Пелопонесский калейдоскоп 2018. Последняя прогулка

29 сентября. Последняя прогулка (с небольшими отступлениями)

   Оказалось, что сегодняшний день очень похож на вчерашний. Снова ветер и снова дождь. Грязно-серые волны яростно набрасываются на берег ; с купанием закончено. Порывы ветра так и норовят сорвать с плеч дождевик, зонт в такой ситуации абсолютно бесполезен, его просто выворачивает наизнанку.
«Какой большой ветер напал на наш остров,
(а что после прорытия Коринфского канала, можно и так сказать)
Сорвал с домов крыши, как с молока пену…»
   Непонятно: пену или всё же пенку? Но, как он забрался в посудину? Если пену, то понятнее: доит хозяйка, к примеру… козу или корову, молоко бьётся струёй в подойник, вот вам пена! А налетает ветер, и срывает эту самую пену. Остаётся открытым вопрос: откуда об этом догадалась поэтесса Новелла Матвеева? Ибо на молоке точно была не пенка, которая, образуется при кипячении.
   Ветер на «нашем» Пелопоннесе пытается сорвать не только крыши, он обрывает плоды с апельсиново-лимонных деревьев. На деревьях они ещё совсем зелёные, а упав на землю, быстро желтеют. Жёлтые «мячики» в траве у каждого ствола. Плоды, по вкусу, скорее, похожи на лимон – кислые. Да, но какие же они всё-таки душистые, совсем не похожи на те, что продаются в России. Зелёная трава блестит ртутными каплями дождя, но ступать на газон опасно. Ещё когда было сухо, я прошлась в резиновых «вьетнамках» по этой травушке-муравушке… и в подошвы мне впились, проколов их насквозь, «горошины» с шипами (этакие мини-булавы).
   Помню, на Камчатском пляже росли такие же «жестокие» растения, ростки которых похожи на отломанный кончик ножа. От кого так защищаются растения? Ну, уж точно, не от людей. Пальмам безразлично – дождь или ветер. Капли скатывается, не оставляя и следа на перистых листьях, и качаются на тонких прутиках жёлто-оранжевые бусины – пальмовые семена.
   Мы отнесли теннисные ракетки, ставшие бесполезными, на ресепшен. Игорь остался там просматривать новости через вай-фай, а я отправились гулять по цементным дорожкам нашего бунгало-отеля.
Отступление (мужчинам – женщин не понять)

   В номере делать нечего: роман «Воскресенье» Л.Н. Толстого, что я взяла в дорогу, прочитан. Мысленно подвожу итоги поездки: когнитивный диссонанс, что раздирал душу последние месяцы, малость поутих. Этому способствовали новые эмоции, и не в последнюю очередь мемуарная литература (дневники жён Толстого и Достоевского). Слёзы уже не наворачиваются по - поводу и без повода, как раньше. Но в душе поселилась неведомая раньше боязнь своих собственных детей. Правда, сравнивая с прочитанными мемуарами С. А. Толстой (супруги великого Л.Н.Т.) понимаю, что ничто не ново под луной. Даже в семьях у таких людей существовали и отрицание и претензии детей к родителям. А та притча, что запомнилась мне с моего детсадовского детства: как взрослые дети кормили старика-отца, отсадив его от общего стола. А их маленький сын, возьми, и повтори, играя в «будущее», точно то же самое с ними. Мораль притчи, к сожалению, повторяется из поколения в поколение. И лишь самонадеянная молодость может утверждать: что с кем с кем, а со мной этого не случится.
   Ладно, «проехали», как говорят сегодня. Напишу немного о разочарованиях, которые постигли меня. Взялась я перечитывать наших великих – Льва Николаевича и Фёдора Михайловича, и вот оно что из этого вышло.
