Gott mit uns

- Пять минут, - прошлось по окопу.

- Я пересёк полмира ради этого момента, - прошептал ефрейтор Райнер. – Это мой триумф!

- Рано радуешься, - ответил ему Гельмут Фишер. – Теандорцы за два года войны многому научились у нас и у фельдмаршала Ландау, в частности.

- Примкнуть штыки! Надеть противогазы!

Эта команда прорезала ночную тишину, как серп свежие колосья пшеницы. Я увидел его. В изумрудном свечении лун блеснул рыцарский крест на шее капитана Йегера. Его безупречный мундир цвета сандграу, как и белый чехол его пробкового шлема были идеально чисты. Белая рубашка с накрахмаленным воротником была выглажена не более получаса назад. Взгляд его был суров, губы сжаты в готовности донести новые приказы до подчинённых. Иоганн Вольфганг фон Йегер... Жалкий сукин сын...

Я помнил, как полгода назад с дирижабля на Потсдам были сброшены листовки с воззванием идти добровольцем в армию. «Бравые солдаты Рейха сражаются за наше место под солнцем! Бескрайние саванны, пустыни и тропические леса Фаранды богаты древесиной, экзотическими животными и полезными ископаемыми, а варвары живут в первобытных условиях, без железных дорог, школ и больниц. От имени нашего кайзера, мы обязаны принести в эти земли знание и процветание. Но загребущие руки Фарандской Торговой Компании так и жаждут уничтожить утончённую красоту природы и поработить людей. Мы обязаны их защитить. Граждане! Вступайте добровольцами в Экспедиционный Корпус, станьте щитом для тех, кто не может себя защитить!»

Многие мои друзья, мои отец со старшим братом ушли добровольцами. Я не мог стоять в стороне. В детстве я любил читать книги о дальних странах и тёплых морях. Во снах я видел ледяную землю, реки огня и океаны песка. Я мечтал их увидеть. И вот, эту красоту хотели уничтожить. Хотели сделать рабами беззащитных дикарей, погрязших в своём невежестве. Я верил, что наша нация, наш Рейх – единственный оплот цивилизации, способный направить заблудшие души к Свету. Наша армия на пике своего могущества. Наше оружие самое совершенное. В газетах постоянно писали про наши победы и у мыса Коронель над теандорским флотом, и над муллертцами во время «Мясорубки Нивеля» у озера Обоо. А фельдмаршал Йозеф Ландау, за считанные месяцы поднявшийся из простого полковника-инструктора благодаря своим уникальным талантам, был кумиром и любимцем народа.

И вот. Я пошёл. Мне хоть и было всего шестнадцать, ростом я вышел высокий, а жиденькие усики скрывали мой реальный возраст. На призывной комиссии ничего не спрашивали. Я поставил свою подпись и уже на следующий день оказался в тренировочном лагере у Мариендорфа. Четыре месяца подготовки. Строевая служба, стрельба, штыковой бой, рытьё окопов, изнуряющие марш-броски на десятки миль по пересечённой местности. И вот нам выдали снаряжение, посадили на пароход и отправили на другой конец света. Мы долго сидели в тылу, ожидая распределения на фронт. Наша дивизия была свежей, по вечерам мы собирались у костров, жарили дичь и картошку на углях, пели патриотические песни и шутили. Много шутили. И только отдалённый грохот орудийных батарей говорил о том, что где-то там идут бои. А однажды я видел, как в огненном ореоле на рисовом поле рухнул подбитый вражеский дирижабль.

- Не спать! – окрик лейтенанта выдернул меня из потока воспоминаний.

- Так точно, герр комендант! – отозвался я, натягивая на лицо противогаз. Нам говорили, что противник может применить фосген.

И вот, по всему окопу полетел пронзительный визг офицерских свистков. В два широких шага забравшись на бруствер, я крепче сжал винтовку и кинулся в темноту. Её рассекла осветительная ракета. Но только она была не наша. По ту сторону поля заморгали вспышки и показались клубы порохового дыма. Стрекотали картечницы и пулемёты, щёлкали винтовки, ухнуло несколько пушек. Вокруг меня носился рой свинцовых пчёл. Моему соседу, я его плохо знал, одна из пуль снесла половину черепа, его разорванный пикельхауб в сером чехле упал мне под ноги, я споткнулся и полетел вниз, на дно глубокой воронки.

