Котельная -1

До сих пор помню тот необыкновенный 1975 год. В средней полосе России зима словно споткнулась на бегу: уже в феврале солнце заливало всё вокруг ярким светом, наполняя воздух теплом и свежестью.

Март пришёл раньше срока — его приметы явились ещё в конце последнего зимнего месяца. Снег быстро сдался, отступив в тенистые уголки дворов, спрятавшись под лавками. Земля, освобождённая от зимнего плена, жадно вдыхала тёплый воздух, будто готовилась к празднику весны.

И праздник наступил: в самом начале марта трава зазеленела, а на деревьях появились первые нежные листочки.

То было удивительное время — время, когда сердце без особых причин на это переполнялось счастьем, когда хотелось любить всем существом, когда даже боль неразделённой любви казалась не трагедией, а частью этого всеобщего пробуждения, этого торжества жизни.

В тот период я словно потерял опору. Неудачи в творчестве оставили в душе тяжёлую пустоту. Я начал сомневаться: а есть ли у меня вообще талант? Оформительская деятельность, конечно, могла стать выходом — но она казалась лишь бледной тенью настоящего искусства. И что хуже всего — никому не было дела до моих внутренних метаний.

Я понимал: пора оставить мечты и стать «взрослым». Нужно было найти стабильную работу по специальности — ту, где зарплата приходит регулярно, а не зависит от капризов фортуны. Но каждый шаг на этом пути натыкался на стену: вакансии не находились, а если и появлялись, то не приносили удовлетворения.

Окружающие искренне хотели помочь. Родственники, друзья, даже случайные знакомые предлагали варианты трудоустройства. Но все эти предложения словно говорили на другом языке — они не имели ничего общего с тем, чего я хотел на самом деле.

Я размышлял: где может пригодиться судовой механик на суше? Теоретически — везде, где нужны знания по обслуживанию двигателей и оборудования. Но душа сопротивлялась: я продолжал грезить о работе художника-оформителя, несмотря на отсутствие опыта и профессиональных навыков. Это был замкнутый круг.

Ну что сказать — судьба любит пошутить. Однажды она привела меня на ЗИЛ, где я планировал по великому блату начать карьеру в котельной. Я был в полном восторге: «Вот оно! Мой старт!» В голове уже крутились сцены из героической биографии.

А потом — бац! — реальность. Завод, будничность, и… что-то не срослось. И знаете, что самое смешное? Я был рад! «Опять не судьба!» — подумал я и выдохнул с облегчением.

Сейчас-то я понимаю: конечно, не судьба! Потому что тогда я был наивным романтиком, который всё ещё верил, что его место — с кистью в руке, среди красок и холстов. Я всё пытался доказать, что я художник, хотя толком и не знал, как это — быть художником.

Спасибо судьбе за эти уроки! Они были не сахар, но благодаря им я стал тем, кто я есть. Сегодня я знаю жизнь не из книжек, а иэ самой жизни.

«Способен ли я стать хорошим механиком?» — этот вопрос снова и снова возникал в моём сознании. В ушах звучали слова бывшего начальника, брошенные новому руководителю: «Не спускай с него глаз… Следи, как за диверсантом… Он сам порой не понимает, что творит».

Эти слова, словно тяжёлый камень, ложились на душу. Как после такой аттестации надеяться на серьёзное место? Раньше я верил в свои силы, но теперь внутри поселились сомнения. Смогу ли я доказать, что стою большего? Оправдаю ли доверие, если кто-то всё же решится его мне оказать?

Я просыпался каждый день с чёткой установкой: нужно доказать свою состоятельность. Заслужить уважение не словами, а делами. Я понимал: путь лежит через усердие, внимательность, безупречность в работе. Но как преодолеть груз прошлого, которое, будто тень, следует по пятам и шепчет: «Ты не справишься»?

Ну что ж, после фиаско с оформительством все вдруг стали экспертами по моей жизни. «Ты сбежал с флота, потому что море — не твоё», — уверенно заявляли мне. И тут же — рецепт счастья: «Иди поработай в какой-нибудь захолустной котельной! Узнаешь, почём фунт лиха!»

А ещё любили напомнить про мои «заграничные шмотки» и «льготное питание». «Теперь-то, дружок, будешь сам за всё платить!» — с удовольствием подсчитывали мои будущие расходы. «Проезд, еда — всё это съест твою мизерную зарплату! А девушки, а свидания? Ха! Будешь работать только на подарки. Джинсы? Ой, это тебе обойдётся в месячную зарплату! Не то что в „Берёзке“ отовариваться!» И ведь говорили это не только приятели, но и близкие. Прямо семинар по финансовой грамотности устроили — бесплатно и с личным участием!

Павелецкий вокзал… Электрички… Как же это знакомо! Сегодня я живу совсем рядом с ним, но в детстве вокзал был для меня не просто станцией — он открывал дверь в Москву, в большой и волнующий мир.

Почти вся моя юность прошла между вагонами, перронами и мелькающими за окном пейзажами. Я знал каждый поворот пути, каждую станцию, каждый холм, возникающий вдали.

Особенно ярко запомнился момент пересечения границы города на Варшавке. Шоссе, вырвавшись за черту мегаполиса, устремлялось вдаль, рассекая живописное Чертаново на две части. А спустя несколько минут, за пологим холмом, как по волшебству, появлялось Бирюлёво — деревня, окутанная облаками цветущих вишнёвых садов.

Теперь всё это — лишь тени прошлого, бережно хранимые в глубинах памяти. Детские воспоминания, как старые фотографии, не вернуть, но они навсегда останутся со мной.

Помню, как в начале 70-х облик Бирюлёво начал неумолимо меняться. Старые деревянные дома постепенно исчезали, а на их месте вырастали многоэтажные корпуса — похожие друг на друга, словно штампованные из-под гигантского пресса. Они казались мне тогда некими бездушными монстрами, вытесняющими привычную, такую тёплую деревенскую застройку.

Сейчас, глядя в окно, я уже не вижу резных наличников, не замечаю тенистых палисадников. Вместо них — ровные ряды безликих стен. И лишь изредка взгляд натыкается на одинокое дерево — яблоню или вишню, — которое по какой-то случайной причине ещё живёт, стараясь летом выбросить на себе хоть несколько плодов, доказывая людям, что она жива и готова служить им. Оно стоит у дороги, словно последний свидетель ушедшей эпохи, будто ждёт, когда и его настигнет неизбежное.

                (продолжение следует)