   Та, над чьей судьбой я рыдала юной восемнадцатилетней девушкой, сейчас при более внимательном, взрослом прочтении, оказалась банальной морфинисткой. И вся эта ерунда с истериками и претензиями к Вронскому вовсе не то, что преподносили нам в школе. Дескать, страдает Анна по вине «злодея» – Вронского, а ещё из-за неприятия Анны привычной дворянской средой. Теперь поняла – это обыкновенная наркоманская ломка (делаем скидку, на то, что в то время Л.Н.Т. не знал: морфин это наркотик, а не лекарство от бессонницы). «Наркоши» и в двадцать первом веке, прыгают под поезда, или «случайно» вываливаются из окон. Два великих – два гиганта русской литературы предстали теперь совсем не как знатоки женской, подчёркиваю, женской души. Ни Толстой, всю жизнь, вплоть до старости, боровшийся со своим «сладострастием» («Крейцерова соната», «Воскресенье»), ни Фёдор Михайлович, приписывающий Алёшеньке Карамазову  патологическое влечение к инвалидке…
   Выскажу крамольную мысль: женщина (как для просто мужчин, так и для мужчин-писателей) только «предмет» – фон для самолюбования и эгоистического восхищения своей жертвенностью. Вот и самый последний роман Толстого показывает полное непонимание автором женской души. Какое, скажите на милость, просветление нисходит на Неклюдова, совратившего юную Катюшу, а теперь, через много лет, жертвенно готового жениться на каторжанке – К. Масловой. Кто-то предположит… раскаянье. Ой, да не смешите…– не поздно ли!
   Или взять… убийцу Раскольникова, потащившего за собой на каторгу несчастную Сонечку Мармеладову (в душе оправдывающего себя якобы её спасением!)
Эх, мужчины!.. Сначала развращаете нас (девушек, женщин на потребу себе – своим страстям), а потом «спасаете» от себя же самих. А если почитать дневники двух титанов (хотя, я не отрицаю их величия перед остальными писателями-мужчинами), то в какой же кошмар они превратили свои семейные жизни – ужас!
   И вот, прожив много лет в семейных отношениях, я поняла, какие мы всё-таки разные хомосапиенсы ; мужчины и женщины (и не только из-за набора хромосом). Господи, а возможно, и именно поэтому тоже…
К сему добавлю «нетленку» из уст ещё одного великого мужчины-писателя:
«Единственный способ жить дальше ; не давать воспоминаниям терзать себя!» Габриэль Гарсия Маркес.
   Хорошо сказано, только это не про нас, женщин-матерей, из чьего чрева вышли дети (а не просто вылетел «случайный» сперматозоид).
Да мы будем жить дальше, но терзать воспоминания нас будут до конца. Ни боже мой, мы не вправе кого-либо осуждать, ибо русская пословица глаголет: «рад бы в рай, да грехов через край». И ничто не ново под луной (кажется, повторяюсь). Только теперь современные мужчины упрекают женщин в феминизме и эмансипации, а не в тлетворном влиянии общества капиталистического. Л. Н. Толстой терпеть не мог Жорж Санд, но всю жизнь тиранил свою добродетельную покорную супругу. Такими примерами из литературы я разрушаю основания для разлада (когнитивного диссонанса) в моей душе после размолвки с дочками.
   Ау, мужчины-мужья, у «Ксантип» ; Сократ, у «Софий Андреевн» -Толстой и т.д. и т.п. перефразируя не менее великую Анну Андреевну: «Когда б вы поняли… из каких семейных коллизий и драм растут ваши подвиги, и гениальности, не ведая жалости и стыда…».
Услышьте же нас, женщин-жён, не «плодите» в своих детях повторения ошибок вашей молодости…
   Или вот вам ещё такой факт: Толстой и Достоевский жили в одно время (у них разница в рождении всего семь лет) и ни разу, ни разочка они не встречались! А почему? Не хотели «меряться» славой? Или были какие-то аналогии в судьбах?.. Что их сдерживало?.. а, может быть, и хорошо, что это осталось «за кадром»…
   А две наши не менее великие поэтессы Анна Ахматова и Марина Цветаева встречались и не раз. Предположу: были душевно искренни в отношении друг друга. Признание или не признание не смущало обеих, было главное – стихи. Правда, при этом Ахматова желала быть «поэтом» (мужской род), а не поэтессой, хотя мне ближе мягкое (чуть не написала нежное) женственное слово «поэтесса».
