Ч2. Глава 10 Гарем - это харам

Первый день в доме шейха, который представлял небольшой дворец с парком внутри уютного дворика с фонтаном, выдался не трудным, но Аля всё равно нервничала. Осмотр помещений, запоминание необычного распорядка дня, знакомство с ученицей – средней дочерью Амизи, были приятным времяпрепровождением. Сюрпризом оказалось представление жён.  Их у Дауда аль Абади было три. Имена Гамили, Лейлы и Фариды Александра запомнила, но сказать, кто есть кто в иерархии гарема, она не могла. Никто из них не знал иностранного языка. Кроме жён Александра заметила множество молоденьких девушек.

«Наложницы, – подумала она, немного успокоившись. – Приставать не будет!»
Уставшая, Александра не успела осмотреться в ней. Она быстро уснула в небольшой комнате, которую ей отвели на женской половине. Кто-то посмотрел в щель не двери, а скользящей перегородки, и не стал тревожить русскую, оставив её без ужина.

Утром Александру разбудила служанка, чтобы помочь умыться и одеться. Позади, скрестив огромные мускулистые лапища, стоял чернокожий верзила. Он не отворачивался, но демонстративно смотрел в сторону.
Девушка что-то очень быстро пролепетала на арабском.

«… Харам… Кызыл-ага…» – различила два непонятных слова Александра.

Эфиоп не уходил. Александре пришлось совершать туалет при нём. Затем также в сопровождении негра девушка повела Александру к Амизи. У неё, немного говорившей по-английски, Аля смогла получить разъяснения.

Девушка Фатима будет её служанкой.

Кызыл-ага – титул главного евнуха и начальника охраны отца Берука.
Харам?

Грех… Табу… Гарем.

– Место, где проходит вся жизнь женщины! – пояснила Амизи.
– И моя тоже? – не поверила Аля.
– Конечно! Отец не позволит, чтобы ты жила неизвестно где! – уверенно заявила девочка.
– Расскажи про жён господина Абади.
– Гамиля – старшая жена…
– Но она не выглядит старше остальных! – удивилась Аля.
– Да, но именно она первой родила мальчика. И к ней следует обращаться эфенди Гамиля. Она подарила наследника! Лейла старше всех, но родила девочку, как и моя мама Фарида. Она самая молодая.
– Значит, у тебя есть старшая сестра. И вы от разных матерей.
– Это ничего не значит. Мы… – Амизи сделала ударение на «мы». – Очень любим друг друга. Таковы наши законы!
– Почему я не вижу твоего брата?
– Он… – Амизи потупила взор. – Брат болен. И папа очень страдает из-за отсутствия наследника.

В комнату вошёл Дауд аль Абади.

– Уже занимаетесь? Отлично!
– Пока я преподаю русской госпоже правила гарема, папа!
– Не пора ли перейти к французскому? – улыбнулся аль Абади и поцеловав дочь, вышел.
– Скажи, почему вся охрана чернокожая?

Амизи рассмеялась в ответ.

– Ты такая взрослая, а не знаешь элементарных вещей! Дети…
– Дети? – не поняла Александра.
– Конечно. Эфиопы хоть и кастраты, но кто знает… Поэтому незаконно рожденных сразу увидишь! Не вздумай ни с кем заигрывать, даже взглядом! Отец забьёт тебя палками!

Урок французского шёл на примерах, которые, похоже, грозили стать жизнью Александры. Но она всё ещё не верила, что попала в золотую клетку. Главное, удалось выстроить доверительные отношения с ученицей. Её мать часто сидела на уроках, с улыбкой следя за успехами дочери. Ей льстило то, что именно её Амизи аль Абади решил дать европейское образование. Девочке исполнилось одиннадцать лет, и скоро нужно думать о замужестве. И у Дауда явно был свой план.

Аля присматривалась к жизни гарема. От её внимательного взгляда не ускользнуло то, что Гамиля ревнует Фариду. Несмотря на статус старшей, аль Абади тем не менее симпатизировал Фариде и Амизи. Аля не могла видеть, в чьей спальне чаще бывает Дауд, но причина ревности, очевидно, была в этом. И только страх проклятия заставлял Гамилю не переходить границы. Всё-таки она имела гарантированное обеспеченное будущее. Если только не случится что-то из ряда вон выходящее, например Фарида родит мальчика вперёд её самой. Но это пока мало беспокоило Александру.

Аля больше нервничала из-за того, что дверь в её спальню не запиралась. Всякий раз она ложилась в постель, с тревогой глядя на скользящую перегородку и прислушиваясь к шагам в коридоре. Но шли дни, и никто не смел нарушить покой русской женщины. Знаки внимания шейха стали восприниматься как обычная благодарность и экстраполяция его чувств к дочери. Аля успокоилась, целиком сконцентрировавшись на уроках с Амизи.

Единственной проблемой оставалась ограниченная свобода передвижения. Александра попыталась под предлогом поиска учебника выйти в город, но получила отказ. Барук стал пристальнее следить за ней, приставив охранника, такого же вороного скопца.

