Дитя Русалочки. Глава 12

ГЛАВА 12

После тех событий в бане Ясмина стала вести более-менее подобающе. В школе она здоровалась, благодарила и извинялась, отвешивая глубокие поклоны направо и налево. Однажды она сказала семье, что ведет себя так, потому что Юми сама призналась, что вся эта вежливость — не что иное, как лицемерие и игра. Ясмина согласилась на все это, потому что от нее не требовалось искренности и чего-то больше, кроме актерской игры. А этого в ней было хоть отбавляй, не зря ведь она была чемпионкой по художественной гимнастике, где ее ради нескольких баллов учили артистизму. Время шло, а я все был неизменным спутником Ясмины во всем. Через полтора года Ясмина уже бегло говорила на корейском и могла различать диалекты.

Когда был разрушен языковой барьер, то перед нами открылись множество интересных возможностей. Так как Ясмина любила гулять в одиночестве, то теперь знание языка позволяло ей бродить по городу часами. Земли в Корее не так много, поэтому тут каждый квадратный метр на счету. Каждое здание упирается чуть ли не в облака. Потому гулять тут нужно с постоянно высоко запрокинутой головой. Ночью эти здания горят, как рождественские елки, всевозможными цветами. Каждая горящая вывеска становится частью этого цветного буйства. Люди тут работают до глубокой ночи. Часто я замечаю, как утомленные и поникшие от жары или холода женщины все еще стоят на улицах далеко за полночь за своим небольшим прилавком, где продают молочные йогурты или горячие каштаны. Лица горько задумчивые, уже почти спящие, но все та же вежливая улыбка и тот же вежливый тон в голосе. Так уж тут принято: клиент — это царь и не меньше. Ясмина обошла чуть ли не все прилавки. Наверное, за всю свою спортивную карьеру она натерпелась голодовок и вечных диет. Сейчас она пробовала все, что не вызвало отвращения. То есть я имею в виду, что нанизанных на деревянные палочки кузнечиков, маринованных личинок шелкопрядов и тому подобное она пробовать не стала. А их тут продавали как обычные засахаренные яблоки. Но я заметил, что больше всего она любит тот самый рисовый треугольник, который впервые попробовала на выходе из аэропорта Инчхон. Бывало, купит себе этот корейский пирожок и хрустит им на остановке или бродя по скверам и паркам.

Улицы Сеула чистые, ухоженные, зеленые, с мягкими дорожками по краям тротуаров. Когда рядом с Ясминой нет других людей, она не стесняется проявлять любопытство и интерес. Она могла подолгу кататься в поездах, глядя, как ведут себя люди маминой национальности. Поначалу меня тоже удивляло то, что рано утром все кореянки без всякого зазрения красятся прямо в поезде, в общественном туалете, на остановках и в скверах, удобно расположив на коленях пухлую косметичку. Я всегда думал, что такие вещи делаются девушками за семью дверями, чтобы никто не видел, как проходит процесс преображения. Но корейские дамы были отнюдь не такие, как русские. Выглядеть красиво было делом не только эстетики. Это тоже бизнес, без которого сложно пробиться в этой стране. Как сказала Юми, при поступлении на работу внешность играет тут далеко не последнюю роль. И если ты не так красив, как полагается в Корее, то тебя, скорее всего, на хорошую должность не возьмут. Будь у тебя хоть десять высших образований. Конкуренция на одно рабочее место большая, поэтому приходится лезть из кожи вон, чтобы удержать хорошее место. Даже если придется работать каждый день сверхурочно и при этом совершенно бесплатно, дабы показать свою посвященность и преданность работе. Даже если придется ради этого лечь под нож пластического хирурга, что большинство парней и девушек и делают. Это просто бизнес, и ничего личного. Вот поэтому девушки делают такие личные дела, как нанесение масок и макияжа, прямо в общественных местах. Стандарты красоты тут очень примитивные: белая мраморная кожа, узкое лицо с острым подбородком, чуть приподнятый носик с высокой спинкой, маленький рот с чуть вздернутой верхней губой и, конечно же, глаза. Обязательно должно быть наружное веко и открытое слезное озеро. Такие операции делаются чуть ли не с шестнадцати лет. И сертификат на операцию чуть ли не самый желанный подарок для корейского подростка. Для них это все равно что проверить почту в телефоне. Кстати о телефонах, подавляющее большинство просто не отрывает глаз от своих смартфончиков, даже когда они ужинают или общаются с друзьями.

