Сказ о емуранках алтайских. И не только о них

    Сбылась, наконец, давняя мечта семьи Петуховых. Они стали счастливыми обладателями новенького “Москвича 412”, цвета “кофе с молоком”. Сколько же времени пришлось отстоять в очереди на его получение Федору Федоровичу. Еще больше лет денежку копили, на пару с женушкой своей, Ириной Викторовной, чтобы купить это “чудо” отечественного автопрома. Сыновья, и те вон уже, успели подрасти с детсадовского возраста до школьного. Саньке и Ваньке, братьям близнецам, уже по десять лет минуло в этом году.

  Немного приноровившись к своей кофейного цвета “лошадке”, покатавшись вдоволь по своей Белокурихе и окрестным селам, Федор Федорович в один из летних вечеров, за ужином, речь толкнул для семейства:

   - А не сгонять ли нам, мои дорогие, на Алтай, что Горным называется. Мы уже тыщу лет не видели родителей нашей дорогой мамочки, Ирины Викторовны. Моей супруги и вашей матери, орёлики. Как вам моё предложение?

   - Ура! Ура! Ты, папка, как всегда, молодчина!

   - А доедем, ли? – засомневалась жена. Дорога дальняя, а ты ни разу на машине туда не ездил. Всё только автобусами добирались. Ты и дороги, то, не знаешь, поди.

   - Обижаешь, мать. Сильно обижаешь. Маршрут совсем простой. Едем через Алтайское, затем в Аю дорожка приведет. Там по подвесному мосту переедем через красавицу Катунь. И вот уже Горно-Алтайск. А там по Чуйскому тракту, катись – не хочу, до самого дома твоих родичей.

   - Есть по Чуйскому тракту дорога,
     Много ездит по ней шоферов.
     Был там самый отчаянный шофер,
     Звали Федька его Петухов.

   Пропел своим хриплым козлетоном глава семейства. На что, тут же последовали замечания слушателей:

   - Папка, там, кажись, шофера то, совсем, по-другому, звали. Не как тебя.

   - И прошу не забывать, как закончилась жизнь того бедолаги, - добавила мать, Ирина. Та, что Викторовна.

   Скоро сказка сказывается, да и дело в семействе Петуховых тоже не стояло на месте. Вот уже резво катится Москвич по предгорьям алтайским. Докатились не спеша и до подвесного моста через Катунь, что Айским называется. На тросах узенькая дощатая дорожка, шириной как раз для проезда одной машинки только. По бокам, как-бы, узенькие тротуарчики для пешеходов с поручнями-загородками из троса. Светофоры с обеих сторон моста с красными и зелеными фонарями. Поставив машину на обочину, старший Петухов позвал семейство свое, пока нет машин, по-быстрому прогуляться до середины моста. Чтобы попутчики смогли получше рассмотреть с высоты моста потрясающие виды окружающих гор и полноводную Катунь с ее каменными клыками, выступающих из бурлящей воды и проплывающими внизу байдарками.

   - О, боже! Федор, перестань дурачиться, Прекрати раскачивать мост.

   Ирина Викторовна вцепилась обеими руками за боковой трос, чтобы сохранить равновесие. Пацаны, дурачась, изображали пьяниц, выписывая кренделя на середине проезжей части. Не так уж и сильно мост раскачивался, но вестибулярные аппараты у женщины и пацанов не привыкли к уплывающей из-под ног дороги.

  Зеленым цветом загорелся светофор, разрешающий движение. “Москвич” цвета “кофе с молоком”, проехав сто пятьдесят метров по подвесному мосту, выехал из Алтайского края, сразу попав на том берегу в Горно-Алтайскую автономную область.

  По дороге, как заправский гид, Федор Федорович пояснил жене и сыновьям историю строительства этого моста:

  - Мне приятель рассказывал, что до строительства этого моста, на противоположный берег люди и машины переправлялись при помощи парома. И вот однажды в половодье трос, что держит  паром, оборвался, и его понесло с людьми вниз по течению. А на нем, в тот раз находились шестьдесят человек. Пять человек тогда смерть свою приняли. Вот после того трагического случая и построил совхоз “Айский” на свои средства этот мост. И плату за проезд берет он же теперь. Правда, совсем небольшую.

  Поплутав  изрядно по областной столице, городу Горно-Алтайску, “Москвич”, под управлением, изрядно вспотевшего, Федора Федоровича, вновь выехал, наконец, на легендарный Чуйский тракт.

