Кто спортил воздух. Свеженькая зарисовка по пути

 

                Кто о чём – я о Валюхе. Да-да. О той, что, якобы, из-под Бучи, которая  часто вспоминает близость с моложавым бурятом, то ли угрожавшего, а то ли обещавшего после войны вернуться в её домик. Так, вот сегодня она мне тако-о-о-е отчебучила, что хоть стой-хоть падай... Я к ней с сочувствием, с добром: в честь первого знакомства подарила макси-чемодан, из-за которого лишь её рыжая с проседью голова виднеслась. Само собой – не пустой. Сопровождала и продолжаю сопровождать по врачам, да и, вообще, по всем её делам в качестве бесплатной переводчицы.

                От души поощряю её стремление освоить немецкий; она на сто пудов  уверенна, что "в прошлой жизни была немкой и чует в своих жилах эту кровь." Когда находимся в транспорте,  уступаю  сидение по ходу движения, как она любит. В пути, не тратя времени попусту, перевожу названия остановок и происхождение слов их обозначающих. Много попадается родственных глаголов и существительных, но с разными смыслами. Обучаю заодно её немецкому менталитету, чтобы не выглядела "белой вороной". Ходим под ручку хотя она и постоянно  тормозит, всегда в напряге: боится быть задавленной пьяным водителем на полосатой пешеходке или укушенной собакой бешеной на поводке с хозяином. Умоляю "нэ лякатыся зазря".

                Также по первому её зову подбегаю запечатлеть на фоне достопримечательностей и рождественских красот-чудес. Но почти всегда Валюха недовольна:
– Не умеешь ты фотографировать, опять плохо вышла: морда красная, пузо торчит, ноги коротенькие.
– Обижаешь ты, Валюха, профи-фотографа со стажем. Ещё в молодости в самой Риге участвовала в выставке "Фотографируют женщины".
– Тебе хорошо, ты красивая...
– Это дело вкуса. По-моему, ты красивее! Притом, на восемь лет моложе! А я просто фотогенична. "Чем рыжей, тем дорожей." Таких, как ты, на планете лишь два с половиной процента, на вес золота...
 
                Понимаю, что порою утомляю её болтливостью; ведь –  в возрасте, когда прошлое любишь больше, чем настоящее. Обычно она уже на втором предложении лезет в сумку в поисках чего-то срочно необходимого. Шуршит печеньем, начинает разглаживать складки зонтика, крутит головой по сторонам и просит не мешать смотреть в окно, хотя за ним и темнота. Любимейшие для неё темы "Шо почём?" и "Где дешевше?" А так охота привлечь внимание к познанию  неизвестного ей мира. Ведь, в прошлом у неё были дом-работа-дача, а у меня города-страны-континенты. Моря: и Белое, и Чёрное, и Красное. Само собой, Средиземное, Балтийское и прочие. Океаны –  от Северного Ледовитого до Атлантического, Индийского, Тихого.

                В этот раз по её инициативе едем в  неизвестное мне доселе место в Вайнахтсхаус (Рождественский дом). Где сказочно красиво, а еда и напитки бесплатные. Удивляюсь украинцам; быстро разведали и по цепочке передали о холявном мероприятии. Десять минут идём пешком от автобуса. Район без единого араба или африканца. Нет переполненных "пахучих" урн. Никто не живёт под стеной, забором, в лифте. Пахнет чистотой, культурой общения (спрашивали, как дойти, найти). Словно оказалась в той Германии, в которую Боженька занёс ещё при СССР. Не красота, а Красотищще! Невольно вспомнила от своего любимчика журналиста-политика А.Песке: "Пока жирный худеет, худой умирает с голоду".

                Начиная со двора дома и даже придорожных столбов всё в ёлках, шарах, лампочках, игрушечных Дедах Морозах. Живой, с искусственной бородой, в красном кафтане мне рассказал, что это мероприятие проводится уже десятый год, что украшали его с июля месяца и, что впервые у них  убыток в три тысячи шестьсот евро. А раньше было наооборот: люди бросали в копилку шпэндэ (пожертвование). Сильно благодарил меня за десятку, опущенную в рядом стоящую на высоком столике копилку.
 