Ясмина, вопреки просьбам Юми, отказывалась от всяких телефонов. Ей все равно не с кем было поддерживать связь, а если бы и было, то ее бы это только раздражало.

Я тоже смотрел на этот народ и думал о том, как они стремятся быть похожими друг на друга и боятся хоть немного выделиться. К примеру, у каждого есть тут имя и фамилия, но большинство живут, работают, дружат бок о бок, порой даже не зная имени друг друга, и все потому, что тут есть на каждый случай свое слово. В основном друг к другу они обращаются не по имени, а по званию. К примеру, зовут друг друга «учитель», «директор», «старший брат», «сестра», «госпожа» и так далее и тому подобное. Для Хеды и других девушек, кто хотя бы на год младше, Ясмина звалась онни. А будь у нее младший брат или общайся Ясмина с парнями помладше, то ее звали бы нуна. Короче говоря, имя нужно только в паспорте, ну или в очень крайних случаях. Хотя это я, конечно, утрирую.

Корея — очень красивая страна с богатой культурой и историей, которую сами корейцы щепетильно изучают с малых лет. Мне нравилось гулять тут по паркам, сидеть под цветущими вишнями в апреле, смотреть на реку Ханган, любоваться горными склонами. Вместе с Ясминой мы катались на канатной дороге, посещали исторические музеи, ходили босыми, заглядывали в развлекательные клубы, каких было тут полно. Вообще, судя по количеству заведений в городе, я понял, что корейцы безумно любят есть и петь. Повсюду встречались караоке-клубы. Большие и маленькие. Для богатых и бедных, для взрослых и подростков. Все в них обустраивалось так, чтобы поющий мог почувствовать себя настоящим артистом: уютная сцена, яркие прожекторы, фейерверки разноцветных лучей, пучковатые световые блики. Рестораны тут стояли на ресторанах, а между ними еще куча открытых фургончиков, где продавали нанизанные на палочки рисовые колбаски в остро-сладком соусе, креветки, панированную рыбу, сладкие вафельные десерты с красной бобовой пастой, птичьи внутренности в соевом соусе и так далее. Казалось это таким нелогичным, но чуть ли не каждый день я видел, как открываются новые кафетерии и забегаловки. Сто первые на одном квадратном метре. А потом ходят молодые люди или низкорослые бабушки и с учтивым поклоном раздают на улице флаеры, приглашая в новый ресторан. Как-то раз я стал свидетелем очень забавной ситуации. В тот день Ясмина решила посетить один из уютных ресторанчиков за углом. Когда она вошла, все тут же на нее обернулись. На нее часто оборачиваются и исподтишка фотографируют. Нужно отметить, что это совсем не честно. Сами корейцы очень ревностно относятся к тому, когда их кто-то снимает на камеру: прикрываются руками, отворачиваются и даже могут пожаловаться в полицию, если кто-то из туристов отказался удалить видео, где ненамеренно были засняты их лица. А вот когда сами видят необычную девушку, скажем блондинку с белой кожей и голубыми глазами или же восемнадцатилетнюю девушку с полностью поседевшими кудрями, спадающими ниже лопаток, легко себе позволяют заснять это на камеру. Меня эта несправедливость возмущала, а Ясмине, казалось, было все равно. Так и случилось в тот день очень жарким летом, когда люди вокруг все блестели, как оттаявшие мармеладки, из-за повышенной влажности, а за окном гудели гигантские цикады. Ясмина в первый раз вошла одна в небольшой ресторанчик, и тут же несколько школьников украдкой сделали ее фото. Низкие столики тут стояли в ряд. Стульев, как всегда, не было, но зато были мягкие подстилки. Есть нужно на полу, поджав под себя ноги крестом. Ясмина не стала из-за этого уходить. За это время она научилась ловко управляться с протезом. Теперь ее поступь была настолько уверенной, что никто бы не догадался, что под длинными штанами отсутствует половина правой ноги. Ее тут же любезно пригласили за пустой стол. Ясмина, поклонившись, села в самом отдаленном углу. Ей принесли меню, и Ясмина сделала попытку заказать себе рисовый треугольник. Бедная официантка растерянно замигала глазами. Это ведь совсем не ресторанная еда. Ясмина, наверное, решила подшутить. Но потом тут же спохватилась, попросила себе суп из тофу и чашку риса, которые стоили всего несколько тысяч вон. Вообще, я думаю, что в Корее можно хоть каждый день есть в ресторанах и забегаловках. Готовят, судя по всему, вкусно, обслуживают быстро, и самое главное, что стоит это все сущие копейки. Через пару минут после сделанного заказа стол Ясмины обложили маленькими тарелочками с различными салатами. Корейское кимчи, ярко-желтая маринованная редька, тонко нарезанная полулуниями, мелкие рыбешки с кунжутными семенами, прозрачные полоски блестящих водорослей. Чуть позже, когда подали щедрую порцию горячего супа и чашку белого риса, Ясмина с натянутой улыбкой сказала, указав рукой на заставленный салатами стол, что все это она не заказывала и не собирается за это платить. Приятная пожилая дама сначала выпучила на нее глаза, а потом быстро вкрадчивым голосом сказала, что все эти салаты подаются бесплатно к любому заказу.