   Но, в конце концов, мы женщины, тоже просто «человеки»!
Не надо «товарищи» мужчины «просветлятся и прозревать» на нашем фоне. Просто любите и жалейте нас!!!

Отступление (непогода, смерть улитки)

   Игорь возвращается с «радостной» новостью, в Салониках дети играют в снежки! И ещё кого-то, где-то, куда-то избрали. Мы в последний раз гуляем по дорожкам нашего «приюта»-пристанища. На кортах лужи. Куст укропа у ограды, совсем вроде бы засохнув, неожиданно выбросил зелёные побеги с мелкими желтыми цветочками! Медно-рыжая земля промокла, впитав долгожданную влагу. На дорожке лежит, сорванное с ветвей птичье гнездо с яичными скорлупкам – приют, покинутый вылупившимися птенцами. Придёт весна и всё повторится сначала.
«Хрясь» ; Что такое? Кажется, я на что-то наступил?
; Ничего себе, да ты только что лишил жизни улитку.
;А я виноват? Чего они расползались тут. Посмотри, сколько их в мокрой траве! А эта «дурёха» взяла и выползла на дорожку...
   Действительно, светло-коричневые с тёмными полосками домики улиток виднеются тут и там. Длинные тельца с рожками на голове, оставляя за собой канавку взрыхлённой земли, медленно, но верно, переползают на газон. И там, найдя себе пару, сливаются в любовном экстазе.
   Совершив круг, возвращаемся к нашему домику (бунгало). За всё время прогулки, мы так и не встретили никого, кроме этих самых улиток, да редких птиц, пытающихся взлететь с раскачивающихся ветвей деревьев в небо. Ветер, растрепав их перья, вновь отбрасывает

«смельчаков» к берегу. Напротив нашего номера в траве лежит огромная глыба ракушечника, похожая на постамент. Из такого материала, наверное, и выпиливали эллины колонны для своих храмов. Пытаясь как-то разнообразить нашу прогулку, взбираюсь на «пьедестал» (наивная привычка «украшать» однообразие серых будней). При этом понимаю абсолютную глупость затеи, но на волне искусственно подогретой эйфории восклицаю:
; Прошу вас, Игорь Иванович, запечатлеть сей факт: я – бабочка под дождём! – раскидываю в стороны полы зелёного дождевика и бац: я кубарем лечу в траву, шлёпанцы застряли на «постаменте».
; Эх, жаль не успел нажать кнопку, то-то был бы кадр с помятыми, мокрыми «крыльями». Тоже мне – бабочка! Приземлиться как следует не могла, – хорошо ноги целы остались. Пойдём упаковываться, чтоб завтра утром нам ничего не помешало обойти это чудесное местечко и сказать: «Прощай, прощай Греция – прощай Эллада!»
– Да, наверное, ты прав, мои фантазии на Пелопоннесе исчерпаны.
   В номере, мы быстро упаковали бутылки вина и оливкового масла, надев на них для амортизации (как чехлы), пустые пластиковые канистры, в сумку и чемодан и по бокам разложили бельё. Осталось завтра уложить бутылку с местным йогуртом (его мне посоветовала взять на закваску бывалая туристка – соседка из Тамбова). Попробуем сделать такой же вкусный йогурт дома.
   Вечером сначала идём к морю. Ветер дует, но без особого азарта; порывами. Волны тоже как-то ослабели, лениво накатят на берег и тут же назад в родную стихию. Эх, пропали ни за что два дня – чувствуется, завтра погода «устаканится». За что ты сердился, бог Посейдон?
