Любительский спектакль

В нашем доме народ истосковался по искусству. Устав от мыльных сериалов, ливших пластмассовые слезы на потертые половики, общество в лице отставного полковника Петровича, решило замахнуться на Мельпомену. Да так замахнуться, чтобы ей стало тошно.

План, составленный по-военному тщательно и бездарно, был принят «на ура». Пенсионерам смертельно наскучило сидеть по квартирам, встречаясь на лавочке для сплетен. Слово «театр» в сознании народа заиграло новыми красками. Особую изюминку инициативе придавало слово «любительский». В нем таилась возможность раскрыть талант, коим, по мнению каждого опрошенного, он несомненно обладал.

Не взирая протесты жильцов, Петрович назначил просмотр, именуемый малопонятным словом «кастинг». Необходимость мероприятия объяснялась военной логикой: «Желающих много, а ролей-то мало». Для ликвидации творческого неравенства было заявлено о регулярной ротации актерской обоймы для вливания свежих сил.

Размышляя о дне проведения проб, Петрович исключил выходные, поскольку у пенсионеров их в принципе не было. Кинув жребий, полковник назначил к просмотру среду, как день, занимающих симметричное место в неделе. Симметрия – слабое место всех военных. Стремясь ее достичь, они носят головной убор строго по линии носа, шаг печатают равномерно, говорят рублеными фразами, а кровать застилают так, что можно порезаться о край одеяла.
Время выбрано, осталось определить место ангажемента.

 Большинство пенсионеров вели, как и положено старикам, одинокий образ жизни. Несмотря на это, все наотрез отказались предоставить жилплощадь для общего дела. Лишь один Васяня, как бы это помягче сказать, алкаш, заявил, что готов вписаться. В его квартире был минимум мебели от слова «шаром покати». Сам он спал на полу, укрывшись годовой подпиской газеты «Правда». Годовая подписка газеты «Крокодил» служила в качестве подушки.
Полковник дал команду явиться на пробы со своими табуретками, что и было в точности исполнено. Когда «студия» наполнилась народом, был объявлен старт актерских проб.

Кастинг всему голова!

Петрович с видом Станиславского задумчиво взирал на претендентов. Под его взглядом будущие актеры робели и потели. Автор идеи предложил всем желающим по очереди выходить в центр комнаты и произносить фразу «кушать подано». Он полагал, что стихи, которые читают на приеме в театральных институтах – пустое излишество.

Самым смелым оказался Степаныч, бывший районный судья. Он выступил в центр и произнес «кушать подано» так, что всем стало понятно, что пища отравлена и сейчас вынесут покойника. «Зал» зааплодировал. Петрович благосклонно кивнул. Первый актер был найден.

Пересмотрев десяток выступающих, полковник отобрал самых убедительных, сумевших вложить в два слова всю силу своих чувств. Помня о том, что пенсионеры страдают склерозом, он милостиво разрешил в будущей премьере читать текст с бумажки. В противном случае спектакль мог провалиться, не начавшись. Послабление народу понравилось. С кастинга жильцы разошлись в приподнятом настроении, переживая душевный подъем, сравнимый с отменой крепостного права.

Если с отбором актеров дело кое-как утрясли, то с репертуаром возникла проблема. Шекспир, как первый пришедший на память автор, был отвергнут. Во-первых, он был непонятен пенсионерам, привыкшим к суровой прозе жизни. Во-вторых, достать череп «бедного Йорика» было проблематично. Степан – сосед полковника, клялся, что имеет влияние в школьном кабинете биологии. Достать череп, по его словам, было просто. Полковник не верил словам соседа, ибо несколько раз зафиксировал его в памяти как балабола.

Порывшись в скудных театральных познаниях, лейб-гвардии полковник нашел то, что искал. Конечно же, ставить нужно бессмертного Гоголя с его «Ночью на Рождество»! Сюжет жизненный, старикам понятен, содержит умеренную долю мистики и мощный нравственный посыл.

Мысленно надев тяжёлую корону режиссера, Петрович согнулся, но тут же выпрямился. Игра стоила свеч. Надо было продумать все так, чтобы и Николай Васильевич не обиделся, и народ проникся. Ему очень хотелось отойти от театральных штампов и внести в пьесу новые мысли. Без колебаний он разжаловал Вакулу из кузнецов и произвел его в лейтенанты. Петрович захотел повысить звание до капитана, но вовремя вспомнил, что капитаны лишены молодецкой удали, присущей лейтенантам от инфантерии. Этот вид офицеров обременен семьями, неурядицами по службе, нередко злоупотребляет алкоголем и напрочь лишен воображения.

 Подруге Вакулы, прекрасной Оксане была уготована теплая должность в канцелярии полка.
Хмыкнув, полковник вспомнил молодые годы и то, как ухлестывал за подобной молодой особой. Та тоже домогалась от Петровича дара в виде модных финских сапожек. Но не сложилось. Коварная повариха полковой столовой оказалась шустрее. Она мгновенно нашла путь к сердцу мужчины в погонах, ибо он, как известно, проходит через желудок.

С грустью вспомнив прошлое, военный пенсионер вдохновился. Тема поперла. Макушка у Петровича зачесалась. Он яростно потер ее, расценив как знак посещения Музы. На волне несвойственного старшим офицерам вдохновения, наш герой двинулся далее по сюжету.

Действия сельского головы, прятавшегося в мешке у любовницы Солохи, органично укладывались в повадки прапорщика. В этом качестве он и был закреплен во всех мизансценах. Дьяк как особа духовного звания была перекрашена в замполита, глашатая теории «марксизьма-лененизьма». Козак Чуб и прочие лица мужеского пола, достигшие призывного возраста, были рассортированы по воинским званиям. Полковник мысленно окинул шеренгу своих героев и решил, что Гоголь не будет в претензии.

В этот момент в прихожей раздался звонок. Петрович вздохнул, подтянул галифе и пошел открывать. На пороге стоял его давний друг и вечный оппонент МихНик. Так для краткости знакомые именовали Михаила Николаевича Петюлькина. Проведя всю сознательную и бессознательную жизнь в должности завхоза местной лечебницы, он гордился самообразованием. На почве философии у них постоянно возникали стычки. Петрович более всего ценил простоту, скрывая за ней нежелание расти интеллектуально.

Сегодня полковник был в ударе и не опасался подкованного в разных научных штучках друга. Как известно, верх гостеприимства военного - приглашение «тяпнуть рюмашку». Петрович не отступил от железного правила, широким жестом указав гостю на табурет.

Продолжение следует…