— Вам совсем не нужно за это платить, — широко улыбаясь, пояснила официантка.

Ясмина покраснела и тут же извинилась, как подобает. Будь я живым и окажись в эту минут рядом с Ясминой, я бы сделал вид, что совсем не знаю эту странную седую девушку. Я-то уже давно заметил, что этот народ крайне услужливый и щедрый. Закуски и бутылка воды бесплатные, после трапезы стаканчик имбирного или пальмового настоя для лучшего пищеварения тоже бесплатный. Пока стоишь в аптеке и ждешь, что тебе принесут требуемые препараты, тебя также угостят каким-нибудь травяным напитком и тоже совершенно бесплатно. Если Ясмина покупала обычный крем для рук, то ее задаривали пробниками в довольно крупных тюбиках. Ясмина поначалу боялась, что ее хотят обдурить, и от всего отказывалась, но со временем стала привыкать, и страх отошел на задний план. Пока она училась, у нее было много свободного времени. Юми не тревожила ее по мелочам, позволяя бродить по городу и самостоятельно знакомиться с культурой. За эти полтора года учебы Ясмина так ни с кем и не сблизилась, и все попытки рыжего молодца Егора остались тщетными. Иногда вечерами она проводила время с Хедой, слушая ее рассказы о папе, о маме, об ее одноклассниках. Хеда ее не напрягала, не раздражала. Напротив, тонкий голос сестры убаюкивал ее, и Ясмина крепко засыпала под сестрино бухтенье. В такие ночи она спала крепко, не просыпаясь от фантомных болей. С Юми она общалась мало, только по делу. Ясмина ничего у нее старалась не спрашивать. Да и зачем, если есть Хеда, которую можно спросить обо всем и получить подробный ответ. Юми работала шесть дней в неделю с половины седьмого до восьми вечера. А иногда задерживалась и до десяти. Ясмина знала лишь то, что Юми работает в доме какого-то богатого и щедрого бизнесмена: смотрит за его сынишкой и готовит еду. За это ей платят больше, чем в школе и в других домах, и, судя по всему, Юми так хорошо и спокойно. На вопрос, что делать дальше после учебы, Ясмина сама не могла себе ответить. Юми хотела устроить ее в общеобразовательную школу, чтобы она потом могла поступить в университет и продолжила учиться. Но Ясмина ничего не могла на это ответить. Она избегала разговоров о будущем и тем более о своей профессии.

