Жизнь без авось. Рассказ 30. На словах

На словах

Яков Моисеевич Бронштейн, ему шел уже шестьдесят третий год, а в Одессе его звали просто Яша — мастер, ждал собеседования. Ждал, сцепив пальцы на коленях, в приёмной строительной компании «M;ller & S;hne Baugesellschaft». В 1998 году, когда он приехал в Германию,  мечтал, что его «золотые руки» откроют ему все двери. Но двери требовали бумагу. Требовали Ausbildung (1).

Он сидел на идеально белом диване, пахнущем кожей и свежей краской, и размышлял, что тридцать лет безупречной работы, от маленьких квартир в Крыму до реконструкции оперного театра в Одессе, не стоят тут и подписи секретаря.

Яша не привык просто сидеть. Когда он работал на себя, ожидание было частью сделки: ты ходишь, смотришь, прикидываешь смету. Здесь  — стерильная тишина. Чтобы хоть как-то занять себя, он встал и начал осматривать приёмную.

Он подошел к стене. Отделана декоративной штукатуркой, но Яша сразу заметил, что угол выведен не идеально. Он отошел, прищурился, покачал головой и приложил ладонь. Рядом сидел молодой человек, явно немец, тоже ожидающий приёма, и с ужасом следил за этой мимикой. Яков повернулся к нему.

— Ну, что я вам скажу, — тихо, но с театральной интонацией начал Яша, как будто давал интервью. — Неплохо. Но вот тут, видите? Тут играет! Не дали просохнуть, не дали усадку! Тут нужен был мой глаз - алмаз и моя смекалка, а не их «Стандарт». Сделано на совесть, но без души.

Немец, ошарашенный таким неформальным монологом, втянул голову в плечи и сделал вид, что очень увлечен журналом о садоводстве. Яков, не дождавшись ответа, только тяжело вздохнул. На родине такое публичное замечание вызвало бы оживленную дискуссию и, возможно, привело бы к новому заказу. Здесь это выглядело как минимум странно.

— Herr Bronstein? — Голос был сухой и строгий.

Яков поднялся. Перед ним стоял молодой человек, лет тридцати, в идеально подогнанном синем костюме. Это был Йоханн Мюллер, один из «S;hne» (сыновей), менеджер по персоналу и качеству.

— Яков Моисеевич, — представился Яша, протягивая руку.

— Herr Bronstein, — Йоханн лишь слегка коснулся его пальцев. — Проходите.

Они сели в переговорной. На столе лежала папка с резюме Якова. По сути, это была папка пустая.

— Herr Bronstein, я внимательно изучил ваши документы. Ваше резюме отлично описывает ваш обширный опыт в сфере отделочных работ и ответственность. Но я не вижу здесь главного. Где ваш Gesellenbrief (2)?

Яков откашлялся. Вот оно, началось.

— Господин Мюллер, я начну с того, что «Gesellenbrief» я оставил в той стране, где его не выдавали. Когда я начинал работать, мастерство передавалось от мастера к ученику. Я начал в восемнадцать. Я учился у старой гвардии, у тех, кто строил еще до войны. Мои университеты — это тысячи квадратных метров, которые не дали трещины.

Йоханн сдвинул брови. Он взял карандаш, чтобы сделать пометку.

— Это очень… романтично, Herr Bronstein. Но мы работаем по стандартам DIN (3). Нам нужна сертификация. Мы не можем принять на должность Fachmann (4) человека, который не прошел государственную систему оценки. Ваши «тысячи квадратных метров» не значат ничего без штампа.

Яков махнул рукой.

— Вот, посмотрите. Это адрес в Феодосии. Тридцать лет назад я там делал потолок, двухуровневый, с лепниной. Заказчик был капризный, архитектор — псих. Но когда я закончил, архитектор прислал мне ящик коньяка! Коньяка! Вы понимаете, что это значит? Это репутация!

Йоханн спокойно посмотрел на визитку.

— Ящик коньяка, Herr Bronstein, не является доказательством квалификации. У нас есть Pr;fung (5). У нас есть модули. Вы знаете, например, последние европейские стандарты по звукоизоляции? Вы можете показать сертификат по установке гипсокартона на стальных конструкциях?

— Я вам говорю о чутье! О глазе - алмазе! Когда я смотрю на стену, я сразу вижу, где она поведет, где нужно играть с уровнем, а где подложить «копеечку». Это приходит не из бумажки, господин Мюллер, это приходит с потом! А у вас, если нет бумажки, то хоть вы золотом стену покройте, вы — никто.

Яков решил, что пора переходить к демонстрации.

— Посмотрите на этот угол, — Яша поднялся и указал на соединение двух стен в переговорной. — Видите?

Йоханн, явно озадаченный этим нарушением стандарта, оглянулся.

— Ну, угол как угол.

— А вот и нет! — Яша прищурился. — Здесь стена дышит. Она была плохо просушена. Здесь через полгода пойдет паутинка, а еще через год при влажности — грибок. Почему? Потому что штукатур не выдержал Wartezeit (6)! Я могу вам сказать, сколько дней нужно было ждать! Я это вижу! На словах!

Яша поднес палец к стене, как будто ощупывая ее душу, а не штукатурку.

Он вдруг резко повернулся к стулу Йоханна.

