Дорога в Польшу

Мы сели в автобус.  Это было 3-го мая 2022-го года. Через город Орехов проходила трасса, по которой украинская сторона эвакуировала пострадавших от войны беженцев из Мариуполя, желающих ехать в Европу. Я взяла с собой только ноутбук,небольшую сумочку с одеждой и, конечно, кошку Мурочку, посадив её  в рюкзачок. Но главное, что я вывозила – это  рукописные тетрадочки с произведениями  и тетрадочку со стихами тёти Гали, которую она, будучи уже совсем больной и прикованной к постели, хранила у себя под подушкой. Ещё я взяла с собой несколько фотографий.  Очень жалею о том, что не вывезла хотя бы пару семейных альбомов, шкатулочку с самоцветами и дорогие сердцу книги. Выходя из квартиры, я в последний раз взглянула на тётину постель, окинула взглядом книжный шкаф с бабушкиной библиотекой и моей шкатулочкой с камушками и с надеждой подумала: «Ждите меня, дорогие камушки - я вернусь».
 В тот момент я искренне верила, что мой Орехов выживет, что уцелеет наш дом. Я думала, что уезжаю лишь на два месяца, что специальная военная  операция скоро закончится. Я очень надеялась, что заберу тётю из интерната и мы будем жить дальше …
        Я медленно вышла из квартиры и закрыла дверь. Да будь проклято всё зло и все войны этого мира! Дорогой мой город - ты навсегда в моем сердце. Ты навеки в сердцах всех ореховцев.
          В автобусе было много людей с сумками, детьми, собаками. С кошкой я была одна. Мы ехали в Запорожье в центр приёма беженцев.
         А оттуда нас повезли в Польшу в город Ополе. Сейчас я корю себя, что не смогла остаться в Запорожье и найти интернат в селе Весёлом, куда увезли тетю Галю, потому что  моим желанием было найти этот интернат, поселиться в том селе, устроиться на работу. И быть рядом с тётей. Я не  могла так просто бросить её. Но произошла ошибка. Мой дедушка Ефрем, тётин папа, был родом из села Весёлое Мелитопольского района. И когда волонтёры мне сказали, что везут тётю Галю в Весёловский интернат, я подумала, как хорошо, что она будет на родине дедушки. И хотя я знала, что в Мелитопольском районе уже Россия, а тётю эвакуировали украинские волонтеры, я подумала, что война войной, а волонтеры и врачи сообщаются.
В голове всё было, как в тумане. Я в тот момент даже не догадывалась, что тётю Галю отвезли в другое село Весёлое, под Запорожьем, на правом берегу Днепра, на украинской стороне. Одной из причин, почему я согласилась ехать в Польшу, было то, что в общежитие,  куда нас хотели разместить в Запорожье, с кошкой не брали. Денег у меня не было, и я очень устала. В Польше давали жильё и кормили. Я поверила и села в автобус. Я не могла спасти мою бедную тётю, но зато смогла спасти мою Мурочку, члена нашей семьи, увезя её подальше от войны.

(Иллюстрация 04)