— Онни не знает, кем хочет быть? — озадаченно спросила Хеда.

Ясмина погладила сестру по голове и тогда в первый раз дала ей точный и честный ответ.

— Онни уже никогда не сможет стать тем, кем хотела быть всю жизнь, — грустно сказала Ясмина. — У онни недостает одной ноги.

— Тогда, может быть, онни должна быть кем-то другим, раз так получилось. В жизни ведь много интересных профессий.

— Все они не мои.

— Онни, — ласково прильнула к ней Хеда, — я буду молиться за тебя, чтобы Бог показал тебе путь.

Ясмина качнула головой и больше ничего не ответила. Для себя она уже все решила. За месяц до окончания языковой школы Ясмина сказала Юми, что потом будет искать работу и неважно какую. Все равно где, главное, чтобы больше не висеть на шее у матери. А какая будет работа, ей это было неинтересно. Главное, чтобы ее, седую и безногую, хоть куда-нибудь да взяли при таких строгих требованиях к внешности. Я уже начал было переживать. Куда податься в этой стране? Где работать и как будут относиться? Но в день, когда Ясмина сдала последний языковой экзамен, на помощь снова пришел Раф.

— Почему ты решил ей в этом помочь? — спросил я. — Помнится, ты сказал мне, что ты помогаешь в том случае, если придет распоряжение сверху. А чтобы пришло распоряжение, нужно, чтобы поступила молитва или просьба с ее стороны.

Раф по своему обыкновению сначала упрекнул меня в том, что я совсем не умею здороваться, а вместо этого сходу закидываю его вопросами. Но потом все же потрудился и дал ответ:

— А запрос поступил. Хеда молится за сестру искренно и горячо. Слышал бы ты, тут ни одно сердце не устоит. Так что вместо мучительных попыток и тысяч отказов Ясмина сразу получит ту работу, где она в итоге после всех неудавшихся собеседований и должна будет оказаться.

В подтверждение его слов Егор заболтался на лестничной площадке со своим прежним учителем и опоздал на свой автобус. А Ясмина в эту минуту как раз преспокойно сидела на остановке, грызя рисовый треугольник.

— Закончились наши радостные дни, — весело заговорил он, подсаживаясь рядом. — Как же я буду скучать по нашей группе. А ты?

Ясмина продолжала есть, словно рядом никого не было.

— Давно хотел тебя спросить: почему ты такая злая. Такая юная и такая злая. Не может же быть, чтобы ты была на самом деле такой.

Ясмина разделалась с рисовым треугольником, запила все банановым молоком, вытерла рот ладонью и бесцеремонно плюхнула ему в лицо:

— Давно хотела тебя спросить, почему ты не догоняешь? Неужели неясно, что я не хочу ни с кем общаться?

Лицо Егора озарила радостная улыбка, как будто ему только что сделали наиприятнейший комплимент.

— Ты можешь быть очень милой, если захочешь, — сказал он.

Ясмина яростно смяла в ладони пластиковую бутыль от молока.

— Что ты сразу так сердишься? — сказал Егор. — Ты, может быть, думаешь, что я пристаю потому, что ты мне понравилась? Но это не так. Мне такие недовольные злюки, как ты, не нравятся. У меня чисто деловое к тебе предложение. Помнишь, там, в бане, я говорил тебе. У нас на работе как раз уволилась одна сотрудница. Мой шеф уже весь мой мозг превратил в решето. А где я ему сейчас так быстро найду девушку с интересной внешностью.

— А что, безногие проститутки тоже в цене? — нахально спросила Ясмина.

