Граф Толстой-Американец. Авантюрист и дуэлянт Ч. 1

Только дураки играют на счастье,
а ошибки фортуны надо исправлять.

Ф ё д о р  Т о л с т о й


Герой светских сплетен, граф Фёдор Иванович Толстой, прозванный «американцем», был не только отважным дуэлянтом и заядлым картёжником, но и военным и даже путешественником. Ещё он приходился  двоюродным дядей писателю Льву Николаевичу Толстому.

«Толстой был человек эксцентрический, — вспоминал известный писатель и издатель Фаддей Булгарин. — То есть имел особый характер, выходивший из обыкновенных светских форм, и во всём любил одни крайности. Всё, что делали другие, он делал вдесятеро сильнее».

Первый раз он дрался на дуэли в период своей службы в Лейб-гвардии Преображенском полку. Согласно публикации в журнале «Русский архив» за 1898 год рассказа некоего Г. В. Грудева, «американец граф Толстой наплевал на полковника Дризена. Была дуэль, и Толстого разжаловали. Тогда он отправился в кругосветное путешествие под командой Крузенштерна».

В состав кругосветной экспедиции знаменитого путешественника Толстой записался обманным путём, выдав себя за двоюродного брата — художника Фёдора Петровича Толстого. Обман раскрылся, когда корабль «Надежда» был уже слишком далеко от берега.

Во время остановки на одном из тихоокеанских островов Толстой приобрёл ручного орангутана, ставшего любимцем экипажа. Однажды Фёдор Иванович проник в каюту Крузенштерна и показал питомцу, как заливать чернилами бумагу. Когда Толстой оставил орангутана в одиночестве, тот закрасил ценные дневники капитан-лейтенанта
Крузенштерна. Это была далеко не единственная проделка графа на корабле.

Вот что рассказывает его двоюродная племянница М.Ф.Каменская, лично его знавшая: «На корабле Фёдор Иванович придумывал непозволительные шалости. Сначала Крузенштерн смотрел на них сквозь пальцы, но потом пришлось сажать его под арест. Но за каждое наказание он платил начальству новыми выходками, он перессорил всех офицеров и матросов, да как перессорил! Хоть сейчас же на ножи!...».

В конце концов Крузенштерн не выдержал проделок Толстого и приказал высадить его на Камчатке. В описании своего плавания  Крузенштерн отметил, что во время пребывания экспедиции на Камчатке в свите посланника Резанова произошла перемена: «Поручик гвардии граф Толстой, доктор посольства Бринкен и живописец Курляндцев оставили корабли и отправились в Петербург сухим путём». После этой поездки Толстого окрестили «американцем».

В записках известного мемуариста пушкинской эпохи Ф. Ф. Вигеля есть заметка о встрече с Толстым среди глухих лесов вотяцкого края, в июне 1805 года, в то время, когда Фёдор Иванович возвращался через Сибирь в Петербург:

«На одной из станций ;мы с удивлением увидели вошедшего к нам офицера в Преображенском мундире. Это был граф Ф. И. Толстой, доселе столь известный под именем Американца. Он делал путешествие вокруг света с Крузенштерном и Резановым, со всеми перессорился, всех перессорил и как опасный человек был высажен на берег в Камчатке и сухим путём возвращался в Петербург».

«Когда он возвращался из путешествия вокруг света,— далее пишет Вигель,— он был остановлен у Петербургской заставы, потом провезён только через столицу и отправлен в Нейшлотскую крепость. Приказом того же дня переведён из Преображенского полка в тамошний гарнизон тем же чином (поручиком). Наказание жестокое для храбреца, который никогда не видал сражений, и в то самое время, когда от Востока до Запада во всей Европе загорелась война».

В 1812 году Толстой в качестве ратника московского ополчения пошёл оборонять Москву, принял участие в Бородинском сражении, где был тяжело ранен в ногу. Командование отметило мужество графа, и по окончании Отечественной войны его восстановили в чинах, сделали полковником и вручили Орден св. Георгия IV степени.

В отставку Фёдор Иванович вышел полковником, поселился в Москве, в Староконюшенном переулке, изредка наезжая в Петербург и проводя лето в своей подмосковной деревне.

В  первой половине 1820 года Толстой покупает у поручика С. Ф. Кашкарова дом под № 121 на углу Сивцева Вражка и Калошина переулка, во 2-м квартале Пречистенской части, и «отделывает его прекраснейшим образом и богатою рукою».

