Перспектива. Глава 29

Улле мечтательно улыбнулся и в сотый раз перебрал в уме обидные выражения, заготовленные для беглянки. Уж он заставит её побеситься, раз за разом напоминая про неудачный побег.
Небо сыпало мелким снежком. «Серый странник» швартовался к норхетскому причалу.  Улле облизнул губы, увидев сходящего по трапу Гилэстэла. За ним шёл Астид. Улле не удивился бы, если бы Иволэйн вывели на веревке. Он снова облизнулся в предвкушении. Но девушки не было. Улле недоуменно взглянул на прошедшего мимо Гилэстэла.
- А где Иволэйн? – вдогонку князю крикнул Улле.
Маг не ответил, даже не обернулся. Улле повернулся к подошедшему Астиду.
- Где она?
- Она умерла, - тихо сказал Астид. – Никогда больше не упоминай её имени при князе и не спрашивай о ней. 
- Умерла? – остолбенел Улле. – Как?
- Её убили плохие люди. 
Астид направился к лошади, а Улле ошеломленно застыл, глядя вслед Гилэстэлу. В его душу закралось подозрение, сжав спазмом горло, стиснув холодом внутренности.
Ноябрь набросил на Норхет снежное покрывало. У самого берега тихо дремали легкие яхты, мерным покачиванием мачт убеждающие себя в неизбежности весны. Протяжное воронье карканье разбавляло лесную тишину, добавляя еще больше уныния черно-белому пейзажу.
Бурый волк прилег в гуще облетевших, покрытых инеем кустов шиповника, положил голову на лапы и закрыл глаза, вызывая в памяти мелодию ветра. Но музыка не зазвучала, немые промерзшие флейты тихо покачивались на ветках. «Ты дура, Иволэйн!» - в сердцах выкрикнул Улле. Из волчьей пасти, аккомпанируя вороньему граю, вырвался протяжный тоскливый вой.   


В комнате горел очаг. Потрескивание поленьев, прежде действовавшее умиротворяюще, сейчас раздражало, словно хлопки бича. Гилэстэл в последний раз окинул взглядом пустынный парк и отошел от окна. Он запретил всем в замке упоминать её имя. Но заставить собственную память удалить воспоминания был не в силах.  Может быть, поможет время.
Он сел за стол, произнес заклинание и, услышав щелчок замка, выдвинул верхний ящик. Поверх бумаг, имевших в глазах Гилэстэла относительную ценность, лежал его дневник – толстая тетрадь в кожаном переплете. В последней трети, отделяя толщу исписанных листов от нетронутых, была вложена закладка в форме золотого филигранного цветка на длинном стебле.
 Гилэстэл вынул дневник из ящика, положил перед собой, нерешительно открыл на чистой странице, взял перо и задумался.  Доверить мысли и переживания бумаге… Не святотатство ли это, не предательство ли?  Выводя ровными буквами историю недавних событий, он посвятит вселенную в эту тайну, отдаст на суд времени свои поступки. Спустя годы, прочтя написанное, он не ощутит мук и горечи, терзающих его в этот миг. Запятнав чистый лист словами, он очистит свою память и, быть может, совесть. Переложив груз тяготящего его бремени на страницы книги, облегчит давящий на душу камень. Что же написать, чтобы успокоить, утихомирить зверя, гложущего изнутри? Какими словами описать предательство, незабываемую обиду, неискупаемые проступки? Свои и чужие…
Гилэстэл долго сидел, глядя в пустоту.  Наконец медленно вернул сухое перо в подставку, закрыл дневник и вернул в ящик - ни в одном языке, известном ему, не нашлось нужных слов.


Стрела сорвалась с тетивы, и заяц, кувыркнувшись, зарылся в снег. Астид опустил лук. Мальчишка – подручный егеря побежал за добычей.  Еще один заяц длинными прыжками пересек поляну. Следом за ним мимо охотников промчался бурый волк. Астид проводил его взглядом и повернулся к Гилэстэлу.
