Глава 2 Акаге Льда

В саду застывших голосов царила тишина. Такая густая, что казалось — если вдохнуть глубже, она хрустнет в груди.
Бай Линь сидела на своем ледяном троне, опершись подбородком на ладонь, и смотрела куда-то в пустоту. Её глаза — обычно спокойные, холодно-рассредоточенные — сейчас были усталыми. И эта усталость была для куколок куда страшнее ярости.
Рядом с её ногами, тесно прижимаясь, сидела одна из девочек — самая маленькая. Она обхватила Бай Линь за голень, крошечными пальчиками сжимая край её платья. Холод пробирал через ткань, но она не дергалась — так она показывала преданность.
Другие куколки стояли вокруг, едва заметно дрожа, не от холода — от тревоги. Когда Бай Линь скучала слишком долго… происходили плохие вещи.
Одна из куколок, более смелая или, наоборот, более глупая, подошла ближе, заставляя ледяные цепочки тихо потрескивать. Она остановилась, сложила руки на груди и проговорила едва слышно:
— Госпожа… вам… возможно… стоит развеяться? Прошлые… гости… сделали вас такой живой…
Слова оборвались, когда она заметила, как Бай Линь медленно выпрямляется. Скука исчезла. На её лице, как трещина по льду, появилась улыбка.
Куколки ахнули — тихо, почти неслышно, — и одновременно облегчённо выдохнули. Плохие вещи уже были неизбежны. Но, по крайней мере, госпожа снова ожила.
---
Опустившись с крепости на землю, перед собой она создала ледяную кобылицу. Та была совершенна: прозрачная, как горный хрусталь, с гривой из тончайших, поющих при движении иголочек инея. Кобылица не жила — она просто двигалась, послушная силе магии.
Бай Линь взобралась в седло, словно это делала каждый вечер. В руке — тонкое ледяное кольцо, из которого расходились цепи, уходя к шеям куколок.
Куколки шли позади неё, легко, почти танцуя — маленькие босые ножки оставляли на снегу идеальные стеклянные отпечатки. Они улыбались. Оживление хозяйки всегда наполняло их странным ликованием.
А вокруг всё… вымирало. Трава оседала под ледяными иглами. Кусты покрывались тонкими слоями инея. Ветер стихал, будто замерзал на месте. Температура падала с каждым шагом Бай Линь, и мир позади превращался в мёртвую снежную тишину.
Высоко-высоко над ними, почти скрытая облаками, медленно двигалась крепость. Такая громадная и такая далёкая, что можно было забыть — она существует. Но её тень иногда касалась земли — огромная, ползущая, как сама смерть.
Бай Линь ехала, наслаждаясь каждым мгновением. Она ощущала каждую нить холода, каждую вибрацию льда. Ей нравилось видеть, как дымы деревень впереди становятся тоньше… тише… пока не исчезают вовсе.
---
Это было крупнее той, что она заморозила раньше. Дома грубые, тёмные, тяжёлый запах дыма… и десятки следов. Орки ещё спали, но ненадолго.
Бай Линь улыбнулась. Она подняла руку — и мир будто вдохнул слишком холодный воздух. Холод расползся мгновенно: от трещины на земле до крыши ближайшего дома. Снег взвился пылью. Орки не успели закричать — голос замерзал в горле.
Через три минуты деревня стояла как коллекция статуй: мольбы, попытки закрыть детей, попытки бежать… всё застывало в ледяной ясности.
Куколки чуть пританцовывали, заворожённо смотря на новые узоры смерти. Но одна остановилась.
— Госпожа… — она указала на одну из крошечных тёмных хижин. — Там… живое.
Бай Линь спешилась. Подошла поближе. И действительно: в снежной куче, между двух застывших взрослых, лежала девочка-орк лет десяти. Она не могла двигать ногами — их уже покрывал лёд. Но глаза ещё мигали. Синее, потрескавшееся дыхание едва-едва вырывалось наружу. Она смотрела на Бай Линь не умоляя, не крича. Ей было слишком холодно, чтобы бояться.
Бай Линь тихо наклонилась. Поставила указательный палец ей на лоб — легко, почти ласково. Трещина льда пробежала по коже. И через секунду девочка стала идеальной ледяной фигуркой — тонкой, изящной, как будто созданной специально для её коллекции.
Куколки улыбнулись. Одна хлопнула в ладоши.
— Ещё одна сестра… — прошептали они почти хором.
Бай Линь провела пальцами по новой статуе, как художник, проверяющий гладкость работы.
— Да… Деревни сегодня… были щедры.
