Пленница собственных мыслей

Жизнь моя полна кошмаров, кошмаров безумца не принявшего общественные суждения и нормы, безумца, не принявшего социум и сосуществование с другими живыми организмами  вообще. Мне невыносимо лицезреть людские низменные страсти и жалкие порывы. До чего же уродлив свет где каждый раб своих желаний...

Человек алчет власти — и готов растоптать ближнего, мня себя титаном, не ведая того что сам является мелкой вошью.

А величайшее их лицемерие что люди без созыва в судьи готовы укорить чужие пороки, сами будучи ими поглощены. Люди живут как будто смерти нет, и умирают, как будто и не жили.

...Но повсеместно с этим непринятием, в моем разуме имело место и нигилистическое безразличие. Я была абсолютно уверена в своих суждениях о том, что мир лишен изначальной морали, ведь у людей нет никакого нравственного закона. Нас не заставляют делить мир на чёрное и белое, и тогда почему людям вроде меня, дано решать - что одни вещи возвышенны, а другие пошлы? Двойственное знание разрывает, гнетет меня по сей день, и я не понимаю того, как люди неумело живут по придуманным ими же правилам. Теоретическое безразличие к вселенскому произволу оборачивается конкретной тошнотой, и мое познание кишащими червями в плоти моей черепной лужи  отчаянно требует выхода, ища самого примитивного подтверждения тому, что я ещё хоть что-то могу чувствовать, кроме всепоглощающего, озлобленного презрения, ибо оно кислотно жжёт меня изнутри; зуд отчаяния растущий в неутолимую потребность ощутить боль иной, чем боль существования. Тогда мое помешательство доходило до безумных всплесков самоповреждения, я рвала на себе кожу до кровавых рубцов, и если бы не брезговала то разгрызла бы себе вены оставив десна в крови.

Почему я еще не наложила на себя руки, коль я лишаюсь рассудка? У меня были попытки. Повиснуть на проводе было бесполезно, попытки вскрыться осколками уличного стекла чтобы занести инфекцию - глупы, пить моющие средства - простой химический ожог всей слизистой без летального исхода. Это все бесполезно, даже цианид вручную добытый из вишни и таблетки хлора не хотели задерживатся в организме. В сладком забвении физической боли я на миг забывала о кошмаре метафизическом. Скоро доведу себя до могилы, я умру, умру не завтра или после-завтра, через несколько лет сердце мое перестанет биться именно в тот момент моей жизни, когда я посчитаю что она стоит своего времени, я знаю, как подло с нами играет судьба. И меня мучает мысль о том, какой будет моя смерть. О, смерть, приди, как безмолвный белый снег, и осыпай меня ударами с головы до ног, как зима приносит свои снежинки... Порази меня ударами, что станут равноценны ощущениям  снега на коже.