- Вы поедете на коронацию Сингеле?
- Нет.
- Разве он не передал вам приглашение?
- Передал. Но я не поеду.
Бурый волк притрусил на поляну, бросил зайца к ногам егерей и снова умчался в лес.
- Не сочтет ли он это невежливым? – полукровка наложил стрелу на тетиву. - У вас его сын. И вы, и Улле должны быть на церемонии.
- После церемонии, если она состоится, я, возможно, навещу Златолесье, - ответил князь, обводя взглядом заснеженное пространство.
- Что значит – если состоится? – озадачился Астид и пропустил выстрел.
Гилэстэл вскинул лук, и мальчик побежал за очередным подстреленным зайцем.
- У меня есть сведения, что против Сингеле зреет заговор. Меньше всего мне хочется попасть под горячую руку заговорщиков.
- Заговор? – нахмурился Астид. – Может, стоит предупредить его? 
- Я это уже сделал, - равнодушно пожал плечами Гилэстэл. – У него был выбор - семья или власть. Он кинул семью на жертвенник властолюбия и амбиций. Всё имеет свою цену. Пусть платит. 
Астид выслушал князя и сделал свой выстрел. Мимо них, разгоряченный охотничьим азартом, снова пронесся бурый волк, взметывая лапами снег.
- Ну всё, хватит, - произнес Гилэстэл, отдавая лук слуге. – Иначе придется питаться зайчатиной до самой весны.
Астид усмехнулся и направил коня вслед за Гилэстэлом.
Неподалеку в зарослях ивняка, поглядывая на удаляющихся всадников и нагруженных добычей слуг, бурый волк смачно хрустел заячьими косточками. Наевшись, он облизнулся, повалялся в снегу и рысцой побежал в замок. 


Улле подавил вздох при виде стопки книг, которые принес библиотекарь.  Украдкой взглянув на читающего князя, сидевшего за своим столом, оборотень снова досадливо   вздохнул. Всего через два дня после возвращения Гилэстэл возобновил занятия. А как всё было хорошо, пока в Маверрануме шла война – никто не заставлял зубрить заклинания и протирать штаны в библиотеке. Он был свободен, как прежде, как дома. 
Улле снова уткнулся в книгу.
- Ауритум меоцифинун…
- Меосцифиун, - не поднимая головы, ровным тоном поправил Гилэстэл. 
- Меосцифиун, - повторил Улле.
Гилэстэл кивнул.
- Ауритум меосцифиун абеллир. Зачем это, ваша светлость?
Гилэстэл, на миг оторвавшись от чтения, глянул на ученика. В этом взгляде читалось разочарование.
- Под заклинанием есть пояснение. Для рассеивания тумана, - и князь вернулся к своей книге.
- Я не про заклинание. Я вообще. Вы же знаете, что стихийная магия мне неподвластна.
- Ознакомление с азами магии стихий - часть обучения. Продолжай.
Улле какое-то время смотрел на князя – отстраненного, спокойного и занятого. 
- Я хочу уехать.
Ответ последовал не сразу.
- Куда? – перевернув страницу, без всяких эмоций спросил Гилэстэл.
- Домой, в Златолесье.
Гилэстэл поднял тяжелый взгляд на Улле, помедлил несколько секунд.
- Не рекомендую.
- Почему?
- Это путешествие может оказаться для тебя небезопасным. 
Тон, которым это было сказано, всколыхнул в Улле прежние опасения и подозрения.
- Я не намерен покидать вас совсем, ваша светлость, - осторожно произнес Улле. – Я хочу встретиться с семьей и посетить коронацию отца.
- Я не могу тебе этого позволить, Улле, - голос князя прозвучал мягко, но настойчиво. –Съездишь чуть позже. Весной, быть может, вместе со мной.
В Улле взыграла строптивая волчья натура. Он закрыл том и  встал.
- Не можете позволить?! И чего мне опасаться? Мой отец станет повелителем Златолесья! Мне не нужно больше скрываться и стыдится! И мне не нужно ваше позволение, чтобы быть рядом с ним, когда он наденет корону!