Она медленно выпрямилась. На лице виднелась улыбка. И подняла кольцо — цепи натянулись, куколки снова выстроились в танцующий строй. Поход продолжался.
---
Первые звуки приближались не как топот — а как глухой, вибрирующий рёв. Тяжёлые шаги многих ног, металлический звон кольчуг и короткие рыки команд орков.
Тепло одетые, в меховых плащах, с масляными факелами, с амулетами против холода. Среди них — трое магов, огненных, их руки уже кипели теплом, дым поднимался с ладоней. Это был настоящий отряд, не разведка. Они шли на убийцу деревень.
Бай Линь остановила коня, подняла голову. Куколки, связанные цепями за шею, тоже остановились — дрожа, прижимая руки к груди.
Впереди был сильный склон вверх, а наверху стояли «защитники».
Один из орков увидел их и хмыкнул:
— Ещё одни ледяные конструкты…
Бай Линь медленно повернулась к нему.
— Нет. Ни в коем случае. Они живые. Такие же… как и вы. Куколки красивы, идеальны.
Она дёрнула кольцо — цепи слабо звякнули, и одна из девочек пискнула, от неожиданности сделав крошечный шаг назад.
Орки переглянулись. Им было не по себе — в этих «конструктах» было слишком много человеческого страха.
Бай Линь слезла с кобылицы. Оставляя куколок, она повесила кольцо на бок ледяной кобылицы, будто страх девочек был чем-то обыденным и неважным.
Повернулась к своим куколкам:
— Не беспокойтесь… Скоро мы продолжим наш путь.
Улыбка у неё вышла такой спокойной, такой искренне нежной… что девочки сжались ещё сильнее. Для них эта «нежность» была как нож по льду.
Орки замерли: маленькая хрупкая фигурка в длинном платье шла к ним так медленно, будто выходила не на бой, а на церемонию. Её шаги издавали звук тонких струн — ледяные трещинки тихо играли под подошвами.
Куколки позади начали прижимать руки к груди, шептать про себя — кто молитвы, кто просто звуки, которые должны были успокоить сердце. Им было страшно за госпожу. Страшно, что враги сломают её. И страшно… что не сломают, и будет хуже.
— Стоять! — рявкнул орк-вождь. — Ты уничтожила деревни. Женщин. Детей.
— Зато как красиво, — спокойно ответила Бай Линь.
Её глаза чуть прищурились. В них не было ни раскаяния, ни ярости. Это была искренняя, пугающая… удовлетворённость.
Маги огня подняли свои руки. Пламя яростно взвилось, готовое ударить. Орки ощутили тепло, жар, устремившееся на их врага.
Бай Линь сделала ещё один шаг.
— Огонь? Против меня? Это будет интересно.
Её голос был тихим, почти нежным. Она сказала это так, как говорят, увидев редкую игрушку, которую давно хотели.
Огненные маги ударили первыми — хлынул поток пламени, настолько яркий, что снег вокруг мгновенно испарился, земля стала мокрой и тёмной.
Пламя накрыло Бай Линь полностью.
Куколки закричали.
Орки взревели победно.
Но когда огонь стих — Бай Линь стояла так же. Невредимая. Её платье не обгорело. Она моргнула.
— Немного тепло…
И мир вокруг вздохнул холодом.
Бай Линь подняла руку.
И в тот же миг сотни тончайших ледяных игл прорезали воздух, создавая трещащий, поющий вихрь.
Иголки ударили в передний ряд орков — не убивая сразу, а замораживая по частям: сперва пальцы, потом локти, потом грудь.
Кто-то пытался кричать — но голос глох внутри замёрзшего горла. Маги огня начали усиливать пламя — но холод Бай Линь не сопротивлялся огню. Он поглощал его.
— Вы мне понравились, — сказала она, наклоняя голову. — Значит… будем играть дольше.
Она шагнула. Всё вокруг стало белым. Замерзало не только тело — замерзали мысли. Орки чувствовали, как их разум становится вязким, а страх — тяжёлым, как лёд в черепе. Этот холод был опаснее того, к которому они готовились. Даже их шубы не спасали. И после очередной улыбки, от орков остались лишь ледяные статуи. Однако их казалось меньше, чем было изначально орков.
Куколки стояли, прижавшись друг к другу, глядя на Бай Линь с трепетом. Некоторые из них надеялись — может, может же — что кто-то из орков справится с ней. Но надежда умерла так же, как и отряд.
Бай Линь остановилась среди своей «работы», осматривая фигуры, как скульптор, который проверяет форму произведения.