   Побродив по деревянным мосткам, мы отправились на последний ужин. Немного слов о ресторане: он находится на втором этаже и делится стеклянной стеной на две части. Большая – это закрытый зал (кажется, опять повторяюсь) и узкая открытая веранда со столиками. Здесь особенно хорошо было по утрам (за чашкой, другой ароматного кофе) наблюдать, как солнце медленно выползает из-за гор на другом конце залива.
   В большом зале на стенах картины в рамках, в основном абстракционистские, то есть, разноцветные кубики и квадратики (гуашь) и лишь одна «а-ля рюсс», с берёзками на берегу реки, ; написана маслом. Возможно, это «дань», россиянам, что забираются в эту глухомань. А может быть, и наоборот, подарок благодарных москвичей, что облюбовали это тихое местечко.
;
Про сыр «фета». Ветер с родной сторонки. Созерцательница
 
   В ресторане, как и каждый день, стерильная чистота, одноразовые скатерти мгновенно меняются, никто не трёт столы мокрыми тряпками, как в Испании, или Париже. Итак, мы начинаем нашу заключительную (ну, не любит Игорь слово «последняя») трапезу с греческого (или крестьянского) салата. Наш рецепт салата: Кладём на блюдо крупно нарезанные зелёные огурцы, сверху кружочки фиолетового лука, дольки сладкого красного и зелёного перца, кусочки ярко красных помидор… Венчают эту «клумбу» с разнотравьем белые «цветочки» – кубики сыра «Фета». Посыпаем специями, поливаем виноградным уксусом и не жалея, от души, оливковым маслом! Здесь подходит восклицание: «Вау!», а я напишу по-русски – «ум отъешь»! И так каждый день, и ведь не «приелось!»
   О сыре «Фета»… это, как говорится, отдельная песня!
Это вкус из моего детства (хотя, вроде, в греческой рецептуре «Фета» козьего и овечьего молока фифти-фифти). Только мне не известен вкус овечьего молока. Про козье молоко: у моей бабушки было две козы, одна серая рогатая с длинным выменем между ногами, которое болталось в разные стороны при ходьбе, другая – белая, комолая (без рогов) и с небольшим ещё вымечком. У обеих были жёлтые глаза с черными крапинками и довольно длинные бороды. Парное молоко я не любила, а топлёное с коричневой пенкой или квашеное, очень даже. Остатки кислого молока подогревались и сливались в марлевый мешочек, который висел на деревянной задвижке двери в сенях. Через пару дней белый твёрдый «колобок», в клеточку (отпечаток марли) был готов. Именно его вкус и напомнил мне греческий сыр «Фета» ; нежный, кисло-сладкий.
   Про скотину: Рогатых коз я здесь не видела (то есть, детский стишок ; идёт коза рогатая, это не про местных). Здешние всё больше длинноухо-вислоухие и безрогие. Коза, животное нахальное (за ней глаз, да глаз нужен), залезть в чужой огород для неё не проблема! Она и газетный лист может сжевать за милую душу… и тряпкой не побрезгует. Здешние козы в одном стаде с овцами… и обязательный сторож-пастух при них. Извиняюсь, кажется, опять «ударилась» в воспоминания… возрастной эффект-дефект.
   «Главный» официант ресторана умилённо, и даже как-то подобострастно, поглядывает на нас, последних стойких туристов (не сбежавших в непогоду). Да, мы такие, россияне, уж коли заплатили, ничто нас не поколеблет: ни шторм, ни даже наводнение, или там лавина…
   В ресторане совсем не чувствуется момента расставания. Как и все дни, грек-эллин, аки лектор, за своей деревянной тумбой. Сегодня на ней только два флажка: наш триколор и греческий бело-синий с крестом. Мэтр – при полном «параде»: жутко чёрные крашеные брови и шевелюра! Ярко-розовая рубаха и чёрные джинсы, ковбойские ботинки на каблуках. Грек не высокого роста, худощав; а волосы совсем «не скрывают» возраст (на вид ему лет этак шестьдесят). Он показательно строг с двумя худенькими кареглазыми и очень похожими друг на друга гречанками-официантками (возможно, они сёстры). Женщины, молча, услужливо снуют меж столами, убирая грязную посуду и застилая чистые одноразовые скатерти, с одной мы знакомы – это Шулли.