И надо же, именно в этот момент Егору пришло в голову ополоснуть горло минералкой. Услышав подобное заявление, он бурным фонтаном прыснул на дорогу. Хорошо еще, что поблизости никого не оказалось.

— Ты за кого меня принимаешь? — негодующе вытирая капли с груди, произнес он. — Я что, похож на сутенера? Я менеджер по подбору персонала. Работаю в крупнейшем океанариуме города. У нас готовится ежегодный парад морских жителей. Аниматоров не хватает, как воздуха под водой. А ты что себе придумала? Фу, какие у тебя грязные мысли.

Лицо Егора перекосилось, и он с отвращением отвернулся. Мне даже стало его жалко. Оказывается, нормальный приличный парень. Наверное, это все его рыжая борода, которая придает ему некий пафосный и похабный вид. Ясмине, по всей видимости, тоже стало стыдно, хотя виду она не подала.

— А что там нужно делать? — спросила она так, словно делая одолжение.

— Тебе уже ничего. Там детей нужно развлекать, так что таким пошлым, как ты, там нечего делать.

Егор встал со скамьи.

— Адьес, — кинул он ей в лицо и пошел своей дорогой.

Ясмина несколько секунд колебалась, морщила лоб, кусала губы и все-таки бросилась догонять его.

— Стой! — окликнула она.

Егор даже оборачиваться не стал.

— Подожди, — неслась она за ним. — Егор, черт тебя возьми!

Он остановился.

— Это тебя пусть он возьмет. Чего тебе?

На лице Ясмины мелькнула ухмылка.

— Короче, как там говорится, — начала она. — Прошу прощения, — фамильярно выдала она наконец.

— Даже так? Хорошо. Вот тебе моя визитка. Придешь по этому адресу в среду в девять утра. И не опаздывай.

Он протянул ей прямоугольную карточку цвета морской волны и снова зашагал прочь. Видимо, Ясмина его сильно задела. Бедный порядочный Егор.

Через три дня Ясмина как шелковая пришла по назначенному адресу на пятнадцать минут раньше обговоренного времени. В руках потела пластиковая папка с переведенными на корейский язык документами. Уж Юми постаралась сделать все как положено. В приемной ее усадили на обитый серо-жемчужным бархатом диванчик и предложили гвоздичный чай. Ясмина волновалась, как на Кубке мира. Руки покрылись испариной, в горле то и дело катался угловатый ком, щеки и шея чуть заметно покрывались пупырышками. Это ее первое собеседование, и это будет ее первой работой. Утром Юми предложила пойти вместе, но Ясмина отказалась. Пожалуй, при Юми она бы не смогла так явно выказать свои переживания. Тогда Юми просто одолжила ей свой серо-зеленый брючный костюм, потому что у самой Ясмины не нашлось ни одного парадного наряда. Так что сейчас Ясмина мало того что нервничала из-за предстоящего собеседования, так еще и постоянно дергалась и вертелась из-за непривычного облачения. Конечно, одежда Юми не выдержит никакой конкуренции по удобству с гимнастическими или спортивными костюмами, к которым Ясмина привыкла с детства.

В пять минут десятого в дверях появилась приятная девушка со строго зачесанными назад гладкими волосами. Она поклонилась и жестом пригласила Ясмину идти за ней.

— Господин Хван готов вас принять, — коротко сказала девушка, беззвучно отворив перед ней дверь.

Мы с Ясминой оказались в большом кабинете с высокими потолками и окном на всю стенку, открывавшимся к западу. Вид из окна напомнил мне, что мы находимся на семнадцатом этаже. Свет, падавший из огромного окна, освещал большую часть кабинета, но все же у входной двери было достаточно сумрачно. Ясмина остановилась у порога и стала ждать, когда ее пригласят дальше. Манеры потихоньку прививаем. Послышался низкий густой тембр. Человек, сидевший за большим столом, говорил с ней исключительно по-корейски. Но корейский этот был немного грубый. Слова заканчивались обрывисто, и согласные звучали грузно и с нажимом. Господин Хван, скорее всего, из Пусана, судя по диалекту, который он использовал в речи.