Её глаза блестели, но не от радости битвы — нет. Это был единственный момент, когда она чувствовала себя… не пустой. Холод заглушал её одиночество.
Она провела рукой по щеке одного замёрзшего мага.
— Красиво, правда?
Она говорила куколкам позади себя. Не ожидая ответа. Потому что никогда не ожидала его.
И в этот момент было ясно: она не ненавидела орков. Она не воевала, но даровала им тишину, спокойствие.
---
Орочий отряд шёл по заснеженной ложбине, ещё не зная, что ищет. Сначала они заметили кровь. Потом — разорванные тела. А потом — следы. Маленькие, лёгкие, будто детские, бегущие вокруг мёртвых, утратившие порядок, будто испуганные.
Молодая орк-маг огня дёрнулась назад:
— Это… дети? Тут были дети?!
Старший орк-воин присел, изучая отпечатки.
— Нет запаха. Ни одного. Будто… пустые.
— Но следы же… — кто-то из молодых сделал шаг назад, озираясь. — Мелкие ноги. Они бегали вокруг наших…
— Это её работа, — тихо сказал старший маг огня. — Ледяной женщины. Нечто… искусственное.
Он ещё хотел продолжить, но услышал звук — лёгкий звон цепей.
Поляна раскрылась перед ними. Появление Бай Линь и её куколок
Она стояла там, среди снега, будто вырезанная из холода. Куколки тянулись к ней тонкими ручками, дрожали, будто живые дети, прижимали ладони к груди. Их дыхания не было видно, но страх — был ощущаем.
— Ещё одни ледяные конструкты, — пробормотал кто-то.
Бай Линь медленно повернулась к говорившему, её глаза вспыхнули ледяным светом.
— Нет. Ни в коем случае.
Она произнесла это так, будто человека оскорбили.
— Они живые. Как и вы.
Куколка пискнула, когда Бай Линь резко дёрнула цепи к себе, соединяя их в одно кольцо. Она зацепила его за седло коня, чтобы «дети» не потерялись.
Улыбаясь, Бай Линь перевела взгляд на куколок, а потом сразу на орков.
-- Этот разговор… Готова поклясться, что что-то подобное я уже за сегодня слышала.
Орки переглянулись. Несколько сделали шаг назад.
— Не беспокойтесь, — сказала она своим девочкам.
Её голос был тихим, почти ласковым.
— Скоро мы продолжим наш путь.
Снег хрустел под её шагами — шагами Бай Линь, которая идёт к врагам, полностью одна.
А куколки прижали ручки к груди. Они боялись. Боялись за неё. И, возможно… надеялись, что орки освободят их.
Когда Бай Линь подошла ближе, огненные маги открыли огонь, но её ледяные щиты раскрылись, как лепестки. Она двигалась спокойно, не ощущая угрозы от врагов. Словно пыталась прочувствовать их силу.
А куколки, связанные цепью, стояли в стороне, подрагивали. Для орков это выглядело так, будто маленькие дети смотрят, как их «мать» убивает.
Некоторые орки кричали:
— Проклятье! Она с детьми!
— Это не дети! Это мерзость!
— Она… наслаждается?
Да. Она наслаждалась. Была одна против десятков — и казалась наконец-то на своём месте.
Когда бой стих, снег вокруг пропитался толстыми разводами крови. Куколки подошли к телам, осторожно, будто печально. Касались холодными пальчиками. В их жестах было что-то смутно человечное — или это только казалось?
Орочий маг огня, живший, но раненый, смотрел на неё снизу вверх.
Его голос дрожал:
— Ты… чудовище.
Она присела рядом, лёгкая, почти заботливая.
— Я просто… делаю красиво.
Она тронула его щёку ледяной перчаткой. Он умер без крика.
Орки, кто смог уйти, унесли с собой ужас — и ненависть, куда большую, чем была прежде. Следы маленьких ножек, пляшущих на снегу, преследовали их до самого племени.
---
Во второй деревне Бай Линь уже не была сдержанной. Она будто вошла во вкус. Разукрасила улицы инеем, заморозила фонари, оставила снежные фигуры из тех, кто попытался сопротивляться. Куколки бегали по улицам — шлёпали маленькими ногами по снегу, оставляя те самые следы, которые видели орки раньше.
Она смеялась. Негромко, даже тихо.
— Как красиво… — произнесла она, глядя на узор заставших мёртвых тел, который складывался в причудливую линию.
И вот в этот момент — когда она уже почти разошлась — появляется Кель. Он идёт быстро, решительно, спокойно. Но взгляд его — жёсткий. Он хватает её за запястье.
