Поверье

     Городок этот был расположен в самом сердце Техаса, на северном берегу рукотворного озера. Городок был маленьким, но не настолько, где "все друг друга знают". Например знают, что старина Джон ровно в шесть утра выходит из дома с двумя удочками на плече и нужной амуницией в левой руке, а ровно в восемь супружеская чета Робинсонов со стаканчиками дымящегося кофе в руках открывает свою парикмахерскую. В городке имелись несколько причалов, непременный гольф-яхт-фитнесс-клуб, несколько магазинчиков и прочие правительственные учреждения - полиция, почта и пара больниц. В числе прочих достопримечательностей городка непременно надо сказать о небольшом ресторанчике на берегу озера, местом вечерней сходки местных бездельников и местом работы героя этого рассказа, Майкла  Финнегана, шестидесятилетнего больного человека, уборщика сего заведения. Майкл был женат на Нэнси, невероятно худой женщине, и ежели вы бы посмотрели на нее сзади, то смело определили бы эти существо как ученицу шестого класса, настолько она была тоненькой, как тростиночка. Конечно, у пары детей не было, ибо невозможно было себе представить эту женщину беременной. Да и худоба ее была какой-то болезненной, несмотря на то, что Нэнси работала в местном универсальном клубе ни больше, ни меньше, как тренером по теннису. Однообразная и неблагодарная работа по уборке помещения здоровья не прибавляет, а потому в один отвратительный день спина у Майкла отказалась ему повиноваться . После этого старичок получил инвалидность и небольшую пенсию, часть которой успешно пропивал вместе с бездельниками, с которыми давно успел сдружиться. Правда, работать наш товарищ не перестал, - жить-то надо! - но передвигался уже вдвое медленнее, нагнув спину, навечно застыв в глупейшем поклоне всем на свете.  Жили они в скромном домике, а во дворе гордо возвышались две сосны-близнецы, самые высокие в городке. Майкл даже гордился этим фактом Но - до поры до времени. Пока в одно весеннееи жаркое утро на верхушке одной из них не обосновалась пара больших серых цапель с явными архитектурными намерениями.
     Майкл, выпивая утренний кофе на крыльце, заметил это птичье свидание. Его лицо, и без того напоминающее смятый дорожный атлас, стало и вовсе мрачным. Он отставил кружку, кряхтя поднялся и исчез в доме. Через минуту тихое утро Тьмутаракани взорвал оглушительный выстрел. Потом второй. Третий. Из домов повыскакивали соседи, как сурки из нор. Первой примчалась Кристина со шваброй в руке — она считала, что шваброй можно решить любую проблему, от наводнения до апокалипсиса. Из-за угла, с ружьём в руках, появился Майкл. Старичок целился в высокую сосну, где перепуганные цапли в панике метались вокруг будущего гнезда.
— Майкл! Ради всего святого! Что ты творишь? — закричала соседка справа Трейси. — Ты же знаешь, что стрелять в городе нельзя.
— И себя тоже на тот свет отправишь! — добавила Кристина, сотрясая шваброй.
Майкл опустил ружьё, сделал паузу, чтобы перевести дух и дать ушам соседей перестать звенеть.
— Есть поверье, — провозгласил он с важностью пророка, — если цапля гнездо совьёт на чьём доме, то кто-то из этого дома очень скоро окачурится.
Воцарилась тишина. Все переглянулись. Суеверия — это вам не шутки, особенно в таких местах, где интернет ловит хуже, чем рыбацкая сеть браконьера.
— Да брось ты, Майкл! Это же просто птицы! — попытался возразить вездесущий Джек, но уже без прежней уверенности.
— Моему двоюродному дяде в Луизиане цапля на крыше гнездо свила, так он через неделю с лестницы рухнул и на том свете оказался! — парировал Майкл и снова принялся заряжать ружьё.
Он выпустил ещё несколько зарядов в небо. Цапли, надо отдать им должное, лишь с интересом наблюдали сверху за этим безумием. Майкл с его спиной и дрожащими руками представлял для них угрозу примерно такую же, как дробинка для носорога. Вскоре на дороге с визгом шин появился патрульный автомобиль шерифа Уолтера. Сам Уолтер вышел из машины медленно, с видом человека, который уже всё понял, ещё даже не начав.
— Майкл, — вздохнул он, подходя. — Ты опять пугаешь живность. И мою живность тоже. У меня от выстрелов куры сдохли.
— Я защищаю свой дом, Уолтер! — торжественно заявил Майкл. — Ты сам прекрасно знаешь, что значит гнездо серой цапли во дворе твоего дома.
Шериф осмотрел сосну, нетронутых цапель, соседей с круглыми глазами и Майкла с дымящимся ружьём.
— Всё, шоу окончено. Расходимся, народ. Птиц жалеть надо, они, друзья, часть этой, как ее. экологии. А тебе, Майкл, совет — купи пугач. Дешевле выйдет, и тише.
Люди нехотя начали расходиться. Когда толпа растаяла, к шерифу подошёл его помощник, молодой и пылкий Дэйв.
— Шериф, — прошептал он, — так почему мы его не арестовываем? Неужели из-за его спины? Или потому что его жена вас с детства теннису учила?
Уолтер посмотрел на упрямую спину Майкла, который снова пытался прицелиться, и на худющую фигуру Нэнси, которая уже вышла на крыльцо с теннисной ракеткой в руках и смотрела на мужа так, будто собиралась отбить им следующую пулю.
Шериф хмыкнул, достал из нагрудного кармана пачку жевательного табака.
— Нет, сынок. Просто старик Майкл, в общем-то, прав. Поверье такое есть. И я в него тоже верю.
Дэйв отшатнулся.
— Серьёзно? Вы, шериф, верите в эту чушь?
— Абсолютно, — с невозмутимым видом ответил Уолтер, закидывая порцию табака в рот. — Где цапля гнездо совьёт — там кто-то умрёт. Проверено веками. Так что пусть стреляет. Я вот лично очень верю, что одна из этих тварей точно умрёт от разрыва сердца, если он хоть раз попадёт. И тогда пророчество сбудется. Правосудие восторжествует, а я в отчете напишу: «Смерть по естественным причинам». Потрясенный Дэйв молча сел в машину и завел мотор. А Уолтер подмигнул Майклу.
- Ну что, старина, вечером на том же месте?