Как я спас москву

                Москва златоглавая, звон колоколов...(с)


В Москве стояла золотая осень 1999 года — самый, что ни на есть сентябрь. Так сложилось, что я, как школьник или студент, приурочил этот славный месяц к началу несколько новой своей жизни – новые задачи, новые уроки, новые предметы. Иными словами – новая работа.

У меня был уже позади кризис среднего возраста. Кризиса я не заметил, а средний возраст всё-таки давал о себе знать. Тем не менее, я с большим (даже, можно сказать, неприличным) энтузиазмом бросился в пучину своих очередных «университетов».

Данный мой университет был учреждением серьёзным (как, впрочем, и все предыдущие), и требовал к себе особого почтения, а ко мне – высокой ответственности. Этот университет был институтом государственной власти федерального значения.

В предыдущих моих местах, кстати совершенно неотдалённых (все в городе Москве), всё было хорошо, кроме  технологического прорыва на самых сложных участках научного прогресса. В частности, к этому самому сентябрю я имел чрезвычайно слабое представление о компьютерах. Особенно – персональных. Нет, конечно, чуть ли не за четверть века до этого я с усердием изучал работу вычислительных машин типа перфораторов и даже табуляторов, но они, к сожалению, к этому времени уже давно потеряли свою актуальность. Короче говоря, современные компьютеры я видел, но только на чужих столах и, соответственно, в чужих руках. Издалека смотрел на мерцающие загадочным огнём экраны.

На новом месте компьютер мне обещали дать («Я дам вам парабеллум!»), но не сразу. Дело в том, что для  моего труда не было предусмотрено рабочего помещения, и мне пришлось изрядно поскитаться, и,  кроме применения собственной головы, ничего мне предложено не было. Зато сразу дали задание, тесно связанное с применением моей  квалификации в области «кредитов, гарантий и поручительств» – именно так было указано на новой визитной карточке после моих ФИО и слов «Директор дирекции». Той дирекции, где я, между прочим, стал самым первым и пока оставался единственным сотрудником. То есть, всё было очень серьёзно, а в моём распоряжении только шариковая ручка (собственная) и некоторое количество казённых листов бумаги форматом А4. Ах, да – и ещё собственно задание: фолиант страниц на двести с многочисленными резолюциями. Последняя резолюция была адресована мне, а первая.... Кому – уже не помню, но чья она помню очень хорошо. СамогО Юрия Михайловича Лужкова.

Сроки мне были установлены наикратчайшие. Короче – вопрос жизни и смерти. Единственное, что несколько смущало, было то, что резолюция мэра была датирована аж февралём. А сейчас, как мы помним, был сентябрь-месяц. Более полугода документ пылился где-то (или, наоборот,  был тщательно упрятан в сейфе) в ожидании какого-то чуда. Это было очень странно и просто несвойственно всему тому, чему я успел научиться и привыкнуть в мире большого бизнеса и высокой ответственности.
Кредиты, гарантии и поручительства – «это моя атмосфера», и я, засучив рукава, с осторожностью маститого археолога открыл первую страницу древнего манускрипта. Это был проект Соглашения правительства Москвы с  компанией, название которой было мне незнакомо.

Чтение было весьма занимательным. Текст делился на две неравные части (вернее, не делился, а состоял из двух взаимопроникающих на протяжении всех этих двухсот страниц тем. Первая тема, занимающая в общей сложности процентов 90 текста, была посвящена компьютерам (сюрприз-сюрприз!), но не в форме рекламы для продажи, а в качестве серьёзного анализа текущего состояния (развития) мировых компьютерных технологий. Излишним будет, наверное, сказать, что я практически ничего не понял. Я просто не знал подавляющего большинства слов. Положительным в этом было то, что мне не нужно было вдумчиво читать всё это множество страниц, ибо смысла в этом не было никакого. После первой прочитанной страницы остальные 199 я просто пролистал, в поисках знакомых мне слов. И я их нашёл, разбросанными по всему этому могучему тексту. Это была вторая тема.