Грязная вода стекала по моему противогазу, линзы треснули. Рядом со мной упало ещё несколько солдат, их тела сплошной грудой застилали вязкое болото. Возможно, кто-то из них ещё был жив, но я, как и другие, сапогами втаптывал их в землю, в надежде выбраться из воронки и продолжить наступление. Но я был не таким шустрым – кое-кто успел выбраться раньше меня... И их тут же скосил всё тот же дикий рой свинцовых пчёл. Они упали на меня, и я вновь оказался на самом дне.

- Солдат, не спать! – какой-то лейтенант подхватил меня под руку, помог встать.

Ползком выбравшись к краю воронки, я узрел месиво из плоти, кишок и дерьма, повисшего на колючей проволоке. Это была наша первая линия. Перехватив скользкую от грязи винтовку удобней, я попытался выцелить хоть кого-то. И вот, над бруствером показался белый пробковый шлем офицера. Но вместо выстрела я услышал только щелчок. Осечка! Нужно извлечь непригодный патрон, но затвор не мог поддаться мне. Его заклинило. Кое-как передёрнув его, я увидел, как часть теандорских солдат поднялось в контратаке.

Моё тело напряглось, сжалось, как пружина. На меня накинулся амбал в чёрном мундире. Он был похож на макаку, грязный и грубый. Он выбил мою винтовку из рук, навалился на меня. В сиянии осветительных ракет блеснуло лезвие штыка. Он давил одной рукой, а свободной сорвал с меня противогаз, пытался пальцами выдавить мне глаз. В последний момент его уродливая обезьянья голова с длинными сальными волосами разлетелась от близкого выстрела. Кровь, мозги и ещё какая-то дрянь потекли по моему лицу. Меня вырвало. Рвало долго. Желчь обжигала горло, я не мог вдохнуть. И всё же я смог разглядеть капитана Йегера с дымящимся револьвером. Он подал мне руку, я встал. Молча он протянул мне древко с изорванным, но ещё пригодным чёрно-бело-красным знаменем с имперским орлом. Я поднял его и вновь ринулся к окопам противника. И он отступал. Трусливо прятался в своих примитивных блиндажах, бросая пулемётные гнёзда. Я ликовал.

На мгновение всё стихло. И в этой тишине я услышал гул десятков, а то и сотен орудий. А вдали, со свистом, в небо взмыли белёсые огоньки трассеров. Кто-то из наступавших крикнул, что есть мочи:

- Фосфор!

У капитана на лице застыла немая гримаса ужаса. И через мгновение по всему полю стали раскрываться белые огненные фонтанчики, белые искры с шипением взметались ввысь. Я видел, как вспыхивали мундиры моих сослуживцев, видел, как загорались кусты и пучки травы. Видел, как они горели живьём, как сползала с них кожа. Святые небеса! Я думал, что люди не могут так истошно орать от боли. Этот крик не был похож на другие. Этого просто не могло быть.

Капитан Иоганн Вольфганг фон Йегер полз ко мне. Я его узнал только по остаткам офицерского мундира и рыцарскому кресту в обгоревшей руке. Большая часть головы прогорела до черепа, глаза вытекли. Одна нога у него была оторвана близким взрывом снаряда, другая же прогорела до костей, мышцы и жир трещали, как стейк на углях. Он протянул мне свою награду, я взял её в руку, на которой болтался лоскут кожи. Земля горела. Грели люди. Грело всё. А в воздухе витали раскалённые частицы фосфора. От шока я потерял сознание.

Я всё же выжил. Перенёс несколько операций. Я стал уродом. Носителем боли и страданий, которые я перенёс зря. Мы проиграли войну. Кайзер нас предал. Предал нашего фельдмаршала. Прошло уже больше десяти лет. Нас забыли. Благо, ещё есть те, кто помнит ту боль и унижения, кто поддерживает нас. Те, кто верит в нашу исключительность. В нашу силу. В то, что новая война неизбежна. Что она послужит карающей дланью для тех, кто сомневается, что наша нация, наша раса и наш народ – лучшие и достойнейшие. «Зиг хайль! Зиг хайль!» - слышится с улицы. Это идут наши. Те, кто помнит. Те, кто жаждет реванша. Те, кто желает отомстить за предательство. И смерть ждёт тех, кто окажется на нашем пути...