   Время от времени дверь на кухню приоткрывается и оттуда выглядывает шеф-повар – он же и хозяин ресторана. Хозяин тоже не молод, но физически крепок, и свежая белая рубашка только подчёркивает, что он «мужчина ещё в расцвете сил». Зорким взглядом он окидывает зал – кажется, он нас пересчитывает…
Наполняем бокалы и под тост: – «Чтоб нам всегда так отдыхалось»! осушаем. Нас поддерживают дамы-москвички за соседним столиком. Ветер за окнами террасы продолжает настойчиво рваться в нашу тёплую, уютную компанию. Молодая семейная пара присоединяется к нашим здравицам – этакое, «иониан бичевское» братание.
   Молодёжь произносит тост:
– Дорогие сограждане, выпьем за то, что нам всем здесь было хорошо!
Одна из москвичек с бледными не загорающими пятнами (болезнь Витилиго), осушив «приличный» бокальчик пива, игриво интересуется:
; Игорь Иванович, не подскажите, что за направление у этого ужасного урагана, откуда нам такое принесло?
Игорь положил на блюдо макароны с сосисками в томатном соусе:
; Так-с, сейчас, сейчас, посмотрим: кажется, ветерок дует с… северо-востока, уверенно констатирует супруг. И пошло поехало… а впрочем, моего Игоря, «макаронами не корми», дай поговорить.
   В данный момент такая дружеская беседа, как нельзя, кстати… никто никуда не спешит. Туристы, дотоле озабоченные лишь своими экскурсиями по Греции, начали делиться историями, что случились с ними в поездках. А я размышляю над словами супруга на счёт северо-восточного ветра – так вот откуда сие надуло в Грецию. Хорошенькое «дельце» ; выходит ветерок, принёсший ненастье, дует с нашей родной сторонки – Гипербореи (так древние эллины называли место или «царство-государство» Российское).
   Чудные они, эллины-греки, не стали называть бога-ветра одним именем, как у нас (если не ошибаюсь, Стрибог). У них: западный ветер ; это Зефир, суровый северный – Борей, остальные «по списку». А, если честно… просто не помню всех. И Борея-то запомнила, только потому, что в Новороссийске на Чёрном море, когда дует ветер «Бора», ого-го что происходит, похлеще, чем здесь на Пелопоннесе. Предположу, что разные имена ветрам давали, дабы «умаслить» их, типа: «Ах, дуй, дуй ветерок, ласковый и нежный – Зефирок! Или, да когда же ты уймёшься – Борей-суровей!»
   Видя, как Игорь уныло, совсем без вдохновения, ворошит вилкой груду макарошек у себя в тарелке,– предлагаю:
; А не взять ли вам, Игорь Иванович ещё пару кусочков курочки?
Так прозрачно намекаю супругу на подготовку к отъезду.
; Вряд ли я съем столько! – простодушно отвечает он.
; И не надо, и не надо… это на завтра, в дорогу.
   Пластинки жёлтого острого сыра, кусочки мяса, похожего на баранину, курица и хлеб, всё это я заворачиваю в салфетку, и в сумку.