10-го января 1821 года в церкви Священномученика Власия, в Старой Конюшенной, состоялось венчание графа с «московской мещанкой Евдокией Тугаевой».

17-летня красавица Авдотья Тугаева, на которую обратил внимание Толстой была цыганкой. «Она встретилась с отцом где-то на дороге, — сообщает их дочь, Прасковья  Фёдоровна Перфильева, — потом вскоре увидала его на вечере у князя Г… Любовь их возгорелась, и судьба была решена!».

Как интересный человек и как один из героев Отечественной войны, Толстой занимает видное место в московском светском обществе. Фёдор Иванович постоянно вращается в литературных кругах. Он в приятельских отношениях с  В. А. Жуковским, А. С. Пушкиным, П. А. Вяземским, А. С. Грибоедовым, Е. А. Боратынским, К. Н. Батюшковым, К. А.  Шаховским, И. И. Дмитриевым, Д. В. Давыдовым и прочими знаменитости. 

Особенно близок был он с князем Петром Андреевичем Вяземским, который в стихах и рассказах выказал к нему большую симпатию.

«Более всех вижу и ценю здесь во многих отношениях Толстого, который человек интересный и любопытный», — писал он Александру Ивановичу Тургеневу.

В своей «Старой записной книжке» Вяземский отмечал:

«Граф Толстой, известный под прозвищем Американца, хотя не всегда правильно, но всегда сильно и метко говорит по-русски. Он мастер играть словами, хотя вовсе не бегает за каламбурами. <...> Какой-то родственник его, ума ограниченного и скучный, все добивался, чтобы он познакомил его с Денисом Давыдовым. Толстой под разными предлогами всё откладывал представление. Наконец, однажды, чтобы разом отделаться от скуки, предлагает он ему подвести его к Давыдову. "Нет, — отвечает тот, — сегодня неловко: я лишнее выпил, у меня немножко в голове". — "“Тем лучше, — говорит Толстой, — тут-то и представляться к Давыдову", — берёт его за руку и подводит к Денису, говоря: "Представляю тебе моего племянника, у которого немного в голове"».

Вяземский также создал обширное послание «Толстому» в октябре 1818 года в Варшаве и тогда же разослал стихи друзьям:

Американец и цыган,
На свете нравственном загадка,
Которого, как лихорадка,
Мятежных склонностей дурман
Или страстей кипящих схватка
Всегда из края мечет в край,
Из рая в ад, из ада в ран!
Которого душа есть пламень,
А ум — холодный эгоист;
Под бурей рока — твердый камень!
В волненье страсти — легкий лист!
..................................
К тому же любопытным ухом
Умеешь всем речам внимать;
И если возвышенным духом
Подчас ты унижаешь знать,
Зато ты граф природный брюхом
И всем сиятельным под стать!
..............................

Следует заметить, что Вяземский и Толстой, были «пробочниками» и кавалерами шуточного «ордена пробки». К числу «пробочников» принадлежали также Денис Давыдов, Василий Львович Пушкин (дядя поэта), Константин Батюшков и другие.

В одной застольной песне кавалеры «ордена пробки» так величали Толстого:

А вот и наш Американец!
В день славный под Бородиным
Ты храбро нёс солдатский ранец
И щеголял штыком своим.
На память дня того Георгий
Украсил боевую грудь.
Средь наших мирных братских оргий
Вторым ты по Денисе будь!

Достаточно откровенный портрет Толстого дал Грибоедов в своей комедии «Горе от ума»:

Но голова у нас, какой в России нету,
Не надо называть, узнаешь по портрету:
Ночной разбойник, дуэлист,
В Камчатку сослан был, вернулся алеутом,
И крепко на руку нечист;
Да умный человек не может быть не плутом.
Когда ж об честности высокой говорит,
Каким-то демоном внушаем:
Глаза в крови, лицо горит,
Сам плачет, и мы все рыдаем.

А Денис Давыдов написал такое послание другу-повесе:

Болтун красноречивый,
Повеса дорогой!
Оставим свет шумливый
С беспутной суетой.
Пусть радости игривы,
Амуры шаловливы,
И важных муз синклит,
.......................
Прошу тебя забыть
Нахальную уловку,
И крепс, и понтировку,
И страсть людей губить,
А лучше пригласить
Изменницу, плутовку,
Которую любить
До завтра, может быть,
Вчера ты обещался.
......................
Почётное ему,
По сану и уму:
Прекрасного сажаю
Близ гостьи молодой
И тяжкий кубок мой
Чете препоручаю.