За околицей деревни Санино

Солнце тускло светило, тепла было мало.
За околицей деревни Санино лёд тна лужах трещал под ногами, деревенски долгожители - галки  с базарными криками, с шумом копались в свалке, в поисках какой - нибудь пищи.
Прямо за околицей - широкое снежное поле, как накрахмаленная скатерть. С просторного снежного поля лыжня уводит меня в смешенный лес. Её проторили местные охотники и рыболовы между рыже - медных сосен, с смыкающимися ветками между собой.
Вот и левый берег речки Киржач, а нею сине - зелёные, местами с проседью, серебристые сосняки от свежего снега.
А вот по склону оврага берёзы, словно обсахарены мохнатым инеем, как лебёдушки плывут к распахнутой опушке. И тут белым - бело, каждая веточка старушки - ольхи, каждый кустик орешника - без пропусков, в мохнатом инее. Иней даже в тени отдаёт голубизной.
Спускаюсь к правому берегу речки Киржач, как стало сумеречно под сводами береговых исполинских елей. На лапах елей наброшены снежные шали.
Еду на лыжах дальше по смешенному лесу, дышу свежим сосновым воздухом, запах хвои волнует.
Будто два сучка лопнули на трескучем морозе одновременно. Торопливый дуплет дятла грянул, гулко прозвучал впереди, нарушая обманчивую хрупкую тишину. Отчётливо слышится теньканье синичек. Громко застрекотала сорока, да так часто, что с веток молодых берёз посыпался потоком иней. В сосняке громко кашлянул заяц.
 Я замер, остановился. Беляк ещё рах кашлянул и дал стрекоча, дёру. 
Заметив меня стайка свиристелей с куста давно обклёванного калины, перелетела в березняки.
Вот и знакомые корабельные сосны- сколько им лет теперь? Сосны охраняют глубокий сон поляны.
Стою, гляжу на высокие стати сосен с проседью снегов на кудрявых вершинах. Вдруг вижу под одной из юных сосёнок - малолеток заяц - беляк притаился. Кому же довериться если не такой красавице: растянулся во всю длину и безмятежно дремлет. НЕ сразу заметил его, сливается со свежим снегом.
Я объехал аккуратную сосёнку, взял правее, чтобы не потревожить, не прерывать
сладкий сон беляка.
Стылый лес. Неуютно ему зимой. Предчувствие долгого и глубокого сна незримо витает, тится в чащобах.