Безымянные письма ч18

Где тот край — и судьбе, и эпохам, и всем из дел, из фраз и слов, из начинаний и стремлений, переживаний и потех... Где предел всем из нас — где он, есть ли... И на что всяк тут ждёт и горит... Что есть отпущенный нам срок и сколь он сложен, лих и долог, сколь многогранен, сколь велик... Ведь всё столь призрачно, столь смутно, столь беспросветно и чудно. И, чем застенчивей достаток, тем импульсивней аскетизм. Чем безответней зов свободы, тем обоюдней плен оков. Чем худосочней дождь единства, тем интенсивней гром вражды. Чем лучезарней мир задач, тем беспросветней мир условий. Чем безобидней красота, тем кровожадней взор смотрящих. Но, кто от жизни не в восторге, тот и от смерти не в тоске. И, чем в былое взгляд светлей, тем в предстоящее прискорбней. Чем тошнотворней ясность дня, тем сладострастней сумрак ночи. Чем худосочней бочка смеха, тем полноводней ложка слёз. Чем подслащённей плод признаний, тем потаённей червь коварств. Чем безобидней вид огня, тем смертоносней груз ожогов. Увы и ах, чем шибче старт, тем сокрушительней и финиш. Чем разрушительней тревоги, тем деструктивней и покой. Чем громогласней триумфальность, тем оглушительней и крах. И, чем наигранней тишь штилей, тем откровенней рёв штормов. Чем невесомей пир обложек, тем тяжелей чума страниц. Чем долговечней гильотина, тем однодневней голова. Чем добродушней ангел цели, тем кровожадней демон средств. Чем безымянней отправитель, тем анонимней адресат. Чем беспросветней приговоры, тем лучезарней палачи. И, чем скромней цена за злато, тем необузданней за медь. Чем современней модернизм, тем архаичней пережитки. Чем разрушительней игра, тем кровожадней и фортуна. Но, не согревшись от огня, не прослезиться и от дыма. И, чем от яда тяжелей, тем и от пищи не отрадней. Чем обоюдней лёгкость целей, тем безответней грузность средств. Чем неприглядней красота, тем обаятельней уродства. Чем беззаботней механизм, тем озадаченней детали. Чем безответственней моменты, тем пунктуальней времена. Чем меркантильней обгоняют, тем безвозмездней отстают. И, чем реликтовей леса, тем второсортней лесорубы. Но, чем надломленней ключи, тем искалеченней и двери. Чем обесславленней полёт, тем обескровленней и крылья. Чем деструктивней красота, тем беспринципней и смотрящий. Чем несущественней живут, тем смехотворней и сдыхают. Чем тривиальней поджигатель, тем заурядней и пожар. Чем сокрушительней избыток, тем милосердней пустота. Чем оживлённей резвость цели, тем бездыханней вялость средств. Чем безутешней век печалей, тем сладострастней миг потех. Чем невесомей гуманизм, тем неподъёмней деспотичность. Чем обостряемей азарт, тем притупляемей фортуна. Чем запрещаемей плоды, тем поощряемей их черви. Увы и ах, чем рьяней прибыль, тем оголтелей и долги. Чем беспорядочней походка, тем хаотичней и маршрут. Но, чем испорченней зверьё, тем прокажённей и капканы. Чем опороченней ключи, тем осквернённей и отмычки. Чем автономней полотно, тем независимей и кисти. Чем одноразовей кино, тем однодневней и актёры. Чем искалеченней листва, тем изувеченней и корни. Но, чем искусственней отрава, тем бутафорней и еда. Чем сокращаемей ключи, тем размножаемей отмычки. Чем беспросветней корабли, тем лучезарней мир пробоин. Чем тошнотворней времена, тем упоительней моменты. Чем привередливей избыток, тем беспристрастней пустота. Но тот, кто с целью обручён, тот и со средствами помолвлен. В том прозаичном весь и фокус. Чем минимальней шанс на воздух, тем максимальней страсть дышать. Чем отбираемей призы, тем отнимаемей и игры. Чем расточительней цветёшь, тем аскетичней увядаешь. Но, кто надтреснутость пригрел, тот и разбитость не прогонит. И, чем у ада мрак хилей, тем и у рая свет тщедушней. Увы и ах, чем мнимей страх, тем, жаль, игрушечней и смелость. Чем безразличней мы к фортуне, тем схоластичней и к игре. Чем озадаченней еда, тем настороженней и яды. Чем облегчённей красота, тем невесомей и уродства. Но, чем острей и прытче ум, тем изворотливей и глупость. Чем обессиленней начало, тем бездыханней и финал. Чем распоясанней восторг, тем необузданней и ужас. Чем кропотливей собирают, тем доморощенней и бьют. И, чем беспомощней садовник, тем бездыханней и ростки. Чем беспощадней повара, тем милосердней отравитель. Чем безмятежней ширь дорог, тем смертоносней кривь развилок. Но, чем сомнительней грехи, тем подозрительней и святость. И, чем грустней гниёт рассудок, тем веселей цветёт абсурд. Чем добродушней жизнь смешит, тем бессердечней ужасает. Чем омрачённей свет надежд, тем лучезарней обречённость. Чем оголённей смех заглавий, тем потаённей плач страниц. Но, чем посредственней вопрос, тем примитивней и ответы. Чем безболезненней борьба, тем безразличней и победа. И, чем у мыслей крой скудней, тем и у сердца стук бесславней. Чем обречённей голова, тем опечаленней и пуля. Чем сокрушительней чума, тем смертоносней и холера. Чем сладострастней опекают, тем вдохновенней и гнетут.  