Грек «смотритель» делано-безразличен – ну и хорошо, ну и ладно. Подтянулась к нашему торжественно-прощальному ужину молодая семейная пара (им лет по тридцать пять). Последней пожаловала «бледная» маленькая москвичка, и, не обращая внимания на наше веселье, как обычно одна уселась за стол. Отрешилась ото всех, углубившись в самое себя, – губы едва заметно шевелятся (читала молитвы?) Предлагаю ей присоединиться к нам и в ответ слышу:
«…Не для житейского волненья, /Не для корысти, не для битв, /Мы рождены для вдохновенья, /Для звуков сладких и молитв…»
Последнее слово она выделила, хитроумно улыбаясь. И наверно, чтобы не испытывать мои познания в поэзии, скромно добавила: Пушкин – «Поэт и толпа» (или не толпа, а народ, за точность не ручаюсь). Извиняюсь, понимая, это предложение в её глазах выглядит, по меньшей мере, неуместно. Кажется, она здесь только со мной и «контактирует». И совсем не потому, что ей это приятно. Просто она, как деликатный человек, старается отвечать доброжелательностью на мою «навязчивость». А ещё заметила, что она вполне благосклонно реагирует на меня. Ну что же, не будем и в этот вечер мешать ей, пусть читаеть любимые «мантры - молитвы».
   Пока я общалась с москвичкой, супруг «сбежал» из-за нашего стола. Пересел за соседний столик и оживлённо повествует дамам о своём творчестве. Дамы приторно-восторженно охают и ахают:
; Как, вы поэт?! Ой, как интересно! О чём ваши стихи? О горах! Мы бывали на Кавказе, какой воздух, какая природа!
Игорь скромно протягивает им сборники своих стихов. Это вам на память о нашей приятной греческой встрече!
; Ой, как здорово, вернёмся в Москву и обязательно почитаем ваши сборники. А, подписать?
; Сейчас, сейчас, Таня, ручку!
; Ах ты, боже мой, так ты же не предупредил, что будешь делать презенты (ручка нашлась у дам). Мы и с ними осушили бокалы ; за встречу, за отдых, за Грецию и за наш отель!
   В это время дверь кухни широко распахивается, и в зал торжественно входит шеф-повар. В каждой руке у него по большому блюду, на каждом по горке различных закусок. Он идёт, балансируя, как «триумф- фокусник». Первыми этот дар получаем мы, возможно по старшинству. Остальные туристы как-то не обратили на это внимания, и только весь персонал ресторана не отрывает подобострастно-восхищённых взоров от шефа (такое ощущение, что они впервые видят этот «фокус»).
   Затем шеф повторяет его в отношении остальных туристов. Откровенно говоря, большинство в недоумении: нет-нет, никто не отказывается. Но греки всё делают – молча, да если бы они и заговорили: мы не понимаем греческий, наконец «бледная» москвичка объяснила: ; Не удивляйтесь, это «презент» от заведения в честь окончания заезда! А тут ещё и совпало с концом туристического сезона.
   Непринуждённо-дружеская обстановка, царившая в зале, вдруг взорвалась эффектным единым, благодарным порывом – криками «Браво!» и хлопаньем в ладоши! У нас «национальный» такой благодарственный жест – возьмите хоть, например, в благополучно приземлившемся самолёте… хлопаем? Хлопаем! А ещё говорят, что русские не эмоциональные… ерунда, просто нам нужен «стимул». Здесь всё яснее ясного! И все туристы, не сговариваясь, поднимают бокалы и провозглашают:
; Эфхарио, спасибо, спасибо!
; Калиспэра, калиспера! – Радостно, приветствует нас в ответ хозяин, широко улыбаясь. Такие слова произносят туристы вечером в ресторане.
Вот он и начинается – «добрый вечер!» Все чокаются со всеми. Шеф доволен произведённым эффектом, поощрительно улыбается:
–Мир – дружба! ; и деликатесы с греческим салатом во главе.
   Разглядываю «подношение»: боже, чего здесь только нет! Много чёрных раковин с мидиями, кусочки тушёной баранины, куриные ножки и крылышки, большие куски пирога с румяной корочкой, горки белоснежного риса, и тушёных овощей. Вот это да, вот это щедрость! Даже не отведав явств, Игорь отправляется с бокалом вина к шефу, они обнимаются, публика восторженно хлопает:
–Спасибо – эфхарио, браво! Россия–Греция!
Вновь наполняются бокалы вином и пивом – праздновать, так праздновать!
