Шекспир. Скелеты в шкафу гения

               

Шекспир… Что говорит нам сегодня имя этого всемирно известного классика англоязычной литературы? Что мы испытываем при упоминании этого имени? Не буду (да и не могу) пытаться обобщить общественное мнение по этому поводу, а что касается меня, то с некоторых пор я как-то стал сомневаться в своих устоявшихся с юности ощущениях от погружения в мир шекспировских пьес. Меня безусловно трогали и сюжеты прочтённых мною драм (знакомых по школьной программе – «Ромео и Джульетта», «Гамлет» и «Король Лир»), и глубокие мысли, и психологизм общения героев. Но по большому счёту любимыми и тронувшими душу эти произведения для меня не стали.

Я, наверное, не без оснований считал шекспировские творения чем-то таким немыслимо недосягаемым для обычного восприятия. Я же знал, что творчеству Шекспира посвящены многочисленные (и, как правило, объёмные) литературоведческие исследования, которые густой слащавой краской раскрашивали все его (без исключения) творения. Я же соображал, что Сталинская премия, которой был удостоен С.Я. Маршак за переводы шекспировских сонетов – это не просто какая-то рядовая награда. И что Нобелевская премия Пастернака за перевод «Ромео и Джульетта» (правда, ещё и за «Доктора Живаго») тоже что-нибудь да значит. И, выходит, если я чего-то не понимал в неоправданно затянутых и неинтересных диалогах и монологах пьес, то это, наверное, от моего недостаточно развитого культурного интеллекта.

… И вот я как-то в сетях всезнающего интернета наткнулся на серьёзные, но по понятным причинам мало упоминаемые в литературоведческих работах факты, которые, мягко говоря, заставили усомниться в непререкаемом авторитете Шекспира.

1. В поисках причин мнимого величия

Оказывается, ещё великий Вольтер при упоминании имени Шекспира не только начинал злиться, но и, по словам очевидцев, приходил в бешенство (!). Своего презрения к Шекспиру открыто и в жёсткой форме не скрывал известный знаток английской литературы Дж.Р.Р. Толкин. А такой непререкаемый авторитет в мировой литературе, как Дж. Бернард Шоу, прямо говорил о «пустоте философии Шекспира».
Но ни один из тех знатоков литературы, кто нелестно отзывался о Шекспире, так не презирал его, как Лев Николаевич Толстой.

Рассказывают, что его всегда раздражало любое упоминание о нём, но особенно – когда шекспировские драмы назывались шедеврами. Он однажды даже попросил своих друзей Тургенева и Фета объяснить, почему и по каким таким критериям они считают Шекспира талантливым и великим литератором. И те, как ни пытались, определённо чёткого ответа дать не смогли.

В 1906 году Л. Толстой (в возрасте 75 лет), наконец, не сдерживая накопившихся «антишекспировских» эмоций, публикует вызвавший настоящий переполох в мировом литературном сообществе критический очерк «О Шекспире и о драме».

Во-первых (и это стало главной «бомбой»), он усомнился в способностях Великого барда (так называли Шекспира во всех статьях о нём) как драматурга (!). Мол, его персонажи всегда оказываются поставленными в «неестественные положения, не соответствующие ни месту, ни времени». Мол, они часто выступают «не свойственно своим определённым характерам», а следуя сюжетной линии.

Во-вторых, Толстому не понравился язык действующих лиц шекспировских пьес. И в самом деле, ведь должен, наверное, отличаться язык, к примеру, знатной дамы от языка кладбищенского сторожа? А у Шекспира «речи одного лица можно вложить в уста другого, и по характеру речи невозможно узнать того, кто говорит».

Толстой, рассуждая о мнимом величии Шекспира, пришел к выводу, что поклонники Великого Барда в попытках объяснить это величие, встают на совершенно те же позиции, что и «защитники каких-либо догматов, принятых не рассуждением, а верой». А, проследив историю литературоведческой литературы о шекспировских пьесах, он окончательно выяснил для себя, что ключевую роль в возвышении творчества Шекспира сыграл немецкий поэт И.В. Гете. Именно его труды о «более живой и свободной» драме Великого барда, чем «скучная и холодная французская драма» (которая до этого вдохновляла немецких драматургов), стали ориентиром новых взглядов на построение школы романтического повествования. Вот именно с этими взглядам и был категорически не согласен Толстой, считавший, что «искусство должно не только доставлять эстетическое удовольствие, но и служить социальной цели».