           Мы сели в автобус и поехали, как мы думали тогда, что месяца на два, максимум до октября. Ехали долго через всю Украину без остановок. Автобус был польский, присланный Опольским воеводой за жёнами и детьми погибших националистов Азова. Их завели в салон первыми и посадили спереди. Мы с опаской смотрели на них. Но это были обыкновенные  женщины и дети. Многие из них плакали. Из Орехова нас было несколько человек. Среди них моя знакомая Юля - верующая  нашей церкви. Она перед самой войной упала во время гололёда и сломала ногу. Нога как-то не так срослась. И Юля решила ехать в Германию, по слухам, там была хорошая медицина, и она надеялась вылечить ногу, бросить костыли и ходить, как раньше. Ещё одна женщина ехала в Польшу к сыну. Сын с семьёй давно жил и работал во Вроцлаве. Многие ехали в Польшу потому, что не было денег. В Запорожье давали временное общежитие, а потом надо было снимать квартиру. Это было очень дорого. Откуда деньги у бедных пенсионеров?  В Европе гарантировали бесплатное кормление. Мы были настоящими беженцами из горячей точки. Мы потеряли свои дома. На территории нашего городка шла жестокая война. Мы хотели элементарно выжить. Некоторые люди были из Запорожья, где летали ракеты, но не велись активные боевые действия, они ехали переждать там до конца войны и посмотреть Европу. Среди нас не было людей, которые ехали за длинным рублём. Мы были пострадавшими,  и не знали, что нас ждёт. Мы надеялись на Божью милость к нам и на помощь добрых людей.
        Но я хочу сказать, что у меня была ещё одна главная причина, почему я села в польский автобус. Это мои польские корни. Дед по линии отца был родом из Польши. Он был участником Великой Отечественной войны, заслужил ордена и медали.  И у меня при словах:
 «Садитесь в автобус, будем ехать в Польшу», - ёкнуло сердце и появилось чувство, что  всё не случайно и меня везут куда-то в очень родные места, на родину предков. Наверно, это был зов крови. Хотя у меня было понимание, что я еду  в стан врага. Водитель постоянно крутил песни о Степане Бандере и о мести москалям. Мы с православной Юлей только переглядывались, но, в то же время, было полное доверие Провидению и Божьей воле. В России у меня были родственники, в Крыму друзья, и я знала, куда мне на самом деле надо. Но была жива еще тётя Галя - самый близкий мне родной человек. И пробираться каким-то невероятным образом в Крым было опасно в тех условиях и, главное, - это было бы предательством по отношению к тёте. Ведь Крым – это навсегда. А Польша –временно. Возможность посетить родину предков, а после освобождения Орехова, через пару месяцев вернуться и забрать тётю Галю из интерната. И дальше жить и заботиться о ней. Кто знал, что прогулка на автобусе станет фатальной, а посещение Европы затянется на целый год. Тётя уйдёт в мир иной, а наш город превратится в руины.
Мы с Мурочкой расположились в середине автобуса. Она сидела смирно у меня в рюкзачке. Кажется, она смирилась с тем, что её куда-то везут и только время от времени с любопытством вертела головой. Надо сказать, европейцы, действительно, любят животных и хорошо к ним относятся, признавая их права на жизнь. В салоне автобуса, кроме моей кошки, ещё ехали две большие собаки овчарки. Они тоже хорошо, по-джентельменски себя вели. Тихо лежали в проходе возле своих хозяек. Обе собаки никак не реагировали ни на кошку, ни на происходящее. И, казалось, что в их глазах была неземная грусть. Ведь они всё понимали, что их увозят из разрушенных домов, возможно, навсегда. Вначале войны законы были лояльны - животных выпускали и впускали без документов. Можно было спасти домашних питомцев. Потом это стало очень дорого. И люди стали бросать кошек и собак. Никогда не забуду видео, где хозяева уезжают из частного дома и оставляют привязанной на цепь собаку. Что с ней стало, можно только догадываться. В нашем автобусе вместе со взрослыми ехали дети и подростки. Они тоже вели себя спокойно. Внезапно повзрослевшие, они понимали и чувствовали происходящее. Мы все - и дети, и взрослые не очень осознавали, куда мы едем, но хорошо понимали откуда. От войны!…От беды!…От смерти!…
         Ехали почти без остановок. Остановки были только на заправках. Там можно было перекусить, подышать воздухом. Я смотрела в окно, любуясь молодой листвой майских деревьев западной Украины. Сравнивала сёла в своём регионе с мелькающими деревушками.
 На границу Украины с Польшей попали поздно вечером, когда уже закончились  сумерки, и на темном небе взошла луна.
        Украинские пограничники нас выпустили без проблем. Из мужчин призывного возраста у нас был только одноногий инвалид, остальные мужчины старше 60-и и подростки 17- и лет. Слава Богу, всех пропустили.
        На Польском  контрольно- пропускном пункте к нам в автобус зашёл пограничник. И первое, что он сказал после приветствия, было:  «Коты, псы на выход». Я взяла Мурочку и вместе с овчарками и их владелицей мы вышли из автобуса и пошли на приём к ветеринарам.  Их было двое. Они осматривали пересекающих границу животных, проверяли их документы, у кого есть и выносили вердикт. Собаки были с паспортами, а моя Мурочка была без документов и прививок. Но к нам отнеслись с пониманием. Её осмотрели, взвесили, сделали нужные прививки, ввели европейский чип, чтобы в случае потери животное можно было найти со спутника, и выписали польский паспорт. Я подумала, что это символично. Теперь моя дорогая Мурочка везла меня на родину моего деда по отцу в Польшу.
         В Ополе мы приехали глубокой ночью. Для нас в спортивном зале  общежития какого-то колледжа поставили раскладушки с чистой постелью, в раздевалке положили продукты и электрочайники. Я помню, что валилась с ног от усталости, и, выпив стакан сладкого чая, легла на выбранную раскладушку, и быстро провалилась в сон. Утром позвонила по скайпу своему другу поэту, который жил в Крыму, и сказала где я. Он порадовался, что я жива, и, поняв ситуацию, сказал, что Польша - это выход. Посочувствовал, что судьба нас разделила с тётей Галей. Ей было хуже. Больная, прикованная к постели, она оказалась совершенно одна, среди чужих людей в доме престарелых. Она была очень привязана ко мне. Тетя ведь и согласилась эвакуироваться  в этот интернат только потому, что я попросила её, сказав, что пока она поживёт в интернате, я смогу съездить к своей близкой подруге поэтессе Оле, которая ещё в марте эвакуировалась с сыном в Германию. Я сказала тёте, что в интернате её подлечат, и я её заберу. Саша, мой крымский друг, пообещал мне, что помолится, чтобы мы могли выдержать наше с тётей испытание разлукой и вновь соединиться после войны. Такие у нас с Мурочкой были первоначальные планы. Война всё решила по-другому.
Через два дня моя знакомая верующая Юля из Орехова уезжала в Германию. Я тоже хотела ехать с ней к подруге, но у меня поднялось  давление, и врачи рекомендовали мне остаться  в Польше и поехать с кошкой в Отель Зимовит в Опавских горах, и там подождать конца войны. Через неделю я так и сделала. Мы с Мурочкой на маршрутке вместе с другими беженками поехали в отель в горах. В Ополе на деньги, которые дала мне подруга Света  на дорогу, я купила для кошки переноску. И теперь мне более удобно стало перевозить Мурочку.
          Мы ехали часа три по извилистой горной дороге, по обочинам которой был густой лес. Опольское  воеводство -бывшая Пруссия, родина Екатерины II, граничила с Чехией. И там, недалеко от границы в Опавских горах расположился отель Зимовит, летом принимавший туристов, желающих отдохнуть в горах, а зимой это был известный горнолыжный курорт. Не знаю, кто финансировал пребывание украинских беженцев в дорогом отеле, но нас приняли хорошо - тепло и приветливо. Мы с Мурочкой стали в очередь на «рецепшене».  Хозяйка отеля оказалась большой любительницей животных, особенно кошек. Поэтому нам с Мурой выделили отдельный номер на первом этаже.  Номер был уютный с балконом, телевизором и душем. Я выпустила из переноски кошку и легла на широкую  тахту. Наконец, можно было отдохнуть от стрессов войны, от пережитого ужаса, от длинной дороги. Неожиданно для себя я поняла, что после ада я попала в рай.