Глава 6. Романтик

— Во имя любви, значит?
— Так точно.
— М-р…
Глеб, Шики и Барсик, сидя следующим утром на разноцветной скамейке возле живописного куста шиповника, нежились под солнцем, вели разговоры о важном.
— Кстати, Шики, ты заметил, что у тебя в районе один твой дом имеет облицовку зелёного цвета, когда другие подобные дома все жёлтые? — попытался сменить тему Глеб.
— Да? Не замечал, — нервно сказал Шики. Такие ничтожные пустяки в ту возвышенную минуту его мало занимали. — Так я могу на тебя рассчитывать?
— Рассчитывай, — нехотя согласился Глеб. — Правда, я не совсем понимаю, чем могу быть полезен. Ты хочешь устроить Насте романтическое свидание, в конце признаться в глубоких, неистовых чувствах, после чего предложить ей стать твоей девушкой, и чтобы подчеркнуть серьёзность твоих намерений, подаришь ей золотое кольцо, ибо кольцо есть символ… э-э…
— Нерушимости, единства, вечности! — вдохновенно, пребывая в каком-то лирическом экстазе, подсказал Шики. — Вот тут-то мне и нужна твоя помощь. Может, знаешь, где есть такие ювелирные магазины, где есть хорошие вещи, но, желательно, недорогие?
— И ещё чтоб скидка в пятьдесят процентов была?
— Вообще бы было замечательно.
— М-р.
— Ох-х, — глубоко вздохнул Глеб. — Как вы мне дороги…

Через пять минут они стояли возле ломбарда, что располагался на соседнем крыльце напротив магазина «Шестая лавка».
— Думается, здесь есть то, что тебе надо.

Бюджет, которым располагал Шики, был тысяча двести тридцать рублей, а кольцо, которое ему приглянулось, с розовым изумрудом и хрустальный футляр для него в виде сердечка, стоили полторы тысячи. А если взять во внимание, что ещё предполагалось кафе, цветы и прочие расходы, то денег явно и катастрофически не хватало.

— В чём проблема? — спросил Глеб, когда они вышли на улицу, а Шики смотрел на него взглядом крайнего отчаяния.
— Дорого…
— Ну, не знаю, можно и в ювелирный сходить, может, там акции какие есть?
— Как вариант…

Увы, цены в ювелирном магазине были ожидаемо выше и «клыкастее». От таких цен у Шики волосы дыбом встали. И не только на голове, и не только волосы — могли бы мы сострить, однако не будем (дело-то серьёзное…).
— Тебе обязательно золотое нужно? — пытался найти компромиссное решение Глеб, когда они возвращались домой. Шики шёл в глубокой задумчивости, с хмуро-унылым выражением лица.
— Если бы это была не Настя, а, скажем, Лиза, то я бы взял медное, или какое там самое дешёвое, и вообще не парился. Но это же Настя, она достойна самого лучшего и пре…
— У родителей денег возьми.
— Угу, так они и дали.
— Займи, на работе же должны расчёт дать?
— Неа, не должны.
— Почему?
— Эти деньги пошли в счёт штрафа за прогулы брата, — Шики был рад, что Глеб, и именно он, поднял этот вопрос.
— Не понял, какого брата?
— Да-а, есть там один…
Диалог, казалось, зашёл в тупик.
— Ладно, — решился Глеб. — Есть вариантик тебе помочь.
— Да?
— Да. Но для начала ответь — на что готов пойти?
— На что готов пойти? — вдумчиво переспросил Шики, которому тон Глеба отчего-то не нравился. — Кажется, догадываюсь — криминал?
— Возможно, если ты к этому готов.
— М-м. Риски?
— Минимальные. Условка — максимум.
— М-м, — колебался Шики. Было боязно, волнительно, но и соблазнительно заманчиво.
Авантюрная сторона характера в итоге одолела страх и сомнения.
— Согласен!
— Ох, Шики-Шики, — качал головой Глеб. — Пугаешь ты меня, товарищ. Подписался, даже не узнав толком, на что.
Шики смутился, пожал плечами, в оправдание сказал:
— Во имя Любви же…