2. Безупречная образованность провинциального юноши

Но что меня ещё более озадачило, так это то, что литературные споры о творчестве Шекспира у некоторых исследователей (как правило, солидных и хорошо эрудированных) иногда переходили в какие-то, мягко говоря, окололитературные. Дело в том, что, как пишет в своей работе о Шекспире известный критик Лев Шестов, «дошедшие до нас или, вернее, добытые ценой невероятных усилий английскими исследователями биографические сведения о нём лишают нас всякой возможности хоть сколько-нибудь связать жизнь великого поэта с его литературной деятельностью».

… Да, это действительно так.  Жизнь Шекспира и в самом деле была настолько покрыта тайнами, что просто диву даёшься, как в таких укрытых от современников житейских условиях мог цвести дивным цветом самобытный талант.

Как справедливо утверждает критик И. Шайтанов, что биографическое повествование о Шекспире (если брать за основу достоверные факты) можно легко уместить буквально в несколько строк: «Сын мелкого торговца (в конце жизни разорившегося), родился в 1564 году в Стрэтфорде-на-Эйвоне и прожил там до 21 года, когда оставив жену и троих детей на попечение  своей семьи, он отбыл искать счастье в Лондон, актёрствовал, приобрёл славу драматурга и поэта, разбогател, сделался совладельцем театра «Глобус», но на склоне лет возвратился в родной город, где и умер в день своего рождения 1916 года».

Ну, естественно, какие-то детали можно ещё к этому повествованию добавить. Например, о том, что в школе Уильям учился всего лишь до 14 лет. В этом возрасте отец забирает мальчика из школы (так как его маленький бизнес неожиданно рухнул) и берёт к себе подручным, устроившись в мясной лавке. В 18 лет Уильям неожиданно женится на неграмотной крестьянской девушке (это – в условиях-то финансовых трудностей семьи), которая была к тому же старше его на 8 лет. И после того, как у него появляются дети (вначале дочь Сусанна, а затем – двойня: дочь Джудит и сын Гамнет), он, оставив семью на попечение вконец обнищавших родителей, с труппой заезжих артистов вдруг уезжает в Лондон (!).

Уже этот факт невольно заставляет обратить внимание на неадекватность характера будущего драматурга. Какие у него тогда были планы? Непонятно. Известно только, что почти весь первый год его проживания в Лондоне (1585 год) он стережет лошадей знатных посетителей театра. Через некоторое время он начинает исполнять кое-какие роли в представлениях. А каким молодой Уильям был артистом? Его биографы не могут точно ответить не только на этот вопрос. Они вообще не знают каким он был артистом и в зрелом возрасте. Судя по тому, что Шекспир даже в собственных пьесах впоследствии играл далеко не первые роли (например, в «Гамлете» - тень отца Гамлета).

Первые, приписываемые Шекспиру драматические опыты, появляются в 1588-89 году (когда автору – 27-28 лет). И, несмотря на то, что «Комедия ошибок» и «Бесплодные усилия любви» критикой причисляются к самым слабым в его творчестве, уже тогда современниками была обнаружена нестыковка «свободы в обращении с лучшим литературным языком» с образованностью юноши, учившегося лишь до 14 лет, недавно бывшего подручным в лавке мясника и сторожившего лошадей у подъезда театра.

«Очевидно, что эта интеллигентность, эта легкая свобода языка, которая уже в первых комедиях так поражает нас, не могла не корениться в долговременной привычке к обращению со всеми этими вопросами, - пишет в своей работе о Шекспире Лев Шестов.  - Никакой гений в данном случае не заменит человеку подготовки. В течение трех лет, проведенных Шекспиром в Лондоне среди материальных забот, обязательной работы, да добровольного бражничанья и повесничанья (это факты, установленные биографами Шекспира), где было юноше, даже гениальному, успеть настолько отшлифоваться духовно? На пьесе следов труда и размышления не видно… Как нужно было быть подготовленным, чтоб впечатления не пропали даром! Поэтому мы и утверждаем, что первые пьесы Шекспира приводят к тому заключению, что известные из жизни поэта факты не объясняют его творчества, более того, находятся в очевидной противоположности с тем, что говорят нам о нём его литературные произведения».

