Весна в подземелье

              …шаг. Очередная плита осталась позади, дёрнулась и сорвалась вниз – в чернеющую пропасть. Она оглянулась. И эту плиту уже не вернёшь – и всего, что на ней происходило. Нужно отбросить ещё одну и продолжать путь – идти вперёд, чтобы шаг за шагом в бездну летели новые плиты. Зачем?
              Чтобы потом помнить о них и жалеть о них? Чтобы цепляться за них? Она сосредоточена не на пути, а на том, чтобы не принимать необратимых решений. Она двигается, сожалея об оставляемом позади – она продолжает путь спиной вперёд. И поэтому всё никак не поймёт, как же не допускать необратимые решения, если жизнь, по-видимому, состоит из них. Но в то же время она ощущает, что тратить время на прежних плитах уже нельзя: иногда потерянный час, не наверстаешь и годом; израсходуешь время на одно – не вложишь его в другое.
              И вот зависшие в воздухе плиты с каждым шагом срываются во тьму. Снова дальше? Шаг. Ещё одна полетела вниз… Шаг. Шаг. Шаг…
              Впереди перекрёсток. Росстань. Распутье. Придётся выбирать дорогу. И вновь решение необратимо: мосты рушатся. Думай! Думай. Думай… Она горько заплакала. Выбрать один путь – убить остальные. «Помогите. Кто-нибудь…», – вырвался её дрожащий шёпот.
              Подземелье наполнилось густым туманом. Сквозь заплаканные глаза в его клубах она разглядела…мост? Возле него дрожит огонёк. Туман прибывает, скрывая открытие.
              Как же? Как попасть туда? Плиты разбегаются, уводят от моста…
              — Иди по воздуху, — раздался спокойный голос со стороны Моста.
              — Но как?! – выкрикнула она.
              — Поверь, — ответил голос, эхом отразившийся от клочьев тумана.
              Она стояла на висящей в пустоте плите и впервые так пристально вглядывалась в её грань – и в натянутый тишиной воздух, на котором лежала плита. Она делает шаг в бездну и…воздух держит её. Отойдя прочь от прежней дороги, она остановилась, оглянулась на плиты и снова заплакала.
              — Оставь их, — позвал голос, — Побудь струной в моих руках.
              Она продвигается по воздуху к мосту: огонёк всё ближе, а туман гуще. Она идёт и впервые смотрит вперёд. Шаг. Шаг. В неизвестность? Несомненно. Но без сожалений об оставленном позади.
              Возле моста туман частично рассеялся, открыв взору его верёвки, деревянные дощечки и кое-что ещё. Высокую горбатую фигуру, держащую в длинной костлявой руке тяжёлый металлический фонарь. Фонарь подмигивал тёплым жёлтым светом.
              — Кто ты и что это за мост?
              — Я хранитель моста, — ответило существо. — А мост разве не узнаёшь? — он бросил взгляд на скрипучие деревянные доски и потёртые верёвки.
              Тишина. Хранитель продолжил:
              — Мост через ночь. Или через день. Или утро – тут ты решаешь, — с почтением кивнул он.
              — я хоть что-то тут решаю? — надрывно спросила она.
              — Успокойся, — ответил он и продолжил, — Ты слишком долго вдыхала тяжёлый туман,
ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя… Как же долго я звал, и как же долго ты не слышала. Теперь же – иди, — кивнул он на мост.
              — Куда я приду? — удерживая крик, спросила она.
              Хранитель гулко и хрипло рассмеялся. Эхо наполнило подземелье. Был только смех.
              — Под иное небо и в иную глубину.
              — Куда я приду? — повысила она дрожащий голос.
              — Как я рад, что ты задаёшь именно этот вопрос. Но ответа у меня нет. Исход вновь зависит от тебя: я не знаю, кем ты была, но вижу – одежды твои из вздохов и листьев. И я помогаю их снять. Порвать цепи, которыми ты сковала себя. Вспомнить о крыльях, сложенных за спиной. Иди!
              Она с чугунной головой и ватными ногами тупо, безропотно и тяжело засеменила к переправе, ещё плохо понимая, куда и зачем идёт. Обернулась. Печально улыбнулась существу и продолжила неведомый путь. Сейчас от первой дощечки моста её вновь отделяет один лишь шаг… Она вспомнила плиты… Нет! Мост не такой: если хоть одна часть упадёт, всё полетит в бездну. Шаг…
              Мост заскрипел и немного покачнулся. Она стоит на первой дощечке и нервно, тяжело дышит. Оглядывается на хранителя, улыбается – искренне, радостно.
              — Иди, иди, - кивает он.
              Шаг. Шаг. Шаг. Шаг. Шаг. Шаг. Шаг. Шаг. И так много, много раз – поэтому уже неважны отдельные, ведь они слились в движение, в ходьбу, в перемещение – в путь. И берега уж не видать: ни того, откуда пришла, ни того куда идёт. Она стоит на хлипком мосту посреди тумана. И чувствует, как в прежней её смерти зародилась жизнь. Теперь она знает: туман не стена, а занавешенное окно, а за ним – небо. А она всего-навсего идёт к окну посмотреть на небо…
              Непрерывное движение. Ходьба. Бег. Слишком долго, ведь когда не видно, что впереди, расстояние до цели кажется гораздо больше. Долго. Может, стоило остаться посреди плит? Туман сгущается. Может, стоило остаться на берегу с хранителем? Может, стоило не быть? Туман сгущается и клубится… Нет! Всё ровно так, как должно быть. Туман застыл. Всё моё – со мной: сила и мудрость – их не отнять. Туман стал прозрачнее. Куда бы ни пошла – я буду жить. Где ни останусь – везде найду берег. Всё впереди, и нужно идти.
              В подземелье началась весна. Туман пробили тонкие солнечные лучи, столь непривычные для былого мрака. А внизу туман уже рассеялся – там лежала цепь каменных комнат и ходов, неясных, запутанных.
              Теперь она всё видит: и что мост тянется вдаль к горизонту; и что он дробится на сотни других и расходится по всем направлениям. Осталось идти – и неважно куда. Везде хорошо.