Гилэстэл отложил книгу и свёл брови.
- Я дал обещание твоим родителям. Ты под моей опекой. И моё позволение – обязательное условие.
Улле вскинул голову.
- То есть я ваш заложник, а не ученик? Значит, опасаться стоит вас? Поэтому не вернулась Иволэйн?
Он выкрикнул это и тут же осёкся, прикусив язык. Светлые глаза князя изменились, став почти прозрачными, как хрусталь. Или лёд. Улле съежился, в страхе отступил на два шага, глядя, как маг поднимается с кресла, словно вырастает. Глядя в испуганно распахнутые разноцветные глаза оборотня, Гилэстэл всё же сумел сдержаться, выдохнув:
- Пошёл вон… с острова.
Улле выскочил из библиотеки. Гилэстэл постоял, глядя перед собой, а затем медленно опустился в кресло и открыл книгу на прежней странице.
Улле торопливо пересекал коридоры и залы, прислушиваясь и часто оглядываясь, опасаясь удара в спину.  Следовало поспешить, пока князь не передумал и не испепелил его за ослушание. Он кинулся в покои Астида.
- Астид! – Улле постучал в двери, осторожно заглянул - полукровка приучил его быть деликатным при визитах к себе.
- Его милости здесь нет, - навстречу вышел стюард, убирающий комнату. -   Он на зимнем корте.
Оборотень бросился туда. В просторном светлом зале, наполненном стеллажами с разнообразным оружием, звенела сталь. В другое время Улле с удовольствием понаблюдал бы за дуэлью двух помощников капитана «Серого странника» и Астида. Но не сегодня.
- Астид! Астид!
Громкий голос отвлек второго помощника. Полукровка выбил меч из его руки, подхватил упавшее оружие и заставил сдаться другого. Только после этого обернулся   к подошедшему Улле.
- Ты нам помешал.
 Улле проигнорировал строгий взгляд.
- Я уезжаю, Астид. Князь меня отпустил. Мне нужен корабль, добраться до материка.
Полукровка с изумлением уставился на Улле.
- Мне он ничего не говорил.
- Ну, так иди и спроси, - мотнул головой оборотень. – Я только что от него. И хочу убраться отсюда как можно быстрее.
- Непременно спрошу, - с сомнением произнес Астид.
- Иди, иди, - поторопил его Улле. – Он в библиотеке. Был. А я пока вещи соберу.
Астид хмыкнул, отдал меч слуге и вышел из зала. Улле устремился в свою комнату.
Гилэстэла Астид и вправду нашел в библиотеке. Глядя на спокойное лицо князя, Астид решил, что Улле отколол одну из своих шуток. Но слишком уж напуганный и серьезный был вид у юного оборотня.
- Ваша светлость.
Гилэстэл чуть склонил голову, дав понять, что слышит.   
- Улле только что сказал мне кое-что странное.
- Что уезжает? - не меняя позы, спросил князь.
- Да. 
- Так и есть. Я разрешил ему катиться на все четыре стороны. Отправь его на материк, пусть воссоединится со своей семьей и сгинет вместе с ней. 
В голосе князя Астид уловил оттенок раздражения.   
- Он сказал что-то, что вас расстроило? 
Гилэстэл отложил книгу, посмотрел на Астида. И полукровка вдруг подумал, что князь выглядит усталым.
- Он заносчив, неуправляем, глух к советам и совершенно не поддается обучению и воспитанию, не имеет целей и стремлений. Безнадёжен.
Астид с сомнением покачал головой.
- Он еще мальчишка, и ему льстит будущий княжеский статус. Но мне кажется, у него есть перспектива.
- Это с каких же пор ты стал адвокатом златолесской знати? –  Гилэстэл досадливо поморщился. – Нет у него перспектив. Ни здесь, ни там. Что касается статуса… Всё имеет свою цену.
- Так не удерживать его? А если он погибнет?
