус например!.. С него станется! Мы для них, как кость в горле…  Им наши законы не по нраву, сучье племя, —Седой был зол на Глобуса и таких, как он. Две красивых чашки с узорами на пузатых боках наполнились чифирём. А на киче приходилось из алюминиевых кружек чифирить! Эх, житуха…                — А что дружок твой?.. Из УБОПа? Ты говорил, полковник, вроде?—  Седой хлебнул из чашки и уставился на Монгола. Мишка взгляда не отвёл:                — Он мне не дружок, Седой… Он – друг мне!                Седой снова отхлебнул и поставил чашку на стол:                — Ты, Мишаня, не кипятись… Не кипятись… Ты ещё так жизни не знаешь, как я знаю. Людишки, они с годами ох, как натуру меняют!.. Знаешь, как у евреев сказано?                — Нет, не знаю, — Мишка сразу подумал о Яне.  — И как у них сказано?                Седой взял со стола пачку «Мальборо», вытащил из неё сигарету, прикурил, крепко затянулся и выпустил струю дыма. Только после этого ответил:                — Между прочим, умный народец… Так вот! Это даже не сказано, а записано:                «Кто был с вами две тысячи лет назад, теперь не тот!» — Седой снова затянулся. —Понимаешь о чём они говорят? Даже Боги меняются!.. Что уж говорить про человеков?.. Я что хочу сказать: люди меняются, как не крути! Ты, вон, тоже шкуру сменил. По нашей дорожке стопы направил. А ведь я знаю, что ты хозяину служил, в Советской Армии! — Седой подмигнул Мишке. — Да ладно, не боись! Дело прошлое! — Теперь он серьёзно смотрел на Монгола:                — Ты присмотрись к менту… Пошуруди его… Пощупай со всех сторон… Особо не доверяй, он ведь теперь по другую сторону. Но и не показывай ему своего недоверия… Чёрт его знает, может он  тебя тоже до сих пор за кореша держит… Поспрошай, может чего знает или реально помочь нам сможет, всё-таки не последний человек он там! — Седой на мгновение задумался. — Если ноги из ментовки растут, то мы и приплатить готовы, чтобы эту резню остановить. Хороших денег! — Седой прилёг на кровать:                — Ладно, Монгол, ты иди, устал я чего-то.                Мишка тут же встал и, кивнув, вышел из палаты.
                ___________________________

                Продолженеи в Главе 57