— Садитесь, — пригласил он, вскользь осмотрев Ясмину.

Ясмина покорно села, опустила лицо и двумя руками протянула ему пакет с документами. А потом, как школьница, сложила руки на коленях и стала ждать.

— Вас прислал Егор? — блекло прозвучал вопрос.

— Да, — кивнула Ясмина в ответ.

— Раньше работали где-нибудь? — листая резюме, спросил господин Хван.

— Нет.

Пока господин Хван рассматривал ее резюме, я подробно изучал его лицо. Все в нем было какое-то угловатое, тяжелое. Челюсть квадратная, выдающиеся монгольские скулы, уплощенное лицо, глаза под линзами очков настолько узкие, что казалось, будто по лицу дважды полоснули лезвием. Крылья носа широкие, как будто своими размерами они могли компенсировать полное отсутствие переносицы. Лоб открытый, широкий, с двумя длинными глубокими складками. Единственные морщины на всем его немолодом лице. И пусть он выглядел не очень симпатичным и даже суровым, но я не заметил в нем признаков ухищренной подлости или мятежности. Размеренный, холодный, лишенный какой-либо чувственности, но отнюдь не коварный и хитрый. Он подробно ознакомился с биографией Ясмины и неторопливо поднял на нее свой испытующий взор.

— Чемпионка, значит. Припоминаю ваше имя. А в Корею зачем приехали?

— Мама тут живет, — робко ответила Ясмина.

Я даже растерялся, когда услышал такой нерешительный и тихий голос.

— Мама — кореянка?

— Да.

— Понятно.

Он посмотрел на нее, потом опустил глаза, словно что-то внимательно перечитывая.

— Ногу потеряла при теракте в Волгограде, — пробубнил он себе под нос. — Сочувствую.

Ясмина чуть заметно ответила кротким поклоном и снова не подняла на него глаза. Прямо удивляет то, как она сейчас выглядит. Молчаливая, робкая, стеснительная. Отвечает, только когда спрашивают, подает и берет все только двумя руками, взгляд опущенный, на губах чуть заметная вежливая улыбка. Короче, держалась она как хорошо воспитанная азиатка. Прямо актриса, ничего тут не попишешь.

— Егор сказал, что вы хорошо плаваете и долго можете держаться под водой.

Ясмина в первый раз за все время пребывания в этом кабинете наконец неуверенно подняла взор и скромно дала ответ:

— Да, это правда. Мне после лечения назначали плавание для восстановления мышц. С тех пор я плаваю каждый день.

— Нам нужен аниматор, а не пловец. Аниматор — это почти артист. Вы смогли бы с таким застенчивым характером появляться на публике?

Ясмина поджала губы. Скорее всего, она усмехнулась про себя, но вслух все же сказала:

— Я танцевала при большем количестве людей и испытывала давление огромной ответственности. Я не сломалась ни разу.

— Это было раньше. Когда вы были полноценны и уверены в себе. Сейчас же все изменилось. Вы ведь не можете утверждать, что все как прежде?

А этот господин Хван не походит на здешних деликатных корейцев. Может быть, потому, что он из Пусана, или же потому, что он чувствует свою власть. Говорит он открыто и даже немного грубо, без какой-либо натянутой маски. Ясмина это тоже просекла. Она сразу же подняла голову, и в глазах ее мелькнул привычный мне холодный огонек.

— Вы правы только в том, что я неполноценна внешне. Но я целостна внутри. Это у меня ни один теракт не отнимет.

— Поэтому вы предпочитаете ходить с седой головой и без макияжа. Егор говорил вам, что нам нужна не просто красивая девушка. Нам нужно особенное лицо для главного ежегодного парада. Нам нужна королева русалок. И претенденток на эту должность полно.

