Портрет с крючком в руках

Мою биографию можно написать по меткам на сантиметровой ленте. По затяжкам на кашемире «от мамы» и по кривым швам первого, сшитого вслепую платья. Это история не о моде. Это отчёт о тридцатилетней оккупации и последующем освобождении территории под названием «моё тело».

Оккупация. Её осуществляли добротно. Меня не одевали — меня облачали. В практичное, ноское, вечное. В перешитое, чтобы не пропадало. В кашемировое — чтобы грело, а не радовало. В этом гардеробе не было «любимого» — там царили «нужное» и «приличное». Я была хорошо упакованным грузом, который ежедневно доставляли в школу и обратно. Мои одноклассницы щеголяли в ситцевых цветочках — я тонула в благородной, унылой шерсти. Их наряды говорили «смотрите!», мои — «не беспокоить». Это была эстетика тихого, качественного отчаяния.

Сопротивление. Мой бунт был тихим и созидательным. Раз мир отказывался дать мне нужный костюм, я выращу его сама, из нитки. Моим первым партизанским лагерем стал журнал «Бурда Моден». Эти потрёпанные тома, пахнущие чужой типографской краской, были картами terra incognita. Я не знала языка — термины «кокетка», «реглан», «припуск на шов» звучали как заклинания. Я колдовала, переводя загадочные крестики на кальку, кроя на полу в гостиной. Результатом чаще было не платье, а некий объект, неловкий и трогательный. Но он был моим. Первым щелчком замка на клетке.

Освобождение. Его принесла не родная бабушка-виртуоз, в чьих руках крючок пел арии, а соседка Ульяна, женщина с простыми, тёплыми руками. Она не творила искусство — она делала вещи. И показала мне алхимию: вот петля. Вот крючок входит в неё. Вот — и рождается новая петля. Из одной — вторая, из второй — узор, из узора — полотно. Это было откровение проще и глубже любой молитвы: мир можно создать из одной нитки. Не купить, не выпросить — создать.

Студенческая нищета легитимизировала мое увлечение. Я вязала из необходимости, и это было сладчайшей из необходимостей. Потом, в роддоме, пока другие листали журналы, я вывязывала крошечные пинетки, заклинание на счастье. «А, это та, которая вяжет», — говорили про меня. Я вязала для дочери целую вселенную. Каждый свитерок был не просто вещью. Это была граница, проведенная мною между ней и безликим миром готового. Мой щит, мой герб, мой флаг.

Позже я вернулась к шитью. Уже не как партизан, а как инженер, изучающий вражескую крепость изнутри. Я распарывала старые вещи, как патологоанатом, изучала изнанку моды, анатомию кроя. Сшитое своими руками пальто было важнее диплома. Оно было документом. Сертификатом моей полной операционной самостоятельности.

И вот финал, который выглядит как капитуляция: я стала хорошо зарабатывать. И перестала шить и вязать. Иглы и крючки уснули в шкатулке, как отслужившее оружие ветерана.

Потому что война была выиграна.
Целью была не Вещь. Целью было Право.
Право не быть жертвой чужого вкуса. Право не молиться на ярлыки в магазинах. Право знать, что любая оболочка на тебе — осознанный выбор, а не безропотное принятие.
Я доказала, что могу создать образ из ничего. А значит, получила моральное право просто купить его. Без трепета, без восторга раба. Как равный — равному.

Я ни о чём не жалею. Я убеждена: каждая женщина должна однажды взяться за иглу или крючок. Не ради свитера. Ради того, чтобы однажды, примеряя в бутике платье за ползарплаты, ощутить в пальцах призрачную память о нити. И понять с холодной, прекрасной ясностью: это всего лишь товар. А ты — творец. И между тобой и им — пропасть того самого опыта, где из одной петли, одной неудачи, одного отчаянного желания быть собой рождалось настоящее, несокрушимое платье — твоя собственная шкура.


Приглашаю на свою страницу в
Стихи ру https://stihi.ru/avtor/veronique28
и мой творческий блог
VK https://vk.com/akademiyaliderstva