  - Вот эта дорожка! Всем дорогам, дорога! Одно слово, вернее два – Чуйский тракт! Мать, мне кажется, наша машинка даже на ухо мне шепчет – хозяин, займи, да выпей. Так ей глянется катиться по такой дороженьке. Ровненькой, да гладенькой. Без малейшей ямочки и колдоё…

   Не успел довольный водитель закончить свою хвалебную речь тракту Чуйскому и родному “Москвичу”, как на дорогу выскочила маленькая зверушка. Перед самым автомобильным носом. И нет, чтобы быстренько перебежать дорогу, зверек остановился, на долю секунды стал столбиком и рванул назад.

  И благо, что тракт в этот момент был пустынный. У нового “Москвича”, его новенькие, все четыре колеса завизжали одновременно как четыре поросенка. Будто  двух поросят из них ножами кололи, а еще двух - кастрировали. И благо, что все четверо сидящих в машине были пристегнуты ремнями безопасности. Поэтому, носы и всё прочее у них остались невредимыми.

  - Я не понял! Это кто такой самоубийца? Это не бурундук и не белка. Кстати, а он ведь успел улизнуть из-под колес.

  - Эх, отец, отец. Не жил ты в этих краях. Потому и не знаешь. Это самая настоящая емуранка, - промолвила Ирина Викторовна. Так в этих краях  сусликов называют.

  - Ни фига, себе. Е-му-ран-ка. Какое слово чудное, ты мама знаешь. Расскажи,  что ты знаешь про них. Ну, пожалуйста.

   - Мы уже скоро до места доедем. В село, где живут мои родители. А это ваши деда Витя и баба Таня, если не забыли еще. Так вот ваш дед, Виктор Васильевич, всю жизнь проработал в этих местах егерем. Он, то, вам всё и расскажет о емуранках А может даже и покажет этих смешных и потешных зверушек. Так что, потерпите. Совсем немного осталось ехать. Вон за той горой их село.

   Во дворе дома, где жили родители Ирины Викторовны, вовсю, кипела работа. На железной треноге над костром висел небольшой котел, в котором что-то варилось. Булькало и распространяло такой аппетитный запах по ограде, что приезжие сразу вспомнили, что с утра еще ничего не ели. Хозяин, седовласый, крепкий старик, с окладистой, седой бородой отвлёкся от варева, поспешил встречать дорогих гостей. Расцеловался с дочерью, обнялся с зятем, прижал к себе внучат. И тут же из дома выскочила бабушка Таня. И снова обнимания и слёзы от радости встречи.

   - Какая баская у вас машинка. А я грешным делом подумал, уж не министр, ли какой, к нам пожаловал, али секретарь обкома заблудился. А может, на запах баранины примчались. Ну, молодцы, ничего не скажешь. Поздравляем с покупкой. Теперь, надеюсь, частенько нас с бабкой навещать будете.

  - А вы кого-то ждете в гости, коль такой котел баранины заварганили?

  - Так вас и поджидали. Ирина еще вчерась вечерком позвонила. Ждите, мол, в гости нас завтра на новенькой машине.

  - Ах, ты, шельма! Не утерпела, предупредила всё же отца с матерью. Ну и ладно. Черт с ним, с сюрпризом. Зато обед, какой шикарный нас ожидает.

  После обеда мать с дочерью уединились в горнице, обсуждают чего-то по-женски. Федор Федорович занялся своей “ласточкой”, капот открыл, предварительно сделав умное лицо, стал мотор разглядывать. Во! Масляный щуп увидал, вытащил на свет. Довольно крякнул, нисколечко не сожрал масло движок. Вот же мужик какой! Двигатель то новый, с чего бы ему масло жрать.

  А братья-акробаты, Ванька и Санька, наконец-то заполучили деда Витю в своё распоряжение. Давно этого момента ждали, потому, как множество вопросов очень важных к нему накопилось.

   - Деда Витя, мы вот когда ехали к вам, то чуть не задавили маленькую зверушку. Мамка как-то ее назвала, но мы позабыли как. Она тогда нам сказала, что дедушка вам про них всё может рассказать. Лучше его никто не сможет этого сделать. Это правда, дед, или она не хотела говорить?

  - Ну, раз мамка вас ко мне адресовала, тогда располагайтесь вокруг меня, да поудобнее, и слушайте, что я вам буду говорить.

