Д. Часть пятая. Глава третья. 6

     В студии едва уловимо пахло озоном от только что включённой аппаратуры. Саша Домани, стоя возле центрального стола, поправлял микрофоны, проверял, как ложится свет от софитов, сверялся с записями в блокноте. Всё было привычно, стандартно, отлично отлаженный механизм вот-вот должен был заработать, как уже сотню раз до того. Но сегодня в воздухе ясно ощущалось тревожное, нервное напряжение, от которого даже тихий гул приборов становился настойчивее.
     Дверь из подсобки приоткрылась, пропустив Дениса Смехова. На нём была тёмная водолазка и простые, чуть потёртые джинсы, и для неопытного зрителя он вполне мог сойти за техника. Денис быстро оглядел зал, кивнул одному из операторов, с которым успел познакомиться, и направился прямо к Домани.
     – Позвольте вас на минуту, – тихо сказал он, подойдя вплотную. Достав из кармана сложенный вчетверо лист офисной бумаги, Денис протянул его ведущему. – Вот, держите под рукой.
     Саша взял листок, развернул. Внутри, аккуратным машинописным шрифтом, был написан список вопросов. Коротких, отточенных, однозначных.
     «Правда ли, что абсолютный контроль над ситуацией – это форма эстетического удовольствия?»
     «Можно ли считать равнодушие высшей формой насилия?»
     «Что пугает вас больше: хаос или скука?»
     По спине Домани пробежал неприятный холодок. Он поднял глаза на Смехова.
     – Что это такое? – Тихо спросил он. – Я уже отправил Анастасу согласованный круг тем. Философия паники, роль власти в кризисной ситуации. Это… это совсем другое.
     – Это вопросы на случай, если он начнёт чувствовать себя слишком уверенно, – так же тихо ответил Денис. Он ещё раз осмотрел зал, фиксируя расстановку камер.  – На случай, если понадобится его встряхнуть и сместить фокус его внимания.
     – Сместить фокус? – Саша не повышал голоса, но шёпот его стал резче. Он смял листок в руках. – Да вы что, с ума сошли? Я договорился с ним на определённых условиях. Он человек порядка, он подготовился. Если я внезапно задам ему вопрос про… как это там… эстетическое удовольствие от контроля, чёрт его знает, что он выдаст. Это будет очевидный подвох, он может просто встать и уйти.
     – Так не давайте ему вставать, – отрезал Смехов.
     В тоне его не было ни злости, ни давления, только спокойная констатация, словно он говорил о погоде.
     – Ваша задача – вести эфир. Наша общая задача – чтобы эфир состоялся и закончился так, как нужно. Этот листок – страховка, если всё пойдёт не по плану.
     Он выдержал паузу и добавил чуть мягче:
     – Положите в карман, на всякий случай. Лучше бы он не пригодился, но…
     Смехов повернулся и ушёл так же быстро и незаметно, как появился, погрузившись в полумрак за камерами.
     Саша разжал ладонь. Мятый листок был влажным от его пота. Он попытался разгладить его о край стола, но получилось не вполне. Эти проклятые вопросы были не просто рискованными, они могли погубить весь эфир. Видимо, кто-то очень хорошо изучил Анастаса, и намеревался ударить по болевым точкам. Мысль об этом была неприятнее, чем даже возможная реакция самого помощника губернатора.
     Домани вздохнул, сунул листок в карман брюк. Ткань немного оттопырилась, образовав едва заметную выпуклость. Он оправился, снова посмотрел в зал. Техники закончили проверку, свет был установлен. Всё казалось готово к спектаклю, в сценарий которого только что вписали непредвиденную и опасную сцену. Сцену, которую он, ведущий шоу, должен был при необходимости сыграть с этого мятого листа.