Но, что в лице не утаишь, то, жаль, и в зеркале не скроешь. Увы и ах, чем хлипче звук, тем обессиленней и эхо. И не сменить то, не сломить. Чем упоительней оркестр, тем тошнотворней дирижёры. Чем бутафорней усложнённость, тем достоверней простота. Чем однотипней мир богатства, тем многогранней нищета. Чем прозаичней голова, тем романтичней гильотина. И, чем прискорбней крах рассудка, тем веселей триумф безумств. Чем отвратительней углы, тем обаятельней изгибы. Чем романтичней суть событий, тем прозаичней суть причин. Но, чем оставленней причал, тем позабытей и баркасы. Чем безолаберней игла, тем безответственней и нитка. Чем подконтрольней говорят, тем подневольней и внимают. Увы и ах, сие закон. И, чем скучней еда строки, тем упоительней яд точки. Чем кровожадней суть потех, тем беззаботней звонкость смеха. Чем бутафорней суть находок, тем достоверней суть потерь. Чем громогласней текст письма, тем молчаливей отправитель. Чем скоротечней век у капель, тем долгосрочней у морей. И, чем стать грации хилей, тем неуклюжесть нерушимей. Чем лучезарней жизнь у трещин, тем беспросветней у стекла. Чем оживлённей взгляд смотрящих, тем умерщвлённей красота. Чем разъярённей гром угроз, тем мелодичней дождь спасений. Чем непреклонней голова, тем компромиссней гильотина. И, чем у фрукта вид паршивей, тем живописней у червей. Чем коллективней радость пира, тем персональней грусть чумы. Чем скороспелей раны встреч, тем запоздалей соль разлуки. Чем прозаичней голова, тем экзотичней гильотина. Чем меркантильней свет высот, тем бескорыстней мрак ущелий. Чем бездыханней дождь находок, тем интенсивней гром потерь. И, чем грустней зола рассудка, тем веселей пожар безумств. Чем безответственней хранят, тем бережливей умерщвляют. Чем иллюзорней шанс на пищу, тем достоверней шанс на яд. Чем безответней штиль свечений, тем обоюдней шторм теней. Чем лучезарней смех дождя, тем беспросветней плач промокших. Чем коллективней зной пустыни, тем персональней миражи. Чем громогласней роль у мечт, тем молчаливей у реалий. Но, чем разнузданней восторги, тем оголтелей и надрыв. С тем окаянным век и вить. Чем разговорчивей живут, тем молчаливей умирают. Чем меркантильней фрукт блаженств, тем бескорыстней червь страданий. Чем несуразней говорят, тем горделивей замолкают. И, чем незыблемей смотрящий, тем уязвимей красота. Чем бутафорней сущность сходств, тем достоверней суть различий. Но, чем приёмистей сам гроб, тем, знать, увесистей и гвозди. Чем озадаченней часы, тем настороженней и время. И, чем мучительней спрос с норм, тем деликатней с отклонений. Чем оголтелей нрав у штиля, тем безобидней у штормов. Чем восхваляемей прогноз, тем проклинаемей погода. Чем коллективней стол восторгов, тем персональней яд тоски. И, чем обыденность мрачней, тем лучезарней эксклюзивность. Чем шибче грим, тем хлипче лица. Чем невесомей сущность пьесы, тем неподъёмней суть ролей. Чем молчаливей дует ветер, тем громогласней вьётся флаг. Чем беспардонней выбор цели, тем беспринципней поиск средств. Чем обезличенней усопший, тем анонимней некролог. Чем безразличней взгляд на жизнь, тем безболезненней на гибель. С тем беспросветным нам и жить. Чем нарисованней капканы, тем бутафорней и зверьё. В том окаянном вся и боль. Чем молчаливей свет горит, тем громогласней погасает. Но в том как раз, как то ни странно, вся, сколь ни пагубно, и суть. Чем шибче речь, тем тише голос. Чем притягательней походка, тем вожделенней и маршрут. Чем терпче сны, тем шибче ночи. Чем упоительней азарт, тем сладострастней и фортуна. И, чем бледней звезда горит, тем искромётней погасает. И нет резона чтоб грустить иль сокрушаться от надрыва. Ведь всё и к лучшему лишь, может. Коль поглубинней заглянуть. Чем бескорыстней разорвут, тем меркантильней залатают. Но и покой едва ль правдив иль хоть когда-нибудь уместен. Чем нарисованней снега, тем бутафорней и морозы. Чем незадачливей закуска, тем никудышней и питьё. В том оголтелом вся и боль. Чем триумфальней бой с приманкой, тем безысходней с рыбаком. Но жизнь идёт и длится дальше и тормозить спешит едва ль. С тем вновь и вновь и остаёмся. С тем, как ни тщетно, и умрём.