— Хватит.
Она удивленно моргает:
— Почему? Я же… работаю. Забыл для чего МЫ здесь?
Она указала на ледяные статуи.
— Разве не поэтому нас отправили сюда?
— Нет. Ты переходишь черту. Мы здесь не для резни. И не для игр.
Его голос впервые звучит резко.
Она смотрит на него, как ребёнок, которого одёрнули. Замеревшая.
— Тогда… зачем?
Она не понимает. У неё нет внутреннего тормоза. Она не знает, где заканчивается «миссия» и начинается «красиво».
И Кель понимает, что, если он сейчас не остановит её — потом будет поздно.
Она смотрела на него, второго капитана своими пустыми пустыми, почти нездешними глазами. Не желая спорить, она лишь развернулась, уводя своих куколок за собой прочь. Её задача была выполнена, нижние не могли дать ей отпор.
Кель стоял посреди деревни, где снег смешался с инеем и телами, а Бай Линь уже шагала прочь — спокойно, как будто просто устала от игры.
Куколки поспешили за ней, тихо позванивая цепочками.
Они устали: маленькие ножки сбивались, шаг становился тяжёлым. Малышки едва поспевают — дыхания у них нет, но видно, что они «запыхались»: движения стали замедленными, неуклюжими.
Ножки у некоторых даже слегка дрожали — слишком много бегали, слишком много пережили за день. Но они всё равно тянулись за Бай Линь, боясь отстать от своей госпожи.
---
Она вернулась в свой ледяной сад — тихий, похожий на застывший мир внутри снежного шара.
Тонкие деревца из льда поблёскивают, на ветвях замёрзшие хрустальные цветы. Здесь Бай Линь чувствует себя дома.
Она уселась на своё любимое место, поправила платье и посмотрела на своих девочек с мягкой, почти материнской улыбкой.
— Ну что… вы хорошо погуляли?
Её голос звучал как тихий звон льдинок.
Куколки радостно закивали.
Бай Линь чуть приподняла подбородок, рассказывая, словно торжественно:
— А я… я сегодня была великолепна. Вы видели? Их огонь… пугливый, неровный. Они думали, что смогут расплавить мой холод.
Она рассмеялась — тихо, серебристо.
— Глупые.
Куколки хихикают, хлопают в ладоши, вспоминая бой.
Но новенькая — самая маленькая, свежая, ещё привыкающая к «семье» — внезапно подняла глаза и прошептала:
— Но… это… была моя де— Договорить она не успела.
Новенькая совершает ошибку. Старшие куколки испуганно бросились к ней, мгновенно зажимая ей рот маленькими холодными ладошками.
— Тише! Тише, молчи!
— Нельзя!
— Она же… она не понимает…
Они испугались за неё. А Бай Линь лишь чуть наклонила голову, улыбаясь наблюдая эту сцену.  Она подошла к новенькой, пока другие всё ещё держали её.
— Да.
Её голос — мягкий, как снег.
— Это была твоя деревня.
Куколки замерли.
Улыбка Бай Линь стала тонкой, стеклянной.
— И она была плохая.
Она подняла руку и мягко приложила ладонь к губам новенькой. Мгновенно губы покрылись трещинками инея и замёрзли. Теперь куколка не могла говорить.
— Они пришли ко мне без спроса и поплатились, — продолжила Бай Линь. — А я пришла к ним без спроса… и взяла то, что захотела.
Она слегка погладила щёчку новенькой, уже спокойной, послушной.
— Но теперь ты стала лучше.
Куколки отступили, освободив маленькую сестрёнку. А потом начали подетски весело хлопать в ладоши.
Восхищенные своей госпожой:
— Наша госпожа была прекрасна!
— Как она двигалась!
— Как лёд резал огонь!
— Как они кричали, когда думали, что огонь сильнее!
— Глупые! Глупые орки!
Куколки смеялись, подпрыгивали, восхищались.
А Бай Линь слушала их. И улыбалась так, как может улыбаться только тот, кто всю жизнь идёт один — и наконец нашёл тех, кто никогда не уйдёт, потому что не может.
Совет у залива
С момента последнего выхода Бай Линь прошло несколько недель.
Кель всё это время занимался последствиями — расчётами, переговорами, попытками удержать шаткий мир. Он был не только воином, но и стратегом, политиком, который понимал цену жертвы. Но его партнёрша, Бай Линь, мыслила иначе. Для неё не существовало ни мира, ни равновесия — только победа.
