Базилик это серьёзно

Часть первая. Райский уголок

В доме № 17 по улице Сенной жизнь текла размеренно и благопристойно. В трёхкомнатной квартире на седьмом этаже обитало семейство: Евгений Аркадьевич, его супруга Дина и взрослая дочь, которая уже давно жила отдельно, но регулярно звонила с вопросом: «Мам, а что на ужин?»

Евгений Аркадьевич был мужчиной видным — осанистым, с благородной проседью и привычкой произносить фразы вроде «Я, как человек мыслящий…» или «В моём положении…». Он любил рассуждать о высоком — о политике, искусстве и смысле бытия, — но исключительно после ужина, удобно расположившись в кресле с газетой.

Дина, его супруга, была женщиной деятельной. Если Евгений Аркадьевич размышлял, то Дина действовала. За двадцать лет совместной жизни она мечтала о просторной спальне — той самой, где можно наконец-то расправить плечи после бесконечной суеты. Но сначала нужно было вырастить дочь, потом помочь ей встать на ноги, потом дождаться, когда она переедет… В итоге все эти годы супруги ютились в гостиной на раскладном диванчике, а спальня (поначалу детская, потом гостевая) так и оставалась в статусе «когда-нибудь потом».

И вот настал момент, когда Дина решила: пора, и затеяла капитальный ремонт спальни, который назвала «Проект „Райский уголок“». Она взялась за ремонт с таким рвением, что соседи периодически стучали по батареям, опасаясь, не начался ли в квартире демонтаж несущих стен. Бирюзовые стены, позолоченная лепнина, кровать с балдахином и семь видов освещения — от «романтического» до «для чтения перед сном». Дина ходила по спальне, как генерал по плацу, и приговаривала: «Теперь тут можно жить!»

А через неделю после завершения работ она ушла. К соседу снизу — Петру Семёновичу.

Тут необходимо сделать отступление и рассказать о Петре Семёновиче. Это был мужчина неприметный: невысокий, лысоватый, в очках с толстыми стёклами. Работал бухгалтером, любил выращивать на подоконнике базилик и никогда не шумел после 22:00. В доме его уважали за пунктуальность при оплате коммунальных услуг и за то, что он всегда поднимал окурки, если видел их у подъезда.

Когда Дина объявила о своём решении, Евгений Аркадьевич сперва не поверил.

— Дина, ты шутишь? — произнёс он, откладывая газету. — Это же Пётр Семёнович! Он даже анекдоты не умеет рассказывать!

— Зато он не рассказывает их без спросу, — ответила Дина и закрыла за собой дверь.

 Часть вторая: все в шоке

Новость разлетелась по дому со скоростью лесного пожара.

— Представляете, Дина от Евгения ушла! — шептались соседки у подъезда. 
— К Петру Семёновичу?! — округляли глаза другие. 
— А он ведь даже лифт не умеет чинить! — сокрушался дворник Василий. 
— Зато не обещает починить и не делает, — вздыхала Дина из окна кухни Петра Семёновича.

Евгений Аркадьевич начал кампанию по возвращению жены. Он:
* звонил ей трижды в день;
* оставлял на пороге букеты (которые Пётр Семёнович вежливо возвращал);
* собрал совет из друзей, где долго объяснял, «как так вышло»;
* даже попытался поговорить с Петром Семёновичем, но тот лишь пожал плечами и сказал: «Она сама решила».

Дина не возвращалась.

 Часть третья: тайна раскрыта

Через месяц Евгений Аркадьевич не выдержал и пришёл к дочери.

 — Ну объясни ты мне, в чём дело?! — взмолился он. — Я же всё для неё делал!

Дочь посмотрела на отца, вздохнула и заговорила не спеша, будто раскладывала по полочкам то, что ему следовало понять давным-давно:

— Пап, ты помнишь, как мама годами спала на этом скрипучем диванчике? Ты хоть раз спросил, удобно ли ей? Нет, ты говорил: «Подождём, пока ремонт сделаем». А когда сделали — ты первый побежал в новую спальню, развалился на кровати и заявил: «Наконец-то я могу нормально отдохнуть!» Ты даже не заметил, что мама стояла в дверях и молчала. Ей хотелось не просто новой спальни — ей хотелось, чтобы ты увидел её, спросил, как она себя чувствует, поблагодарил за все эти годы… А ты вместо этого произнёс целую речь о том, как «правильно отдыхать в цивилизованных условиях».

Евгений Аркадьевич открыл рот, закрыл, потом снова открыл:

 — Но я же… я же купил ей ту люстру! С кристаллами!

 — Пап, — перебила дочь, — мама хотела не люстру. Она хотела, чтобы ты просто сказал: «Дина, ты молодец. Я тебя люблю». А вместо этого ты говорил: «Я, как человек мыслящий, считаю, что…»

 Евгений Аркадьевич сел. В голове у него будто щёлкнул переключатель. Он вдруг вспомнил, как Дина осторожно спрашивала: «Может, поможешь с карнизами?», а он отвечал: «Дорогая, я сейчас погружён в размышления о судьбах отечества». Как она ставила перед ним тарелку супа и улыбалась, а он бормотал: «Спасибо, я сейчас дочитаю». Как она часами выбирала обои, а он лишь кивал: «Да-да, как скажешь».
 
Горькое слово «когда-нибудь»

 Спустя полгода Евгений Аркадьевич по-прежнему жил в той самой роскошной спальне. Только теперь он смотрел на позолоченную лепнину и думал: «А ведь она права. Базилик — это серьёзно».
 Он научился включать «романтическое» освещение. Даже попробовал поливать базилик (правда, два куста всё-таки погибли от передозировки воды). Иногда он садился на край кровати и говорил вслух:
 — Дина, ты была права.
 А Дина и Пётр Семёнович… нет, они не поженились. Они просто жили. Вместе поливали базилик, смотрели сериалы и молчали, если не хотелось говорить.
 Однажды Евгений Аркадьевич встретил их в парке.
 — Ну как ты, Дина? — спросил он осторожно.
 — Хорошо, — улыбнулась она. — У нас сегодня на ужин базилик.
 — С петрушкой? — попытался пошутить Евгений Аркадьевич.
 — С уважением, — мягко поправила Дина и пошла дальше, держа Петра Семёновича за руку.
 Евгений Аркадьевич остался стоять, глядя им вслед. В кармане у него лежала открытка с надписью «Прости» — он тренировался её вручить уже третий месяц, но всё не решался.
 А где-то в глубине квартиры, на старом диванчике, до сих пор лежал журнал с обведёнными кружком вариантами дизайна спальни. «Когда-нибудь», — было написано на полях. Теперь это «когда-нибудь» казалось ему самым горьким словом на свете.