   - Этих зверьков, что неожиданно выскакивают на дорогу перед машинами, местные жители называют емуранками. Еще у них есть названия, “пищухи” и “сеноставки”. Это алтайские суслики. Небольшого размера и веса. Весят они в среднем по 300-500 грамм, а длина тела 20-30 сантиметров. Это если хвоста не считать. А хвостики у них приличные, чуть ли не в половину длины тела.

  - Зверьки живут под корнями деревьев, между камней, в норах, которые сами и роют. Они хорошие землекопы. До трех метров в глубину могут вырыть. А уж разных ходов внутри этих нор больше десяти метров длиной. У них там, ребята, всё как у людей. Есть спальни, есть кладовки. И туалет даже есть отдельный.

  - Ничего себе! Дед, а чего едят они?

  - Зеленой травой, если летом. Корешками, семенами растений. Бобовые глянутся им очень. Не брезгуют разными жучками, паучками.

  - А почему “пищухи”? Пищат, ли чо, ли, они всегда?

  - А давайте, ребятишки, мы завтра к подножию вон той горки прогуляемся. Там у меня живут мои старые знакомые, семейство этих самых емуранок. Вот на месте и познакомитесь с этими забавными зверьками. Узнаете, почему их зовут еще и “пищухами” и “сеноставками".

   Еле дождались Ванька с Санькой следующего утра. Удивились, когда и отец  присоединился к ним и деду. Тоже, видимо, решил Федор Федорович восполнить свой пробел в знаниях об этих алтайских зверьках. Мать, Ирина Викторовна, не пошла с ними. Говорит, она их в детстве своем вдоволь насмотрелась.

  Пока шли к подножью горы, дед не переставал рассказывать внукам и зятю о жизни емуранок:

  - Это жуть, какие шустрые они зверьки. Всегда суетятся, куда-то спешат, бегают в разные стороны. Интересно над ними наблюдать. Но они чрезвычайно пугливые. Как только почует опасность их дозорный, тут же встает на задние лапки, передние к грудке своей прижмет, повертит головой и издаст пронзительный свист. Мол, полундра, спасайся, кто может. Хотя это никакой и не свист, а писк. Вот вам, откуда и другое название пищуха появилось.

    - Но затаишься на несколько минут, смотришь, начинают вылезать из нор своих и снова принимаются за дела свои. А дела у них немаловажные. Вот почему назвали этих зверьков сеноставками? Ведь не просто же так, взяли и назвали. Сено ставка – сено ставить. Ставить, значица, заготавливать. Вот емуранки, они же пищухи, они же сеноставки, как настоящие крестьяне-сенозаготовители, с середины лета занимаются заготовкой сена на зиму.

   -Эти трудолюбивые умницы своими острыми зубками каждую травиночку срезают, а потом сушить перетаскивают. Думаете куда? Конечно, там где солнышко. Не просто бросают, а раскладывают тонким слоем, чтобы высохла вся трава. А если увидели, что вот-вот из тучек дождь польется, они тут же перетаскивают своё не высохшее еще сено, куда-нибудь под камни, деревья. Смотрят, ага, солнышко на небе появилось, бегут раскладывать свои заготовки снова. Вот разве тут отдохнешь. Так и носятся целыми днями. Смотришь, то с травой бегут, то уже без нее.

  - Деда, какие же умные эти емуранки. А чего они тогда  под колеса машин лезут, если видят, что не успеют дорогу перебежать.

  - А вот это, ребятишки, и для меня большая загадка. Да и не только для меня одного. Умные головы тоже озадачились, почему у них такое безрассудство. Ну, так на чем я остановился? Ага, вспомнил, на сенозаготовках.

   - Просохшее сено теперь емуранкам-сеноставкам нужно уложить куда-то на хранение. Опять же, большой камень сгодится, или под ветвями деревьев, желательно под пихту, кедр, сосну, можно и под скалу перетащить. Вы, наверное, парнишки думаете, да сколько же сена эти маленькие зверьки могут заготовить? Так ведь? А вот и не угадали, Стожки сена, заготовленного пищухами, могут быть высотой с ваш рост и до центнера весом. А я, когда егерем работал, этих стожков не один десяток на своем участке видел.

  - Ничего, себе! И куда им столько сена?

  - Конечно, сами пищухи такую массу не съедают. Тем более, зимой они в спячку впадают. А сеном из стожков с удовольствием кормятся все копытные животные. Да и люди при случае не отказываются накормить лошадей и коров своих.