— А вот ваш стул, господин Мюллер, — заявил Яша, обходя стол. — Он сделан красиво, но ножка, — Яша постучал по ней костяшкой пальца, — ножка чуть слабая. Через год - два при вашей комплекции, — Яков намеренно кивнул на талию Йоханна, — эта ножка может пойти. Я бы посоветовал сразу укрепить. Это видно! Мастер сразу видит, где сэкономили, а где вложили душу!

Йоханн Мюллер, красный от возмущения, но старающийся сохранить немецкое спокойствие, отстранился от стула.

— Herr Bronstein, я пригласил вас обсуждать отделочные работы, а не прочность моей офисной мебели или мою комплекцию. Мои ощущения, мой стул и мои личные данные не являются частью нашего стандарта. Пожалуйста, вернитесь к стене.

Йоханн Мюллер, напротив, взял рулетку из ящика и приложил ее к углу, тщательно проверяя вертикаль.

— Я не могу оценить, насколько хорошо «дышит» стена, Herr Bronstein, — сказал он, убирая рулетку. — Я могу только зафиксировать, что вертикаль соответствует Toleranz (7). Ваши ощущения, ваш опыт на словах, не являются частью нашего стандарта. Нам нужен измеримый, проверяемый результат.

Яков сел, осознавая, что его главный козырь — его неформальная репутация и магия мастера — в этой комнате воспринимается как Mishegas (8). Он пытался продать талант, а его просили продать бумагу.

— Хорошо. Тогда скажите мне, кто может делать то, что делаю я? Вот прямо сейчас?

— Только человек, имеющий «Gesellenbrief» и прошедший наши внутренние курсы по безопасности труда, — ответил Йоханн, закрывая пустую папку.

Конфликт менталитетов достиг кульминации. Для Якова отсутствие бумаг было досадным недоразумением, которое с лихвой компенсируется гениальностью исполнения. Для Йоханна же гениальность без бумаги — это неконтролируемый риск и нарушение Ordnung. Яков считал, что результат говорит сам за себя. Йоханн считал, что документ говорит за результат.

Яков понял, что проиграл. Он не смог «продать» свою искренность и чутьё.

— Мы, конечно, заинтересованы в вашем… энтузиазме, Herr Bronstein, — сказал Йоханн, смягчаясь. — Мы можем предложить вам позицию Helfer (9). Подсобный рабочий. Вы будете подготавливать поверхности, убирать. Плата, конечно, будет ниже.

Яков почувствовал, как будто ему дали пощечину. Подсобный рабочий! Ему, который сам готовил себе подсобных рабочих!

— Я... Якуб Моисеевич, мастер отделки, будет носить ведра?

— Мы не можем платить вам как мастеру, если вы не мастер по документам. Мы не можем нарушать закон. Но вы будете на стройке, а там, если вы действительно так хороши, возможно, вы сможете показать свои навыки на практике.

— Значит, мне нужно сначала доказать делом то, что должно быть подтверждено словом?

— Нет. Вам нужно доказать делом, чтобы получить доверие, которое, возможно, позволит вам сдать экзамены и получить бумагу, — поправил его Йоханн, абсолютно не понимая разницу.

Яков молча кивнул. Он принял поражение. Он понимал, что если он откажется, он останется дома. А дома он не мог. Он должен был работать.

— Я согласен. На подсобного рабочего.

Яков вышел из здания, чувствуя себя так, будто его понизили в звании. Он знал, что на стройке он быстро станет «главным» среди других «Helfer». Он знал, что немецкие мастера будут спрашивать у него совета, как ровно положить плитку. Но официально, на словах, он был лишь чернорабочим.

В первый же день, когда на объекте возникла проблема с неровной стяжкой, Яков подошел и за пять минут, используя свой Метод А (одесскую смекалку и глаз - алмаз), спас бригаду от переделки. Немецкий мастер удивился:

— Woher wissen Sie das? (10)

— Сказал же: на словах! — ответил Яков, горько усмехнувшись.

Его талант оказался слишком неформальным для немецкой системы. Система не отрицала его способности, но отказывалась их признавать до тех пор, пока они не будут облечены в строгую, измеримую форму. Яков получил работу, но потерял свою профессиональную честь.

Он согласился быть «Helfer», но в глубине души, он знал, что его Метод А (доверие к опыту и репутации) был отвергнут Методом Б (доверием к документу и стандарту). Это была не борьба. Это был конфликт восприятий: его искусство оказалось незаконным.

 

Примечания

(1) Ausbildung (нем.) — Ауcбильдунг. Профессиональное образование, обучение.

(2) Gesellenbrief (нем.) — Гезелленбриф. Свидетельство (диплом) об окончании профессионального обучения, дающее право работать мастером.

(3) DIN (нем.) — Аббревиатура, обозначающая Немецкий институт по стандартизации. Система национальных и международных стандартов.

(4) Fachmann (нем.) — Фахманн. Специалист, эксперт.

(5) Pr;fung (нем.) — Прюфунг. Экзамен, проверка, испытание.

(6) Wartezeit (нем.) — Вартецайт. Время ожидания (необходимое, чтобы материал, например, штукатурка, полностью высох).

(7) Toleranz (нем.) — Толеранц. Допустимое отклонение, погрешность.

(8) Mishegas (идиш) — Мишегас. Безумие, абсурд, неразбериха.

(9) Helfer (нем.) — Хельфер. Помощник, подсобный рабочий.

(10) Woher wissen Sie das? (нем.) — Откуда Вы это знаете?