Через два часа они стояли возле каменного забора с колючей проволокой, пущенной верхом вдоль периметра.
— Ты куда меня привёл? — спросил Шики, опасливо озираясь по сторонам.
— Куда надо. Главное, не ссы, слушайся меня, и всё будет путём.
— Ладно.
Воспользовавшись подкопом, они оказались на закрытой территории, принадлежавшей заводу (цех по очистке воды). Местность была холмистой, площадью с жилой квартал. Местами стояли кирпичные строения, но людей видно не было, и ничто не указывало на их присутствие. Подозрительная тишина, прерываемая вороньим карканьем.
Попетляв гуськом вдоль забора, пробежав открытый участок с олимпийским ускорением (лучшие спринтеры мира позавидовали бы), они спустились в низину, обосновались в заброшенной будке, перевели дух.
— Ну что, жим-жим? — спросил Глеб, доставая инструмент.
— Бывало страшнее, — признался Шики. — Дальше что?
Дальше Глеб вручил Шики пассатижи, а сам пошёл наружу снимать алюминиевые листы с водопроводных труб. Шики их разрезал на четыре части, плотно сминал, набивал ёмкости. Глеб всё время находился на улице, мониторил локации на предмет облавы.
Всё шло гладко как по маслу.
Нажившись до предела, они пустились в обратный путь. До подкопа оставалось метров двести…
— Пригнись! — скомандовал Глеб, заметив опасность. В ста метрах от них стоял спиной сторож и поливал кусты. Справив нужду, мужчина скрылся за ближайшим углом неровным шагом.
— Не заметил, — выдохнул Шики, вытирая пот со лба.
Получив добрую долю адреналина, беспрепятственно преодолев оставшееся расстояние, выбрались наружу. Восстановили дыхание, сердечный ритм и, оглядевшись кругом, отправились в ближайший пункт приёма цветного металла.

— Ты когда сказал, что идём за листами, я всё понять не мог, за какими! — делился эмоциями возбуждённый Шики, когда они избавились от компромата и обогатились рублями. — Думал, бумажными, думал, где взять столько макулатуры? Ха! И часто ты таким промышляешь?
— В случае крайней необходимости, — строго сказал Глеб и ещё строже добавил: — Об этом никому ни слова. Ясно?
— Могила, — со всей серьёзностью заверил Шики.
Таким (крайне сомнительным) способом бюджет Шики возрос до 2150 рублей. Ломбард, однако, к тому времени уже закрылся. Покупку кольца пришлось перенести на следующее утро.

Ночью Шики мучили кошмары. Снился суд: разбиралось страшное, чудовищное уголовное дело. В чём именно оно заключалось, при всём старании после пробуждения Шики вспомнить не мог. Зато он чётко и ясно помнил, что на скамье подсудимых сидел именно он. Но ужаснее всего было то, что лица присутствующих в зале людей смотрели осуждающе, с ненавистью, злобно, с гневливым отвращением. На нескрываемую радость публики, прокурора и даже адвоката был вынесен обвинительный приговор с самым суровым назначением наказания. Но что было самое лютое в этом сне, что Шики и сам чувствовал, хоть и не понимал, в чём именно, и всё равно чувствовал: виновен…
Сей сон Шики не нравился. Уменьшил радость от приобретения кольца. Сидела на душе заноза, что отравляла сладостное предвкушение предстоящего вечера.
«Да, Шики, ты — самый настоящий вор!» — вёл он мысленный диалог, стоя напротив зеркала, внимательно изучая своё отражение, будто пытался обнаружить внешние признаки, обличающие дурное поведение. Это был именно что диалог, так как Шики спорил сам с собой, вёл речь от двух воображаемых лиц: обвинителя и защитника. Обвинитель говорил, что Шики поступил неправильно, что, украв, он согрешил, совершил ошибку, что замарался в грязи беззакония. Защитник оспаривал тем, что лично он никого не обокрал, что цель благородная, что в первую очередь виноват Станислав Абрамович, который лишил честно заработанных денег (сука). Последний аргумент казался Шики столь убедительным, что, дав себе обещание никогда больше такими делами не промышлять, он избавился от мук совести, удалил душевную занозу. А если и не удалил, то запихал её так глубоко, что влияние стало незначительным, уступив место более сильным переживаниям.