«Всё-таки клетка!» – решила Александра.

У неё не было планов побега, да и ничто не толкало её на такой поступок. Но все обстоятельства вокруг русской, каждое понемногу, вселяли неуверенность в положении. Не должна гувернантка быть пленницей. Но с кем обсудить? Александра прекратила все разговоры о выходе на улицу, передавая через Фариду список нужных вещей. Но Дауд сделал Александре послабление, разрешив ей гулять в свободное время в саду. Его женщинам запрещалось там бывать. Их ореол обитания ограничивался женской частью дома. Это маленькое окошко позволило Александре наблюдать за порядками, установленными аль Абади не только для наложниц.

Днём, в тихий час, когда все обитатели виллы аль Абади прятались от палящего солнца и духоты, шедшей от раскалённого каменного пола, Александра читала в тени апельсина рядом с фонтаном. В эти моменты её наблюдения были скудными. На секунду выглянет Барук и, увидев сидящую Александру, тут же скроется обратно. Или кто-то из охранников быстрой дрожащей по стенам тенью пробежится по анфиладе и, завершив обход, закроет дверь в караульном помещении. Именно оно стало главным объектом внимания Александры. Вечерами, передав Амизи на попечение служанок и Фариды, она прогуливалась по саду перед сном. В одно и тоже время, после захода солнца и завершения вечернего намаза, Барук выстраивал охранников и проводил с ними инструктаж перед наступлением ночи. В ритуале Александра не нашла ничего интересного.

Но иногда, раз или два в месяц, Барук вёл себя иначе. Всё на самом деле выглядело необычно. Охрана по необъяснимой причине увеличивалась в разы и не была похожа на обычный караул. У охранников на поясе висели кривые бебуты, а под полами белых халатов прятались маленькие револьверы. Боевики же были вооружены иначе. Помимо традиционных кинжалов у всех были короткие кавалерийские карабины и ленты с патронами крест на крест на груди. Однажды Александра заметила, как эфиопы закатывали в караулку пулемёт. Она не понимала причины такой суеты, относя всё на время от времени вспыхивавшие в Каире и Александрии волнения против англичан.

Поэтому Аля полагала, что аль Абади предпринимает дополнительные меры по охране своего дома. Более того, наблюдать весь процесс целиком было рискованно. Александра, чтобы не потерять привилегию прогулок по саду, предусмотрительно и незаметно уходила к себе через пару минут после начала «парада».

Одним днём случилось что-то экстраординарное. Аль Абади вызвал к себе в кабинет и Александру, и Амизи. Дауд выглядел очень довольным и что-то, тараторя на арабском, пытался показать своему гостю. Дауд кружил по комнате, раскинув руки в стороны и покачивая ими вниз-вверх. Александра моментально, ещё со спины, по кожаной куртке и шлемофону узнала странного пассажира с «Саратова». Тот обернулся на звук шагов и остолбенел, увидев Алю.

Дауд усмехнулся, но не придал особого значения такой реакции. Ну, мало ли встретились соотечественники в необычной обстановке. Тем более, что так оно и было.

– Я позвал вас, чтобы вы помогли мне с переводом, – сообщил аль Абади, завершив очередной круг вокруг стола.

Амизи, мешая английские слова с французскими, говорила после отца, а Александра уже для человека в кожанке – по-русски. Он оказался лётчиком, который несколько месяцев жил у аль Абади. 

– Скажите Феде, что его безделию пришёл конец. Я купил ему самолёт! Завтра поедем в Ферри-Пост его смотреть и, если всё окажется в порядке, решим, куда его лучше перегнать. Вы с Амизи тоже присоединитесь к нам. Будет очень интересно, а вы, наконец, увидите знакомые места.

Фёдор ушёл. Александра тоже хотела выйти за ним, чтобы перекинуться парой слов. Но аль Абади остановил её.

– Скажи ей, – обратился он к дочери. – Что сегодня хальвет! Я посещу её. Служанки помогут ей подготовиться.

Амизи улыбалась. Одиннадцатилетняя девочка хорошо знала, что такое хальвет.

– Госпожа Александра, вам сегодня сказочно повезло. Мой отец проведёт ночь священного четверга с вами. Это высокая честь, которая оказывается только любимой жене. А это значит, что вы станете членом нашей семьи. Я так рада!

Александра в полуобморочном состоянии вернулась к себе в спальню. Там уже вовсю шли приготовления. Фатима застилала постель тончайшим шёлковым бельём. Старый балдахин заменён на новый, в который были вшиты живые белые розы. Евнухи внесли ванну. Девушки тут же наполнили её тёплой водой и ароматическими маслами. И принялись раздевать Алю.

Они искренне восхищались красотой форм молодой женщины. Её тело казалось античной статуей богини, выточенной из белого мрамора. Ещё девическая грудь была, с восточной точки зрения, не пышной, но высокой, отчего упруго стоящие соски визуально увеличивали размер.

