VII Остановка Октябрьская площадь

Анекдот не может быть невзрачным,
Он  должен  походить на женское бельё:
И быть коротким, тонким  и прозрачным,
Коль с юмором ему не повезло….

            Сан Саныч лет пять как приобрёл в этом спальном районе трёхкомнатную квартиру  и маршрутное такси использовал по полной, то есть она везла его практически от дверей многоэтажки, где они проживали с женой и дочерью, до университетского парка к учебным корпусам.  Все водители знали его в лицо, здоровались и, когда студентов распускали на каникулы  и пассажиропоток истончался, даже перекидывались парой слов.

     Профессор, как звали его водилы, служил в университете доцентом кафедры социологии и культурологии уже много лет. Студенты чтили его за высокие знания, способность излагать  сложное простыми словами  и незлобивость характера.
     То утро в маршрутке началось замечательно.   Пока потенциальные пассажиры подтягивались к остановке, до конца не проснувшаяся её часть взбадривала себя легкой разминкой -  анекдотами про общественный транспорт.

     Болезненного вида инженер с завода, как смеялась местная ребятня, имени «Кырлы Мырлы», посмеиваясь в усы начал: «Тетка пробираясь через автобусную массовку ежесекундно вопрошала: – Вы вылазите? Вы вылазите? - А вы сами-то вылазите? – переспросили её.
- Конечно!
- Ну, тогда с Днём  рождения!...»
 
     Начался общий ржач, и  пошло – поехало.
    «В переполненном трамвае – начала  свой пассаж молодящаяся дама с сожжёнными перегидролем волосами – едет толстенный мужчина, весь мокрый от пота, на улице за тридцать. Доставая денежку для оплаты проезда роняет кошелёк на пол. Кряхтя от тучности своей с трудом нагибается за средоточием своих богатств и неожиданно громко пукает! Вскидывает голову, растерянно озирается и молвит трубным голосом на весь вагон: «Ну, нервы - ни к чёртовой матери!»

       Когда  «бусик» тронулся, мужчина средних лет,  скорее всего  «после вчерашнего», весело балагурил и шутил напропалую, продолжил тему: «В набитом битком автобусе на передней площадке стоит огромный афроамериканец, перекрывая всем выход. Образовавшаяся очередь на разные голоса пеняла ему: « – Негр, негр ты выходишь?» - В ответ тишина…
И опять: « негр, а негр…» Тут гордый сын африканских джунглей, сельвы и пампасов не повернув головы качан чеканно ответил вопрошающим :
     – Я  не негр,  я эфиоп!
     - Эфиоп, твою дивизию, -гаркнул то ли казах, то ли монгол - ты выходишь??»
      Маршрутка аж вздрогнула от взрыва хохота.
      Саныч  даже не улыбнулся  такому юмору – «плоский юмор», да ещё с расистским душком. Он по молодости играл в КВН, и вообще – был в теме.

      Пора привыкнуть, считал доцент, вступая во внутренний диалог с самим собой, к аксиоме (постулату), что юмор понимают не все. То есть, чувство юмора у  homo  sapiens  либо есть, либо его нет! Принимайте это факт,  как данность и всё!   
      Юмор детский, национальный, женский, профессиональный, мужской и  другие,  имеет свои особенности и отражают буквально все стороны многогранной человеческой (и не только) деятельности, но все   персонажи анекдотов очеловечены  и «несть им числа». Прошу считать вышеизложенный тезис не абсолютным, ёрничал наш герой, а лично выстраданным на бесконечном ристалище, то есть в битве сведущих  в  юморе,  с не сведущими.

      Он считал, что чувство юмора либо органично присутствует в  человеке, подчёркивая, прежде всего его самобытность   интеллектуальные способности, либо искусственно создаётся посредством начётнического набора, каких-то знаний, чужих мыслей,  прописных истин и отличается от первого, как шедевр живописца от поделок  мастерового. Или искрометные пассажи  КВНщиков от суррогатного    юмора Петросяна…
       Почему это чувство даётся  одному и напрочь отсутствует у другого,  знает только Господь Бог. Он же распределяет  чувство юмора по телам и душам грешного  человечества: в бренной плоти гнездится чёрный юмор, в светлых и высоких душах формируется настоящий. Бывает и намешано того и другого.
 