В основе более сильных переживаний лежало составление программы романтического вечера. Первостепенный вопрос — вопрос гардероба. Шики решил его быстро и без колебаний. Безоговорочными фаворитами стали новые рваные джинсовые шорты и мешковатая футболка монотонного чёрного цвета с глубоким вырезом, что придавало внешности некий шарм брутальности, некий крик и вызов самому себе, своему прежнему, пресному и безликому образу. Он должен излучать уверенность и независимый тон, и новый смелый прикид, выражаясь языком сленга, — хороший тому инструмент.
Букет цветов (три красных розы) Шики решил купить сразу, по пути к Насте. Во-первых, это избавит от лишней хлопоты таскать его с собой. Во-вторых, это обозначит намерения и характер встречи. В-третьих, если Настя вдруг окажется не в настроении, то это должно будет её смягчить и задобрить.
Далее Шики пригласит Настю на прогулку. Они дойдут до площади Победы, что в пяти минутах ходьбы. Воспользовавшись услугами такси, которых на площади пруд пруди, отправятся на остров любви Ягры, к сказочному Белому морю. В каком-нибудь летнем кафе с открытой террасой Шики побалует Настю экзотическим десертом, а после они отправятся в сосновый бор кормить дружелюбных белочек с руки.
И вот, с замиранием сердца, Шики приближается к кульминации вечера. Они стоят на песчаной дюне, откуда открывается впечатляющий размахом вид на море, нежный ласкающий ветерок играет локонами волос, тропический (с чего-то?) закат своими огненными красками очаровывает глаз, переворачивает душу…
Всё — дальше шла откровенная банальнейшая пошлость, от которой Шики самому было смешно и неловко: правое колено, томный взгляд, драматический тенор…
«Тьфу! Как неоригинально и старо!» — мысленно плевался Шики. «Примитивно и… Ладно, без паники, на месте сориентируюсь…» — успокаивал он себя.

В 18:00, прежде чем отправиться к Насте, Шики зашёл к Глебу получить благословение.
— Ни пуха, ни пера, — перекрестил товарища Глеб.
— К чёрту! — выдохнул Шики.
— Я буду ждать тебя, спать не лягу, пока ты не придёшь и не расскажешь, как прошло.
— Долго, думается, ждать придётся.
— Без разницы, хоть поздней ночью, хоть ранним утром, всё равно.
— Ладно.

Не прошло, однако, и часа, как Шики снова посетил Глеба, с букетом красных роз и озадаченным выражением лица.
— Не понял? — вопросом встретил Глеб. — Адресом ошибся?
— Настя с матерью вчера в Испанию до конца лета улетела, — сообщил, отчего-то пафосным тоном, Шики. Устыдился, почувствовав фальшь, призрачную претензию, как будто он имеет законные основания на причастность к той жизни, что ведёт любимая девушка.
— Испания, значит? — соображал Глеб. — Букет, получается, не нужен?
Забрав цветы, Глеб отнёс их в крайнюю левую комнату и вручил Алёне Пироговой.
— За что? — тупо смотрела девушка, ни разу в жизни до этого не получавшая цветов.
— За красивые глаза, — сказал Глеб и, не добавив ни единого слова, раскланялся и вернулся к Шики.
— В таком случае, в связи со сложившимися обстоятельствами, что имею предложить…