О побеге нечего было и думать. Аль Абади дальновидно прислал самого Барука с охранником, которые встали у дверей. Внизу под окнами прохаживались два караульных. Нагая Александра ступила в ванну и обречённо отдалась рукам опытных наложниц. Руководила церемонией Гамиля.

Вечерело. Громко простонал мулла, призывая к намазу.  Полуобнажённые наложницы под звон бубна и монисто закружили вокруг Али нескончаемый танец. Неслышно сдвинулась створка, и в комнату в расшитом золотом зелёном халате вошёл Дауд. Фарида, не дожидаясь приказа, выскользнула прочь. За ней змейкой устремились и
наложницы. Послышались шаги уходившей охраны. Аля и аль Абади остались наедине.

… Александра безропотно подчинилась шейху, мягким и одновременно властным движением руки подтолкнувшим её к кровати.  Она безмолвно лежала на ложе, не отвечая на ласки. Её холодность распалила Дауда, и он с остервенением стал осыпать Алю поцелуями во всех местах: в губы, щеки, шею, плечи. Он задержался на её груди, подолгу, словно младенец, облизывая соски. Усы и борода щекотали, но Александра, не знавшая мужских прикосновений, сдерживалась, чтобы не выдать никаких эмоций. Наконец, Дауд слегка прикусил сосок, но Аля молчала. Губы египтянина пошли поцелуями ниже к самому лону. Он с усилием раздвинул бёдра и нащупал набухшую горошину. Устав от безответной прелюдии, Дауд на несколько секунд скалой навис над Алей, и резко рухнув, вошёл в неё.

Девушка вскрикнула от пронзившей изнутри боли и схватилась за шёлковую занавеску. И снова колющая боль – это её ладони схватили стебель розы на балдахине и накололись на шипы. Араб повторял, не переставая, мощные движения, вталкивая глубже и глубже свою обрезанную плоть. Аля стиснула зубы, не выпуская розы.

В её воображении вспыхивали, меняясь после очередного удара Дауда, образы различных мужчин: Орефьева-Серебрякова, Чеботарёва, капитана Митрича, Черячукина, но только не Беляева. По необъяснимой причине сознание блокировало даже фантазию о близости с мужем. Пришло видение даже лётчика Феди в шлеме и очках. Душа Александры, как бы сверху, отделившись от тела, наблюдала за его растерзанием.

По белому шёлку заструилась алая кровь.  Аль Абади, поняв, что не дождётся взаимности в сексе, после часа истязания оставил русскую.

Но рано утром, до Фатимы, он в отличном настроении вернулся. Дауд поставил на столик три инкрустированные шкатулки и терпеливо дожидался, когда проснётся Александра. На самом деле она не спала, а сквозь прикрытые ресницы следила за арабом. Тот спокойно сидел как ни в чём не бывало, попивая кофе. Его аромат наполнил всю спальню. Прошло полчаса. Притворяться дальше не имело смысла. Дауд не уходил.

Александра не стала накидывать на себя пеньюар и намеренно села напротив аль Абади голой. Дауд, не говоря ни слова, принялся открывать крышки шкатулок. В первой было жемчужное ожерелье.  Во второй – золотые серьги и браслет с изумрудами. В самой маленькой оказался массивный перстень с огромным рубином в серебряной оправе.

– Это символ твоей невинности. Капли крови застыли в этом камне, – говорил на ломаном английском Дауд, надевая перстень Але. – Отныне твоё имя Дагир. Ты меня удивила, непорочная!

Александра не отвечала.

– Эти сокровища твои. С сегодняшнего дня ты полноправная жена – не наложница, в моём гареме. А какой ты будешь, зависит от тебя самой. Даже у могущественных османских султанов были русские жёны, родившие им наследников-правителей. Подумай над своей судьбой. Я тебе предлагаю лучшее, что может с тобой произойти. И я потерплю твоё молчание… некоторое время. А сейчас собирайся в Ферри-Пост. Не забыла? Я пришлю служанку. Можешь надеть любое украшение.
– Удиви меня ещё раз!

Намекнув на непонятно что, Дауд вышел, забрав окровавленную простыню. Ожидая Фатиму, Александра рассматривала подарки.

«Целое состояние! Щедрая плата за изнасилование! – думала Аля. – Но считает ли аль Абади также? Шейх уверен, что облагодетельствовал русскую беженку.»

«Женских тел фаянс прохладный ослепляет, обольщает,
Чтобы тотчас превратиться в пламенеющий сардо;никс.
Обладанье ими — краткий сон.
Постиженье их — подобно смерти!»

«Ну что ж, шейх Дауд аль Абади, посмотрим, чего тебе будет стоить обладание моим телом, но не душой!» – подумала Аля.

Вместе со служанкой в комнату вошла Фарида. Она знаком показала лечь и осмотрела Александру. Служанка стояла рядом с кувшином тёплой воды и различными мазями и маслами. Фарида и наложница видели открытые шкатулки. Перстень с рубином
Александра снимать не стала.