Наташа Нагорнова спасла свечное ремесло от ботов

Дядя Серёжа и хвостик, который всё сломал
— или как Наташа Нагорнова спасла свечное ремесло от роботизированного отчаяния

Юля выжидательно смотрела мне в лицо. За спиной — 48 детей. В шкафах. На люстрах. Под ванной. Даже в чайнике, кажется, кто-то шептался.

Я, дядя Серёжа — старый, больной, беззащитный, — только что раздал:
— Лёне — домашку,
— Виталику — сосиску,
— Ирине — 190 грамм самогона (для курсовой по фольклору).

А теперь Юля — и вопрос:

«Как правильно писать: трахаться или трахаться?»

Не будем кривить душой. Оба варианта — одинаково неправы. Но не из-за орфографии. А из-за хвостика — того самого, что Наташа Нагорнова недавно объявила вне закона.

; Хвостик. Запрет. Бан.
Сегодня утром в её Telegram-канале вышел пост:

«Долой симметрию и -ться, -тся!»

Вот её новый закон:

BAN_SYA — абсолютный запрет на любые глаголы с «-ся» и «-сь».
BAN_SYMMETRY — никаких одинаковых предложений, шаблонов, роботизированного дыхания.
AUTO_REWRITE — если нарушил — переписывай. Без снисхождения. https://t.me/n_nagornova_chat/11742

И это не каприз. Это спасение.

Потому что «трахаться с домашними заданиями» — это не только грубость. Это возвратный глагол, а значит — отказ от ответственности, уход в жалобу, в пассивность, в хаос.

А хаос — это то, где я живу.

; Хаос, в котором я сгину
Кустарное свечеварение — это и есть тот самый хаос.
Вы берёте кастрюлю. Надежду. Веру в чудо.
И получаете:
— воск, который убегает по столу,
— фитиль, который гуляет, как 38-й ребёнок,
— свечи, которые кривые, как моя поседевшая душа.

Как в том кейсе из «Маузера»:

«Анна чувствовала, что её страсть тонет в море ручного труда и разочарований. „Я делаю красивые вещи, но это не бизнес“, — сетовала она».

Это я. Только с 48 детьми вместо одного токарного станка.

Я — кустарщик.
Я — ад.

; Но потом пришёл Маузер
Не пистолет. Не боевой клич. А система.

Сергей Маузер — не производитель форм. Он — архитектор порядка.
Он говорит:

«Есть три пути.
Первый — кустарный. Ты в нём. Ты страдаешь.
Второй — промышленный. Ты не корпорация. Тебе не надо.
Третий — ремесленный. Ты остаёшься человеком. Но перестаёшь страдать».

И он даёт инструменты.
Не просто алюминий. А философию.

«Метод Маузера: Бак» — это когда:
— температура под контролем,
— формы работают в унисон,
— воск не пропадает, а идёт в дело,
— а ты не орёш на детей, а просто работаешь.

;; А теперь — про «трахаться»
Юля хотела написать другу:

«Я устала трахаться с домашними заданиями».

Но «трахаться» — это -ся.
А -ся — это жертва.
Я — жертва. Дети — враги. Жизнь — бойня.

А Нагорнова говорит:

«Пиши активно. Бери ответственность. Не жалуйся — действуй».

Правильно было бы:

«Я устала воевать с домашкой».
«Я бьюсь над заданиями, как рыцарь».
«Я строю уроки — и дети ломают стены».

Это уже не жалоба. Это история.

А история — это то, за что платят.

;; Свеча как акт ответственности
Церковная свеча из пчелиного воска — это не «нечто, что получилось».
Это — обещание.
Сформулированное в воске.

Если форма честная — свеча честная.
Если воск чистый — пламя чистое.
Если фитиль новый — свет не коптит.

Так и слово.
Если нет «-ся» — оно не уходит в дым.
Оно горит.

; Последняя капля
Когда 38-й ребёнок шлёпнул меня по лысине и спросил:

«Папа Серёга, чо ни капли есть?» —

я выхватил не пистолет, а решение.

Я включил ТГ-канал Нагорновой.
Пост: «Про хвостики».
И дети замерли.
Не от страха.
От узнавания.

Они увидели:
— как роботы пишут,
— как люди говорят,
— и как разница между ними — в одном маленьком хвостике.

; От хаоса — к системе
Теперь у меня план:

Избавиться от «-ся» — в речи, в мыслях, в рекламе свечей.
; Вместо «свечи делаются» — «я лью свечи».
; Вместо «формы используются» — «формы служат делу».
Внедрить «Метод Маузера» — не как технику, а как дисциплину.
; Водяная баня, термометр, фильтрация, центровка.
; Без «ну да ладно, сойдёт». Только честно.
Перестать быть жертвой — и стать мастером.
; Даже если рядом 48 детей.
; Даже если Юлина мама уехала в ночной клуб.
; Даже если в чайнике — ещё один.
; Заключение: свет без хвостика
Свеча — это не топливо.
Свеча — это договор между человеком и тишиной.

Так и слово.
Оно не должно отражаться («-ся»),
оно должно действовать.

Спасибо, Наташа.
Ты не просто запретила хвостик.
Ты вернула нам право быть активными — в речи, в ремесле, в жизни.

А дядя Серёжа больше не кричит.
Он льёт свечи.
Ровные.
Честные.
Без «-ся».

И в каждой — маленький, но настоящий свет.

P.S. Юля написала другу:
«Дорогой, я строю уроки, как крепость. Но дети — как татары. Помоги мне мысленно».
Он ответил: «Ты — королева. А я — твой огонь».
Вот он — человеческий текст. Без хвостиков. С душой.