А предложил Глеб ровным счётом то, чего Шики был лишён этим летом и о чём так отчаянно грезил. Тут и поездка на море на велосипеде. Правда, на обратном пути случился неприятный казус: лопнула рама, на которой сидел Шики. К счастью, обошлось без травм, за исключением лёгкой психической и, собственно, самого инвентаря. Второй поход на море был осуществлён пешей прогулкой, конечной целью которой являлся маяк. Два личных рекорда установил Шики в тот солнечный день: искупался в море в середине августа (большая редкость и удача для здешних краёв), намотал около тридцати километров прогулочным шагом (могло выйти и больше, но на обратном пути, заметив откровенную измождённость товарища, Глеб глотнул фанты…).

Тут и компьютерные игры. Отведя в игровой клуб «Галактика», Глеб открыл перед Шики двери в новый, удивительный мир. Правда, этот новый мир очень быстро поглотил все финансы Шики, предназначавшиеся для завоевания Насти, но Глеб сказал, что это суета и неважно, что главное — это кольцо, символ нерушимости…

Пригодилась и кошачья ловкость, и любовь Шики ползать по деревьям: привязал пожарный шланг, добытый где-то Глебом, к высокой крепкой ветке тополя. Получившаяся «тарзанка» оставила в памяти много ярких и запоминающихся моментов, один из которых особенно был дорог Шики — победа в прыжках с наивысшей точки. Сиганул с третей от земли ветки и каким-то чудом (слава ангелу-хранителю!) остался цел и невредим. Глеб на такое не отважился, признав за собой, с должным уважением к сопернику, поражение.

Не менее сладкая победа была и в шахматах. Одна-единственная из десятка партий, и всё же… Шики точно знал, что Глеб никогда не играл в поддавки, что, собственно говоря, и послужило толчком и необходимым стимулом к быстрому прогрессу. Осознание чистой победы в честной игре увеличивало значимость, услащало вкус.

Ещё Шики смог увлечь Глеба игрой в футбол. До позднего вечера они гоняли мяч на стадионе, что находился рядом, через дорогу. Несмотря на былое равнодушие, Глеб искренне пристрастился к данной игре и, будучи гибким и легко обучаемым, прогрессировал на глазах, а посему составлял достойную конкуренцию как Шики, так и другим любителям футбола.

Это были счастливые, беззаботные дни, проведённые в компании лучшего друга (именно таким статусом Шики негласно наградил Глеба и нисколько не сомневался во взаимности). Счастливые, беззаботные дни… Всему, однако, свой предел.

Глубоким вечером 31 августа Шики и Глеб, уставшие, но довольные (одержали волевую победу, обыграв с минимальным счётом дерзких малолеток), шли со стадиона домой.
— Интересно, какой оттуда вид на город? — сказал Шики, указывая на вышку освещения.
— Давай выясним.
— В смысле? Предлагаешь забраться на мачту?
— Именно, — подтвердил Глеб. — Слабо?
— М-м, — сомневался Шики. Было боязно, волнительно…
Несмотря на усталость, наверх забрались быстро и ловко.
— Вау! Вот это панорама, — восхищался Шики, любуясь огнями ночного города.
— Красиво, — сдержанно оценил Глеб.
— Может, сделаем традицией — каждый год так лето провожать?
— Может, ещё поцелуемся?
— Хех, — послышался нервный смешок.
— Не знаю, Шик, не привык я так далеко загадывать, — сказал Глеб, а тон голоса отчего-то Шики насторожил. — Вдруг ты меня завтра люто возненавидишь?
— А есть повод?
Глеб ничего не ответил, улыбнулся только как-то виновато и смущённо, что ему и не шло, и было как-то не свойственно. Пожав плечами, Шики продолжил любоваться панорамой, что открывалась с высоты птичьего полёта.