  - А вот скажи нам, тесть-батюшка, у этих маленьких тружеников ведь немало своих лютых врагов?

    - Не только сено, но и самих сеноставок едят все, кому не лень. Пока травоядные кушают высушенную травку, на малюток-заготовителей охотятся хищники. Ту и соболь, и норка с колонком. Горностай с лисицей. А птиц хищных, сколько над ними кружится всегда, желающих ими полакомиться.

  - Ну, вот и пришли. Вон там, возле большого камня их норы. Но вы их сейчас не увидите, их дозорный уже давно предупредил, что мы к ним идем. Теперича нам надо затаиться минут на десять, тогда они начнут вылазить. Сейчас я им поближе поднесу кусочки печенья. Я всегда им этот гостинец приношу, когда забредаю в эти края. Любят они, как дети малые, печеньем сладеньким полакомиться.

    Дед Виктор разломил печенье на несколько кусочков и положил на плоский камень. Отошел к ребятишкам и велел затаиться всем. И вот из одной, второй, третьей норы стали показываться любопытные мордочки. Один зверек, по-видимому, главный или старший у них, вылез из норы, встал на задние лапки, а может и сел на хвост свой, огляделся и что-то пропищал на своём емуранковском языке. Тут же стали выскакивать из нор его сородичи и бежать к дедову угощению. Нет, они не дрались, не кусались. Ухватив передними лапками кусочек, они, сидя или стоя, с удовольствием поедали его.

   Покончив с лакомством емуранки снова стали заниматься своими ежедневными делами, от которых их прервали неожиданные гости. Стали снова шнырять во все стороны, видимо не просто так, а продолжать, прерванную свою работу. Вдоволь налюбовавшись потешными, милыми зверьками, дед с гостями двинулись в обратный путь. Дед продолжал рассказывать о емуранках, а гости внимательно его слушать.

   - Деда, а у них детки есть? - спросил один из внуков. То ли Ванька, то ли Санька.

   - А как же без деток, то, внучек. Кажен год, от трех до семи штук. Но эти детки молодцы, долго с папкой и мамкой не живут. Как только начнут свои мордашки из норы высовывать, то через месяц уже разбегаются в разные стороны. Свои норы роют и отдельно живут.

  - А вообще алтайцы, коренной народ, очень чтят этих милых зверьков. Ведь благодаря емуранкам, многие из алтайцев не умерли с голода в лихие, военные годы.

  - Как это? – спросил уже другой Санька-Ванька.

  - Ели их, в пищу употребляли, не к столу будет сказано. Говорят, что некоторые алтайцы, до сих пор их за деликатес считают. Не знаю, правда, или нет, но когда-то, в далёкие года и за невесту калым платили сушеными тушками этих зверьков.

  - Ладно, про еду не будем больше говорить, а вот скажи нам, как егерь с полувековым стажем, а мех емуранок хоть как-то использовали, или он вообще не имел цены? – спросил тестя Федор Федорович.

  - Ну, ты зять и даёшь! Не имел цены! Еще как имел, то. Ведь емуранку даже земляной белкой называли некоторые охотники. Спрос на шкурки этих зверьков, наряду с беличьими, в довоенные и послевоенные годы был очень большим. Женщины моего возраста прекрасно помнят легкие, мягкие и очень красивые пальто, шарфики и прочие меховые изделия, сшитые из выделанных шкурок этих зверушек. Не тысячами сдавали эти шкурки в приемные конторы, не десятками тысяч, а целыми сотнями тысяч. Ну, это, в основном, после войны было. А потом всё меньше и меньше, пока совсем не прекратилось.

  Когда уже подходили к дому, дед спросил своих внучат:

  - Ну, так как? Довольны ли вы, мои внучатки нашим походом к емуранкам? И рассказом моим об этих потешных зверушках?

   - Ты, дед, у нас из всех дедов дед! Самый клёвый! Молоток, одним словом!

   - Ёк-макарёк! Это что за словечки такие. А молоток, это как понимать, позволю вас спросить?

   - Это значит – лучше не бывает!

   - А, тогда ладно. Значит и вы у меня, теперича, целых два, пока еще совсем маленьких молоточка.

   Вот на этом позвольте, дорогие читатели, и закончить небольшую зарисовку о потешных, трудолюбивых зверьках, которых зовут на Алтае емуранками, пищухами и сеноставками.


          *** фото взято из интернета в свободном доступе ***