На берегу Синевской тони

Ранним росным утром солнце было ещё ине столь горячим, жара ещё не набрала обороты, силу и дышалось легко, глубоко, отрадно, в полную грудь.
С ближнего к берегу правому речки Берёзки боло

та тянуло прохладой, по утреннему. Что - то необыкновенное, таинственное, загадочное таилось в смешенном Заклязьменском лесу. Вот кто - то ломится сквозь бурелом к зеркальному омуту реки Клязьмы - кабан, на водопой.
В самом устое речки Берёзки доносился топот лосей. В береговом кустарнике Синевской тони слышался клекот дроздов, весело тенькала длиннохвостая синица, по береговой кромке песка бродили что - то весело насвистывая крошечные, как игрушечные кулики. Из густой стенки камышей поднялась утка, закрякала с испуга, озабоченно вереща перелетели две сороки - подружки с береговой ольхи на одиноко стоящий вековой дуб.
Выставив из воды горбоносую морду с широкими рогами, лось гордо перешёл Синевскую тоню наискосок и углубился в береговые сосняки. В береговом папоротнике отчётливо виднелась проторенная тропа лосями. Зелёные широкие вазы папоротников подходили к самой воде и от них вода казалась с зелёным оттенком, отсветом.
Пошли мглистые береговые гривы, покрытые зелёными коврами мхов, на которых таились торфяные ямины, обнажились корни еловых выворотней, кусты багульника, голубичника, сабельника.
Живым серебром блестело под солнцем устье речки Берёзки, в самой тони взгляд проникал в глубину, так вода была прозрачна и расстилался мохнатый ковёр водорослей.
Чуть подальше от тони, вразброс старцы - дубы обрамляли левый берег. Узкое горло тони было залито потоками солнечного света. У кустов ивняка, нависших над водой чуть пошевеливая краснопёрыми хвостами, плавали средних размеров окуни. Окуни подплыли под отражение кустов ивняков и стали по три в неровный ряд, головками к устью. Блаженствовали в тени.
Клевали окуни хорошо, то и дело вытаскивал.
К Синевской тони от реки Клязьмы протянулись зелёные языки ивовых кустов,с островками камышей и обширные участки чистой воды, гладкой, ка зеркало.   
Пение птиц раздавалось где - то за рекой Клязьмой, в ближнем березняке, только одинокая пеночка исполнила мне короткую и весёлую песенку.
Тихие шелесты, бульканье, глухие неясные звуки долетали с Синевской тони, слабо пахло брусникой, её перебивал запах острый багульника.