…И действительно: никаких рукописей, подтверждающих авторство Шекспира, не сохранилось. Они сгорели, якобы, именно в те времена, когда он окончательно отошел от всех дел. Единственным документом, по мнению биографов Великого барда носящим на себе след его руки, является его завещание. Так вот, оно ещё более умножает число проблем. Судите сами: Шекспир подробно расписывает кому и что отдать после его смерти. В подробных перечислениях имущества он не забывает самой мелкой бытовой утвари. А вот в списках наследников он забывает почему-то только свою жену. Но потом, рассказывают, он всё-таки попросил дописать: «Сим завещаю своей жене вторую по качеству кровать» (?!).

И что более всего смущает шекспироведов – это полное отсутствие в завещании упоминаний о его литературном наследии.

3. Вечная тайна «шекспировского вопроса»

«Поэтому, наверное, и возник спустя почти три века «шекспировский вопрос», пишет об этом критик И. Шайтанов. – В том, что некто Уильям Шекспир, уроженец Стрэтфорда-на Эйвоне, существовал, женился, имел трёх законных детей, актёрствовал в Лондоне и умер в 1916 году – сомневаться не приходилось. Но его ли перу принадлежат дошедшие до нас под его именем 36 пьес?.. И до сих пор с каждой волной прибывают новые аргументы, а то и новые имена претендентов на авторство. Сегодня их около 30…».

Удивительно! Не правда ли? Ведь аргументы в пользу того или иного претендента на авторство шекспировских пьес – все не на пустом месте.
Ну, например, вначале называли титулованных (и естественно, хорошо образованных) лиц: графы Дерби, Оксфорд, Ретленд, которые могли скрывать авторство по причине того, что ремесло драматурга в те времена считалось низким и «позорным». Потом кто-то вначале робко предположил, а потом всерьёз стали обсуждать эту тему, связывая её с …королевой Елизаветой (?!). А что? Она была хорошо образована, начитана, умна. Одно смущало приверженцев этой идеи – отсутствие у неё поэтической гениальности.

И тогда стали искать автора пьес среди тех, чей поэтический гений бесспорен. И с большей долей вероятности среди таких современников Шекспира был назван Кристофер Марло (его шансы и сегодня расцениваются выше остальных). На нём, как говорится, очень многое сходится. Во-первых, он был ровесником Шекспира. Во-вторых, он намного обогнал его своей ранней славой. Марло, ещё до приезда Шекспира в Лондон написал и поставил «Трагические истории доктора Фауста», сразу став кумиром театральных фанатов. Так вот, будучи человеком не только хорошо образованным и литературно одарённым, но и «беспутным» (честолюбивым и авантюрным), он, якобы, пытаясь уйти от преследования полиции, инсценировал своё убийство (?!). А затем, укрывшись за границей стал присылать в Англию свои новые произведения, прикрываясь под маской (именем) третьеразрядного актёра-пьяницы.

«Степень вероятности – в бесспорном даровании Марло и его способности творчески развиваться, стремительно, блестяще, поднимая английскую драму на небывалую высоту, - пишет об этом И. Шайтанов. – Так, может быть, именно он? Бурный гений XVI века, «университетский ум», а не тот, кого мы ныне чествуем?».

Но почему вопрос авторства шекспировских пьес только, начиная с прошлого века, вдруг так стал обсуждаем? Почему все прошлые годы, когда ещё можно было, «перетряхнув» всё, что было бытовыми подробностями связано с Шекспиром, перепроверить имевшие место быть сомнения, этого не произошло? Почему раньше не казалась такой разительно внушительной пропасть между гениальной драматургией (несмотря на её критику некоторыми литературными авторитетами) и невзрачной биографией её автора?

4. Послесловие

…Так и остаётся неразгаданной эта парадоксальная тайна мировой литературной сокровищницы: при колоссально огромной галерее художественных человеческих образов непостижимо унизительно зияет отсутствие только одного убедительного портрета – их настоящего автора.