Гилэстэл отрицательно качнул головой.
- Он не усвоил урок: поступки рождают ответственность.  Пусть платит…
Улле нервно мерил шагами свою комнату. Вещевой мешок был собран - ничего лишнего, только кое-какие личные вещи. Главным сейчас было добраться до Златолесья. А там он восполнит всё, чего лишается здесь. Шаги в коридоре заставили его напрячься. Что, если Гилэстэл прикажет Астиду убить его прямо тут? Улле с лихорадочной поспешностью принялся стаскивать с себя камзол и рубашку – уж если придется сражаться волком, то пусть одёжка останется целой. На стук Улле сдавленно промычал: «Открыто». Дверь открылась, и в проеме возник Астид.
Глядя на Улле, застывшего с поднятыми руками и сжимающего скомканную рубаху, Астид кивнул.
- Гилэстэл подвердил. Уже собираешься?
- А… ага, - ответил оборотень, и стал натягивать рубашку обратно.
Полукровка прошел в комнату, и сел на кровать, отодвинув наваленную одежду.
- Ты хорошо подумал?
- О чем?
- О перспективах и последствиях. Твой потенциал очень велик, но его нужно развить. Гилэстэл не просто так взял тебя в ученики. А покинув Норхет, ты…
- Что? – застегивая камзол, спросил успокоившийся Улле. 
- Ты себя погубишь.
- Да это я здесь подыхаю! – с жаром воскликнул Улле. – Я больше не хочу, Астид. Для чего я здесь? Зубрить непонятные тексты? Ловить зайцев вам на обед? Да, в Златолесье у меня не будет многого, что имеется здесь – интересных книг, лаборатории с кучей приспособлений. Но мой отец, в конце концов, станет правителем Златолесья. Я обзаведусь всем, чем захочу. И это будут мои собственные стремления, мои желания, совпадающие с моими интересами. Мне нравится учиться тому, что интересно, Астид. Но не нравится, когда меня дрессируют. 
Астид внимательно слушал юношу. Смущенный его проницательным взглядом, Улле замолчал. Полукровка поднялся, кивнул.
- Я тебя понял, Улле.
- Это радует, - буркнул тот. – Надеюсь, ты понимаешь и то, что пешком я с острова не уйду?
- В Вестрог тебя доставят на яхте, - усмехнулся Астид. – Слишком много чести напрягать всю команду «Серого странника» из-за одного строптивого мальчишки.
- Главное, что не вплавь, - ухмыльнулся Улле, берясь за лямки мешка.
Когда они добрались до гавани, яхта уже была снаряжена. Два матроса ждали пассажира.
- Возьми, - Астид протянул юноше увесистый кошелек. – На дорожные расходы. И еще это.
В руке полукровки Улле увидел серебряный медальон на цепочке. На его вопросительный взгляд Астид пожал плечами.
- Ты, всё же, учился у магистра.  Надевай. И носи с гордостью. Ну и обращай внимание на трактирные и гостиничные вывески. Будь осторожен, волчонок.
Последние слова Астид произнес со странной многозначительностью. Яхта медленно отошла от причала, и, расправив парус, направилась к выходу из гавани. Когда Улле оглянулся, Астида на берегу уже не было.   

Тусклая утренняя полумгла застала Гилэстэла бодрствующим в кабинете с книгой в руках. Он не спал в эту ночь, как и в несколько предыдущих. Короткие периоды бредовой дрёмы не давали отдыха. Астиду вчера не показалось – князь действительно был усталым.   
Ах, Селия, Селия… Лицемерная предательница, надменная лгунья, высокомерная эльфийская стерва. Воровка, нагло похитившая, бессовестно отнявшая у него его дитя.
Нет… нет… не так.
Гилэстэл протестующе помотал головой. Это был их общий ребенок. Ребенок, унаследовавший все дурные качества несчетных поколений предков Селии, со всеми их физическими, душевными и моральными изъянами.  Ребенок, дурно воспитанный, волей-неволей впитавший черты матери – эгоизм, своеволие, упрямство, пренебрежение. Именно эти свойства характера привели их обеих к закономерному итогу.