   Кое-как одолев мидий, остальное отправляю «про запас» (до Саратова долгая дорога). Туристы между поглощением и питиём фотографируются с шеф-поваром и флагами наших стран. Не успели мы освободить свои блюда, как нам подали десерт – бисквиты и мороженое в коробочках.
 ; Ты как хочешь, а я даже пробовать не стану, и так на ночь глядя – наелись, или скорее объелись.
; Да, да,; соглашается Игорь,; клади всё в сумку, не «обижать» же щедрого хозяина отказом! Тем более, что сегодня все настроены к нам очень благодушно, и даже я бы сказал дружелюбно!
   Долго ли, коротко ли мы «заседали», но настало время для коллективного фото. И хозяева-греки (эллины) и российские туристы (русичи), довольные друг другом запечатлены в моём фотоаппарате. Расходились поздно. Дождь временно прекратился, да и ветер вдруг потерял свою силу.
; Кажется, завтра распогодится. Эх! жаль что уезжаем! ; с грустью в голосе сказал мой супруг, ; как же хорошо здесь было!

                День отъезда

   Утром ничто не напоминало о двухдневной непогоде, разве только обильная роса на траве. На море опять воцарился полный штиль, но искупаться не было времени. Мы грустно постояли на берегу, волны с тихим плеском миролюбиво облизывали гальку. Гиперборейский ветер
(с родной сторонки), «взбаламутивший» Посейдона, улетел куда-то.
; Эх, как уезжать-то не хочется, ; причитает Игорь.
   На ресепшене собралась вся вчерашняя компания. В аэропорту военного аэродрома много народа: здесь и туристы, и гиды, которые сопровождали нас в поездках. Сегодня последний рейс с Пелопоннеса в Москву в сезоне 2018. В компании курящих гидов замечаю Светлану, хотела кивнуть ей на прощанье, но она, заметив меня, спряталась за колонну – обиделась, наверное. Ну и ладно, теперь это в прошлом, как и Пелопоннесские мифы, и всё, что было навеяно ими. Впереди Москва и Саратов, и настоящая российская ; гиперборейская осень…
;
                Чем сердце успокоится

   Две недели из моей семидесятой осени остались приятным воспоминанием. Дома, мы «засучив рукава» принялись за работу (нужно было возвращать кредит). Наш Кумысно-полянский лес был этой осенью особенно щедр: грибы всех видов и расцветок: ядрёные с шоколадного цвета шляпками – песочники и еловые маслята прятались (не теряя своей ядрёности) под плотным покровом сосновой хвои, вплоть до заморозков. В осиннике и березняке опят было столько, что даже после снегопада они стояли на окоченевших ножках со снежными «куполками» заметными даже издали. Не было только жёлто-оранжевых лисичек. Неожиданно это грибное обилие превратилось, говоря казённым языком, в материальное подспорье нашего бюджета. Игорь дал попробовать мои маринованные грибочки приятелям, а они им так понравились, что практически всё заготовленное было раскуплено. Муж не прекращал редакторскую работу по выпуску поэтических сборников. Мне тоже пришлось поучаствовать, набрала на компьютере книжку детских стихов поэтессе-пенсионерке – трудная, оказывается, работёнка!
   Кредит, который мы брали для поездки в Грецию, выплатили в срок.
К моему дню рождения постепенно стали налаживаться мои отношения с дочками (я конечно совру, что не чувствовала никакой настороженности ни в себе, ни в них, – было!). Но в этой жизни уже не осталось времени на непродуктивные выяснения отношений (кто прав, кто виноват). И мы все проявили мудрость, а это главное. Возможно, дочки тоже осознали ; важнее всего слышать себя (то есть контролировать, что ты говоришь)… Второе ноября отметили втроём: я, Игорь и бутылка хорошего «Крымского» шампанского. На следующий день пришли поздравить три внучки и дочка Оля, Наташа из Латвии поздравила по скайпу.
Кто поверит – что бывают деревья без корней...