Джеки Рони. Анатартика. Свобода и Наука

Джеки Ронне стала первой женщиной , работавшей в составе антарктической экспедиции, первой женщиной, перезимовавшей в Антарктиде, и первой американкой, ступившей на Антарктический континент.

Совершив 86 посадок на неизведанный снег, налетав сотни часов и сделав 14 000 аэрофотоснимков, покрывающих четверть миллиона квадратных миль, экспедиция Ронне сумела нанести на карту последний неизведанный клин Антарктиды, который командир Ронне окрестил «Землёй Эдит Ронне» в честь своей жены. Позднее он был зарегистрирован как шельфовый ледник Ронне, под этим названием он известен и по сей день. Имя жены исчезало.

Хотя она и удостоилась нескольких публикаций в «Нью-Йорк Таймс», большинство её записей и открытий были опубликованы под именем её мужа. Она активно редактировала его четыре книги об Антарктиде, поскольку все они в значительной степени основаны на её заметках.

В 1947–1948 годах, когда она сопровождала антарктическую исследовательскую экспедицию Ронне, газеты изображали её сентиментальным аксессуаром, женой, которая «не могла вынести разлуки с мужем» или «Домохозяйка из Вашингтона в Антарктиде». New York Times писала: «Миссис Ронне вовсе не похожа на крепкого парня, способного на эксперимент, сводящий с ума исследователей, а молода и обаятельна».

Они отказывались видеть научного исследователя, который тщательно фиксировал метеорологические явления, отслеживал движение ледников, вёл барометрические измерения и с точностью вёл ежедневный научный журнал экспедиции.

Она месяцами жила в минусовой темноте, приспосабливаясь к изоляции, поломкам техники и психологическому бремени бесконечного белого горизонта.

Сначала ей не разрешали участвовать в принятии решений в полевых условиях, но ее заметки и климатические наблюдения стали справочным материалом для последующих гляциологических и атмосферных исследований.

Она пережила снежные штормы, срывавшие крыши с хижин, и температуру, от которой чернила замерзали на полуслове, — и она продолжала писать, составлять карты, документировать.

Однако её страсть к Антарктиде перевешивала трудности, связанные с жизнью в мире, где доминируют мужчины. Она признавалась, что путешествие в Антарктиду «сделало мою жизнь. Оно открыло мне перспективы и возможности, которых я бы никогда не достигла… И во многом преодоление таких невероятных трудностей был ее любимый горячий шоколад, который усиливал ее жизненную энергию и творческую интуицию, которые так необходимы в суповых условиях Антарктиды.

К тому времени, как она вернулась, мужчины называли ее опыт «необычным». Но это было нечто большее. Она переписала то, что считалось экспертизой в мире, который настаивал на том, чтобы видеть в ней компаньона, хотя на самом деле она была ученым.

Ее достижения были преуменьшены, ее имя изымались  в архивах, но ее данные стали частью огромного научного фундамента континента.

Ее присутствие доказало то, что не признал бы ни один заголовок в газетах : женщинам не нужно было получать разрешение стоять на вершине научного мира и изменять  то, как его воспринимали  мужчины.