       Но встречаются человеки вообще без чувства юмора! Изредка, снулые лица этих несчастных выхватывает камера крупным планом  в редких хороших юмористических программах - их  сводит судорога то ли улыбки, то ли  профессионального оскала.  Как бесы возле святых, так и эти роятся поближе к первым рядам  и телекамерам. Для чего? Ведь спят же? Чтобы попасть в отчет вечерних новостей к своему патрону…
      Про сальность, пошлость, меткость, солёность, перчинку,  остроту, скабрёзность, колкость, подначку, mauvais ton,  non comme il faut - отечественных анекдотов не слышал только ленивый. А вот уберите «ключевые» слова? И… нет анекдота!.

      Как бы не возмущались радетели за чистоту языка экспрессивно-эмоциональная окраска речи была, есть и будет.  Она продукт нашей социальной жизни.
     К слову, Саныч неожиданно очнувшись после лёгкой дрёмы озвучил «эскадрон своих мыслей шальных», чем потряс половину близ седящих сограждан, привыкших видеть монументально молчаливую фигуру нашего героя.
 
     Мысли сводились к следующему, наука, которую он непосредственно представляет в ближайшие сорок минут считает, что:
     - Экспрессивно-эмоциональный окрас речи — это дополнительные оттенки, которые добавляются к основным значениям слов и словосочетаний. Они, в свою очередь, делятся на две большие группы:
С положительной оценкой. Торжественность, риторичность, почтительность, одобрение, ласка, шутка.
 С отрицательной оценкой. Ирония, фамильярность, неодобрение, брань, укор, пренебрежение».

       - И всего-то делов! -  молвил кандидат философских наук и так же неожиданно вырубился-закемарил, это случалось с ним не первый раз, что-то с новыми таблетками!   Александр Александрович улыбался в полудрёме, в очередной раз прокручивая в грёзах своих байку Ю.Никулина о том, как смех спасает от смерти.

       Замечательный комик и драматический артист     в середине девяностых  в телевизионной   программе «Тема» рассказал, о том, что никогда не описывалось и не пересказывалось потому, что было строго запрещено. О том, как смех спас жизни солдатам на войне. Ну, десяти из них, точно!

     «Это произошло зимой 42-го  года. На одном из участков Северо-Западного фронта в тыл к немцам вышла на лыжах группа разведчиков. Шли по глубокому кювету вдоль высокого грейдера в лесу под сильным снегопадом в начинающейся уже вьюге. И вдруг, на повороте  дозорный внезапно,  нос к носу, столкнулась с такой же немецкой группой разведчиков. После секундного замешательства немцы перекатились в кювет напротив. А один, толстый и нелепый, замешкался – заметался и залег прямо  по середине дороги, перед нашими.

     Зловещая тишина нависла над будущим полем брани.
     Немцы стали искать своего,  взывая: «Ганс, Ганс, где ты?» Наши разведчики, разоружили недотёпу и,  за руки – за ноги  раскачав, бросили  немца к своим.
     Но толстый Ганс пролетел только половину пути и огромной жабой плюхнулся на дорогу. Громко при этом испустив «ветры».   
     Короче, оглушительно пукнул!
     И тут… началась истерика с двух сторон.
     От смеха.
     До слёз.
     Ржали так, что с заснеженных елей просыпался снег. Ну, целую минуту! Это был нервный смех.  Но когда он затих, солдаты уже не смогли стрелять друг в друга и, не сговариваясь,  враги «мирно» расползлись, каждый по своим делам.»
               
                ***
Продолжение возможно
Но, только нужно осторожно 
ОСТОРОЖНО!