                Валюха моя, пользуясь моментом, самостоятельно растворилась по комнатам этой рождественской сказки среди богатого ассортимента угощений. Пока я за столиком потихоньку цедила глювайн (горячее вино), она отведала, а вернее наелась от пуза и жареных сосисок, и драников, и варёной кукурузы с мороженым под какао... Подсев ко мне за шестиместный стол с двумя порциями блинов, стала громко-весело об этом рассказывать. Одну порцию у неё отобрала для себя. Худеть пока мадам не желает, якобы во избежание морщин.
А напротив, оказывается, – полька, жаждущая нам похвалиться своим безудержным  счастьем:
– Я, – говорит, – всё поняла, о чём вы беседовали. Я Моника. Шесть лет замужем за этим ангелом-немцем! Гладит его по щекам и целует в губы.
– А массаж ему тоже делаете? –  интересуюсь.
– Конечно, –  восклицает поддатенькая седовласка, – как это приятно!
Её подкаблучник довольно улыбается. Я глядя налево, шучу, ударяя себя кулаком в грудь, далее показывая на Валюху и крайнюю дамочку:
– Одна, две, три... холостячки. Боженька! Пошли и нам такого же ангела!
Третья, хотя уже и светло-седенькая, подобного не желает. Короче, почти по-семейному побазарили под традиционное тёплое винцо за праздничным столом с разнообразными фруктами в оригинальных вазах. О том, что немцы бывают разговорчивыми только раз в году на Рождество, я давно знала. В остальные дни года болтливость есть признак дурного воспитания.

                Итак, –  к тому, с чего начала. К Валюхиной "отчебучке". На обратном пути традиционно идём под ручку к автобусу. Как, вдруг, изо всех сил рванула меня за рукав, увидев на пути двух "воспитанных" собак с хозяином, державшем их на поводках и, видать, от страха испортила воздух. Я культурно промолчала. Но она идёт и наверняка от переедания вкрадчиво так побздыкивает. Как, вдруг, накидывается на меня:
– Ты опять спортила воздух!
– Я-я-я??? А не ты ли, на дурыку объевшаяся?
– Сходи к врачу, выпиши таблетки от этой проблемы!
– Свят, свят... Пока этой проблемы не имею!
– И вообще, ты даже высмаркиваешься неправильно. А я культурная! И тоже знаю иностранные языки: украинский, русский, польский! Скоро изучу немецкий. Если надо, и твой дурацкий греческий запросто выучу. У меня ж два высших образования!
– Уточняй: два диплома, купленные в подземном переходе...

                И тут Остапа понесло; наверняка она не одну кружку вина осилила: "Мы, украинцы, очень гордые, умные и смелые, скоро подчиним немцев под себя. Всё будет тут, как у нас! Их менталитет нам до одного места! А тупая Рашка вернёт нам все оккупированные территории, а потом вместе с НАТО расчленим её вонючие, грязные болота! Ха-ха-ха!!!"

                ***

                Далее в электричке едем молча словно незнакомые. Она сидит задом-наперёд, а я, шустрячка, успела занять место по ходу поезда. Да ещё и по правую руку с приятным мужчиной лет пятидесяти. Услышав звонок, он достал смартфон, отвечает по-гречески. Когда спрятал его в карман, я тихонько запела их народную:
– Пунэта хронья, орэа хронья. Пуйхес агапи, стин пагонья..."
Он ушам своим не верит:
– Вы гречанка? Откуда? Я здесь на три дня. По-немецки – ни Альфа, ни вИта, ни Омега (ни бум-бум).
– Имэ апоти Руссия.(Я из России.) Моя дочь живёт в ТэссалонИки(Солоники). Я пошла здесь в спецшколу и выучила греческий.
Слова вылетают из него, как из дула автомата:
– Я обожаю всё, что связано с Россией! Вскоре мечтаю её посетить. Вас проводить; на улице уже темно?
– Спасибо. Живу рядом с остановкой. Через две минуты мне выходить. Элиниа агапи му!(Греция – любовь моя).
Резко протягивает руку для рукопожатия и представляется:
– ХрИсто!
– ГалИни!
Вскакивает с места:
– Самое красивое имя!
– Знаю. Означает: спокойное море на восходе солнца.

Под притормаживающий поезд пою из современного репертутуара певицы Алексис: "Эла, кима, вала ме, кинести ман галя. То вали паламэ...(Иди ко мне, Волна, возьми с собой и отнеси на другой берег к любимому)". Выйдя из вагона, помахала ему у окошка, а он, лучезарно улыбаясь, показал мне сердечко из пальцев.

Вот так я отомстила неразумной, завистливой брехушке.