Вторая тема касалась инвестиций. Это уже было ближе к делу, хотя должен заметить, что инвестиции – это не совсем кредиты  и, тем более, совсем не гарантии и не поручительства. Во что же предлагалось инвестировать?

Я с удивлением узнал, что, оказывается, есть такая беда с названием «Проблема 2000». Состояла она в том, что все компьютеры и все программы компьютерные как-то так сконструированы, что с переходом летоисчисления с 19.. на 20.. всё сотрётся и работать не будет. Во избежание грядущей катастрофы в проекте Соглашения предлагалось Правительству вложить крупную сумму инвалюты в решение этой проблемы. К чести составителей проекта они на тех многочисленных страницах, которые я не понял, как будто описывали, что именно и как они, как исполнители, будут делать для обуздания «восстания машин» и плавного перехода в наступающий непростой новый 2000-й год. В качестве иллюстрации грозившего Москве (а значит, и всей стране) цунами  в документе было откровенно сказано, что если Правительство  предложение об инвестициях не примет, то с 1 января 2000 года в Москве будет невозможно ни скорую помощь вызвать (03), ни милицию (02), ни пожарных (01). Про газ (04) ничего не могу сказать, не помню. То есть вся эта проблема не техническая и даже не финансовая, а социально-политическая. И это всё в период внутриполитической напряжённости в верхних эшелонах государственной власти.

Я доложил о результатах своей работы над текстом проекта Соглашения своему непосредственному начальству в лице руководителя органа государственного управления, где перечислил все свои замечания (а их у меня было немало) по линии инвестиций. Что касается компьютерной стороны дела, то я технично обошёл этот вопрос.

На следующий день (или через два дня на третий?) наш Председатель вызвал на переговоры то ли самих авторов проекта, то ли их представителей. Непосредственно перед переговорами Председатель дал  указание именно мне вести переговоры, хотя он и сам в них участвовал, и пригласил на них всех имеющихся в наличии начальников. Я, ничуть не смущаясь, раскритиковал гостям их инвестиционную часть. А в заключение предложил отделить мух от котлет в такой форме: они готовят проект договора подряда, а мы (я) – проект инвестиционного соглашения. На том и разошлись.

Через неделю они снова у нас. Мы передаём им наш подготовленный проект инвестиционного соглашения; они нам ничего не передают и исчезают с нашим проектом. Больше мы их не видели, как будто их и не было никогда. Конец истории? Нет, я же не футурист какой, типа Ф. Фукуямы.

*******

Вызывают меня в Мэрию. Одного. Скромного менеджера среднего звена. Каково же было моё изумление,  когда в комнате переговоров меня встречал не кто-нибудь, а сам Первый Вице-Мэр. Вместе с ним незнакомый немолодой мужчина. На его визитной карточке – Глава представительства «Сименс Никсдорф Информационсзюстеме», Германия.  «И опять пошла морока про» котлеты и про мух. Я рассказал, что передал их представителям проект инвестсоглашения, а в ответ – ничего, хотя наш документ вторичен по отношению к договору подряда. Которого нет, но мы продолжаем ждать.

 Моего дара убеждения с лихвой хватило на 30-40 минут. Не было у них методов против меня.  На этом всё и закончилось. И 1999 год закончился, и ничего не случилось с компьютерами и многочисленными компьютерными программами.

Кстати, если вы вдруг подумали, что речь шла о каких-нибудь несчастных 10 млн.долл.США (в валюте же всё считалось!), то вы жестоко ошиблись. Предполагалось, что Москва инвестирует в величественную программу несколько сотен миллионов американских денег.

Благодарности я никакой не получил, даже устной. Не говоря уж о премии или ордене. А в марте 2000 года страна получила нового Президента. Казалось бы, причём тут Лужков?