Вместе мы не случайно...

«Ты слышишь? Я пишу тебе сейчас эти строки, почти не шевелясь, очень осторожно прикасаясь к тонкой ткани реальности. Эти слова возникают в моем сознании сами собой, помимо моей воли. Время вокруг меня остановилось, стрелки часов замерли — в этом мире нет ни прошлого, ни будущего. Есть только миг, запечатленный в чувствах. Понимаешь ли ты меня? Есть ли вообще в мире люди, способные понять меня правильно? Иногда мне кажется, что я уже бесконечно долго иду одна по длинной темной дороге, и время мое почти на исходе  — но что мне делать, ведь я не выбирала свой путь. Иногда мне кажется, что стоит протянуть руку — и я почувствую прикосновение другой руки, живой и теплой. Иногда мне кажется, что стоит сказать одно лишь слово — и я найду выход из этого лабиринта, но как понять, что сказать и кому сказать?». 

/из дневников Александры/

--------

Александра лишь улыбнулась своим мыслям, поднимаясь на крышу двухорудийной бронированной башни*.

«Странно, — подумала она, — что-то происходит со мной сегодня, но я не понимаю, что именно. И мне почему-то хочется чего-то необычного, хочется раствориться в солнечных лучах — не играть больше никаких ролей, а просто быть такой, какая я на самом деле. И ещё... мне почему-то хочется рассказать этим людям, которых я совсем не знаю, о своих переживаниях — и мне кажется, что они поймут меня и протянут мне руку».

Она огляделась вокруг, устраиваясь на крыше башни. С этой высоты весь остров был почти как на ладони. Над самой высокой точкой острова все еще клубился туман, похожий на плотное белое облако, но он быстро таял под лучами жаркого полуденного солнца. Мыс Елагина был также подернут легкой дымкой, а на юго-востоке, уменьшенный расстоянием, выступал далеко в море мыс Пальчатый, словно причудливый скелет какого-то доисторического животного.

Александра еще долго смотрела вдаль, на туманную линию горизонта, зовущую в неведомое. «Да, — подумала она, — именно в такие минуты я становлюсь сама собой, такой, какой я хочу быть. Это мой мир, и я счастлива здесь. Наверное, ни один человек в мире не сможет понять мои чувства правильно, и я сама себя до конца не понимаю. Эти чувства приходят и уходят прежде, чем успеваешь дать им имена. И даже если я попробую описать их словами, эти слова совершенно не передадут сути моих переживаний.

Да и как я объясню кому-нибудь, почему меня так тревожат отголоски этой странной, ускользающей красоты, незримо растворенной повсюду вокруг? Эта красота словно застыла в воздухе: хрупкая, невесомая, одно лишь неверное движение — и она исчезнет навсегда. И ты стоишь одна посреди этого застывшего покоя, время остановилось, стрелки часов замерли, лишь искры далекого света проносятся мимо тебя, исчезая в неизвестности. Они тают, словно снег на твоей ладони - но до весны еще полвечности.

А еще ты с удивлением понимаешь, что тебя переполняет какое-то мягкое тепло, смешанное с грустью и сожалением. И неожиданно чувствуешь, что на твоих глазах блестят слезы, но это не слёзы разочарования, обиды или боли — это слезы сопереживания, сопричастности и восхищения. Это проявление той великой силы, которая связывает, а не разъединяет - и именно ради таких мгновений я и живу».

Александра улыбнулась, сбрасывая минутное оцепенение — и перевела взгляд на группу. Она была уверена, что прошло несколько минут, пока она размышляла о своих переживаниях — но на самом деле прошло всего лишь несколько мгновений.
 
Александр мимолетно взглянул на девушку, стараясь не привлекать к себе ее внимания, и тоже улыбнулся. Он понимал все, что она хотела сказать сейчас, но не подавал даже вида, что понимает это. До встречи с ней он был уверен, что такие люди существуют только в романах Джека Лондона.

«Живая "дочь снегов", — подумал он, не в силах оторвать от нее взгляда, — но разве могут такие люди существовать в наши дни?» Сто лет назад она могла бы ездить на упряжке, запряженной собаками, по бескрайней снежной равнине, которую автор называл «белым безмолвием», где за многие сотни километров не встретишь ни одной живой души, ночевать в палатке, переходить горные реки вброд, готовить ужин на костре, задумчиво наблюдая за всполохами северного сияния. И шептать странные слова, наподобие «я не вернусь», странствуя по этой прекрасной, дикой и величественной земле, расположенной на самом краю мира — там, где никогда не ступала нога человека.

«Никогда бы не поверил, что такие люди существуют в наши дни, — подумал Александр, — если бы не столкнулся с таким человеком в реальной жизни». Но вот она сейчас сидела перед ним, не вымышленная, а живая, со всей сложностью своих чувств и мыслей, способная любить по-настоящему, жить по-настоящему, дышать полной грудью и не бояться свежего ветра.

Александр задумался. Далекий залив внизу притягивал его как магнит, звал за собой, и голос Александры доносился до него издалека, словно с другой планеты. Ветер слегка касался, его волос, и ему было так хорошо в эти минуты, как никогда прежде в жизни. Этот тихий, задумчивый шелест травы и осторожные прикосновения ветра незаметно слагались в его сознании в странные узоры, переплетения которых были прекрасны. Он словно легко скользил по паутине светлых снов, стараясь не задеть ни одной нити, наслаждаясь каждым оттенком далекого света, проникавшего в его сознание помимо его воли. Впрочем, никто кроме него не видел сейчас ни этих сверкающих нитей, ни этого далекого света, никто не слышал этих волшебных голосов, проникающих в самые глубины его сознания.

И еще была во всем этом одна странность, которую он не мог понять до конца. Ему пришли в голову слова давно прочитаного романа, и он мысленно процитировал их Александре: «Любите красоту ради нее самой. Что вы хотите найти в этих больных и прогнивших городах людей? Служить надо только красоте. Красота ранит. Это непреходящая боль, неисцелимая рана, разящее пламя. Пусть все завершится красотой. И чего ради из красоты чеканить монеты? Да вы и не сможете — зря я волнуюсь. Бог с ней, со славой и с золотом, идите завтра же на корабль и возвращайтесь в море».

Ну а в данном случае  возвращайтесь снова в горы, и радуйтесь жизни, каждому ее мгновению, ступайте теми тропами, где еще не ходил никто. Ищите свое Нежданное озеро, и будьте счастливы. И не бойтесь показаться странной, не бойтесь быть не такой, как все. Быть не похожей на остальных — это и есть ваше призвание. Вам нужно лететь, словно ветер, коснуться рукой горных вершин, ощутить прохладу морских глубин, стать частью неба, солнца, далеких звезд. Быть везде и нигде. Раствориться в окружающей безмятежности и покое. Не бояться мечтать и говорить людям о своих чувствах. И, самое главное, что я хотел бы сказать, — лучше все-таки верить в свою мечту и искать ее, чем долгие годы провести в запертой клетке и потерять полжизни в пробках на проспекте Столетия.


-------

*«Остров Александры» — остров Аскольд в Японском море.  На острове размещается заброшенная батарея, состоящая из двух бронированных двухорудийных башен с орудиями калибром 180 мм. На остров легко попасть с экскурсионными группами из Владивостока.