Кель стоял в Совете, перед представителями десятков кланов. Орки прибыли первыми — массивные, украшенные шрамами, пахнущие железом и дымом. Их лидер, закованный в пластину обугленного металла, говорил низким, сиплым голосом:
— Мы пришли требовать. Не торгов. Не уговоров. Требовать расплаты за кровь наших собратьев.
По залу прошёл гул. За ним — тишина.
Орк положил ладонь на стол, и тяжёлое дерево треснуло под его пальцами.
— Отдайте нам Бай Линь. Или мы возьмём её сами.
Кель не сразу ответил. Он знал, что в их словах не просто гнев — отчаяние, ненависть. Но они не понимали, о чём просят.
— Вы говорите о ней, будто о человеке, — тихо произнёс он. — Но Бай Линь не человек. Она — стихия. Её сила и упорство... даже меня порой пугают.
Орки переглянулись. Один, молодой, усмехнулся, качнув плечами:
— Пугают? Ты думаешь, нас можно испугать историями? Не бывает тех, кто выходит за предел силы. Даже ваш капитан, лишь очередной маг.
Кель не стал отвечать. Он только посмотрел в окно. На горизонте сгущался пар.
---
Бай Линь стояла у кромки залива. Вода тянулась к её ногам, но не касалась — замерзала раньше, чем могла коснуться кожи. Ветер приносил с собой запах соли и холода.
Она слышала, что где-то наверху идёт Совет. Знала: они всё ещё сомневаются. Всё ещё думают, что она — инструмент, часть их силы.
— Пусть посмотрят, — прошептала она.
Бай Линь подняла руку. Сзади, в вихре инея, распахнулись четыре ледяных крыла. Они блестели, как рассечённый свет рассвета — прозрачные, чистые, величественные. На мгновение показалось, что она — сама буря, взявшая человеческую форму.
Бай Линь сжала кулак и резко потянула руку вниз. Мир будто замер. Воздух треснул. Крепость над её головой качнулась, и на мгновение показалось, будто небо дрогнуло. А потом ударила молния.
Ослепительный, рвущий звук, от которого содрогнулись стены города. Вспышка осветила всё побережье, море и скалы — и в ту же секунду волны пошли назад.
Холод прошёлся по воде.
Залив стал белеть. Сначала десятки метров, потом сотни. Лёд распространялся, как болезнь, как живое существо — и всё, к чему он прикасался, замирало.
На многие километры вперёд вода превратилась в кристаллическое поле, в котором отражалось небо и крепость над ним.
С высоты казалось, будто весь мир превратился в зеркало.
Когда тишина вернулась, Бай Линь стояла неподвижно. От её крыльев поднимался пар, потом — треск. Лёд на них темнел, становился плотным, стеклянным. А потом — чернел, не просто цветом — самой природой. Чёрный, как смоль, как ночь без звёзд. Они раскалывались на куски, падали в ледяную воду и звенели, как звон хрусталя.
Бай Линь качнуло. Она сделала шаг — и опустилась на колени. Дыхание вырывалось белым паром.
Она посмотрела вдаль, туда, где исчезал горизонт. Её лед доходил до самого края видимого мира. Туман поднимался из-подо льда, словно сам океан выдыхал страх.
— …Сколько... тепла, — прошептала она. — Сколько жизни... я забрала.
---
В Совете стояла мёртвая тишина. Кель и с вождями орки смотрели из окон. Там, где ещё недавно было море, лежала равнина льда. Не просто лёд — идеальный, гладкий, отражающий. Город будто висел над бездной зеркал.
Младший орк отшатнулся.
— Нет… нет, это нереально…
— Такого не может быть…
Старший молчал. Его зрачки дрожали. Он понимал: если даже им выдадут Бай Линь — что они сделают? Как сражаться с тем, кто обращает само море в холодную пустыню одним движением руки?
Кель стоял неподвижно. Он видел, как её тело на берегу оседает, как туман укутывает силуэт. И понял — Бай Линь не делала это ради них. Она просто не терпела сомнений.
---
Скоро на берег спустились Кольты — её ледяные куклы, безмолвные и точные. Они подняли свою капитана, осторожно, словно бы спасали что-то драгоценное. Лёд на их телах трещал, когда они двигались.
Бай Линь не сопротивлялась. Она всё ещё смотрела на горизонт. Вдалеке, за горами, пылал другой свет — багровый, неестественный.
Кель поднял взгляд, заметив это первым, но совершенно не знал, что там.
Бай Линь же смотрела на этот массивный сгусток тепла с переполняемой ненавистью.
-- «Моя следующая цель – ты».