Странно, что этот неотесанный, как бревно, мужчина задает подобные вопросы девушке. Но Ясмина не растерялась. Услышав должность, ради которой она здесь, она ободрилась. В зрачках мелькнул азарт. О нет. Теперь она так просто не сдастся. Она уж постарается и сделает все, чтобы добиться этой работы. Васим всегда считал ее королевой. Что ж, есть еще один шанс подняться на эту должность, пусть даже без ноги. Прежнее тщеславие взыграло в ней новыми оттенками. Снова появился честолюбивый блеск в глазах, жажда бороться и выйти победительницей.

— Да будет вам известно, господин Хван, что я могу чувствовать себя прекрасной в любом обличии. Осознание моей неповторимости и красоты не зависит от веяния моды и здешних стандартов. Я знаю, что я красива, и это ничем не мерится и не опровергается.

— Но если вы живете в этой республике, то вам, наверное, известно, что тут на все свое понимание. Тут своя культура и менталитет. Даже если вы считаете себя неповторимой и прекрасной, это еще не значит, что и другие так же будут считать.

— Я могу сказать на это только одно: настоящая красота, которая надолго западает в душу, кроется в свободе. В свободе мышления и духа. Она там, где нет шаблонов и границ. Где нет четких линий и правильных окружностей. Красота в чуть заметной асимметрии и неповторимости узоров. Этого вы не найдете ни в одной из ваших девушек. Потому что они родились в вашей правильной ментальности, где с детства приучают детей к перфекционизму, к чему они всю жизнь и стремятся. Но если вы дадите мне шанс, то я покажу вам, что и корейцев, как и обычных людей, привлекают на самом деле естественные неправильности и природные несовершенства.

— Дерзкая и самоуверенная, — покачал головой господин Хван. — Но мне нравится, как вы говорите на корейском. Если вы так хорошо изъясняетесь на неродном языке, значит, вы усердно его учили. А это делает вам честь. Но для того, чтобы принять вас на такую ответственную должность, этого мало. Конкуренция большая. У нас уже есть обученные девушки, которые смогут справиться, если мы никого подходящего не найдем. Но нам нужна такая, которая отличалась бы от всех. Чтобы дети с первого взгляда поняли, кто здесь королева.

— По-моему, я вам идеально подхожу.

Господин Хван рассмеялся, и строгое лицо его тут же обмякло.

— Хорошо, — решительно сказал он. — Я готов дать вам шанс и взять вас на испытательный срок на три месяца. Если вы меня убедите, что вода — это ваша стихия, что в воде вы действительно чувствуете себя как дома. Все-таки на должность королевы русалок метите. Скажите, почему я должен принять именно вас.

Ясмина отодвинулась от стола и чуть откинулась на спинку. Глаза ее смотрели прямо и смело. Снова этот чуть вздернутый подбородок и бесстрашный взгляд.

— Мой папа научил меня плакать под водой, чтобы другие не могли видеть мою боль и слезы. Вода — это единственное место, где я могу быть собой, где я могу снять все маски. Где живет моя новая сущность. Но это не единственная причина, почему меня тянет к ней. Под водой для меня на миг оживает все умершее. Я ощущаю свою потерянную ногу. Вы можете не поверить, но порой, когда я плаваю, я могу шевелить пальцами, сгибать колени, чувствую, как тянется ахилл. На миг моя нога снова отрастает, и я чувствую ее силу и поддержку. Порой в воде я вижу лицо своего погибшего отца, его улыбку и его слезы. Я также вижу…

Взгляд Ясмины остекленел. Она запнулась, и повисло неловкое молчание.

— И что же? — спросил господин Хван, смущенный резкой паузой.

— Я могла бы сослаться на то, что спортсменка и очень сильная и выносливая. Но это, как вы сами заметили, было в прошлом. Поэтому скажу, что вы должны взять на эту должность именно меня, потому что я чувствую себя под водой так же хорошо и свободно, как вы на поверхности. И вы в этом сами убедитесь.