Книга выпала из рук, шлепнулась раскрытая на пол, неаккуратно замяв листы. Князь порывисто вздохнул, пораженный внезапной мыслью: кого бы он не избрал себе в супруги, его дитя всегда будет наполовину чужим, имеющим отпечаток стороннего рода, таящим в себе неясную опасность, обусловленную кровью матери и её влиянием.
Его древняя кровь, кровь Хэлкериесов, не должна быть разбавлена никакой иной. Уж лучше не оставить после себя никого, чем неполноценное потомство.
Или… Гилэстэл поднялся, приблизился к шкафу, вынул из него шкатулку, открыл и долго в раздумье смотрел на шесть семян, заботливо разложенных на тканевой основе.  Коконы жизни. Щедрый дар, полученный им в Эттаме. Четыре он уже истратил, и, к сожалению, абсолютно безуспешно. Получится ли у него сделать в этом мире то, что удалось Иггаварку в ином? Перед внутренним взором Гилэстэла проплыла зеленая поляна и играющие на ней дети – снежноволосые мальчик и девочка, точные копии самого Гилэстэла, созданные из его крови и плоти. Чистая кровь Хэлкериесов.
Князь медленно закрыл шкатулку и устремил взгляд в окно, за которым на темно-сером утреннем фоне сыпал мелкий редкий снег. Род Хэлкериесов ещё не исчез, хоть и оскудел. Далеко за морем, в роскошных покоях на дворцовом холме спала женщина, носящая ту же фамилию – Анарниэлль Хэлкериес. Единственная из всех женщин мира, достойная называться матерью его детей. И королевой.
Гилэстэл бережно убрал шкатулку на прежнее место, вернулся в кресло, поднял помятую книгу. Листая страницу за страницей, полуэльф пытался отвлечься от одолевающих его дум. Но смысл книги ускользал, воспоминания снова и снова возвращали Гилэстэла в госпитальный барак. И всё же… Всё же она была не только его дочерью, но и обладательницей редчайшего магического дара. А он потерял её. Ах, если бы у Иволэйн была возможность связаться с ним, своевременно попросить помощи! Но что толку думать о прошлом в сослагательном наклонении?
Гилэстэл кинул взгляд на визионум - слишком громоздкая конструкция, чтобы брать с собой в дорогу. Он отложил том, поднялся и подошел к столику. Хрустальный шарик покоился в углублении в середине стола. Гилэстэл взял коробочку с порошком-активатором, открыл, взял щепотку и задумчиво растер в пальцах. Перевел взгляд на шарик. Вот бы соединить их, основу и активатор, в единое вещество… Что-то промелькнуло в уме, какое-то возможное решение, мысль, еще не сформировавшаяся в план действий. Гилэстэл закрыл коробочку, взял шарик и неторопливо направился в лабораторию.
В лаборатории царил бардак. Полуэльф изумленно окинул взглядом один из столов, на котором в беспорядке были навалены листы исписанной бумаги, инструменты и бог знает что еще. Порядок и чистота - основные правила, соблюдения которых он требовал от всех приходивших сюда, были беззастенчиво попраны.  Пораженный увиденным, полуэльф подошел к неубранному столу.
- Это что еще такое?
Кроме бумаг и небрежно раскиданных инструментов, на столе обнаружились: беличья лапка не первой свежести, клочки шкур разных животных, зажатая в тисках препарированная лягушка, три чашки с высохшими остаткам крови и банка с раствором, в котором плавало сердце какого-то крупного зверя.
- Горс! - грозно позвал Гилэстэл смотрителя лаборатории. – Горс!
Недовольный взгляд Гилэстэла упал на один из исчирканных листков. Почерк был крупным, неряшливым. Почерк Улле. Гилэстэл наклонил голову, читая написанное. Склонился ниже, взял лист в руки, расправил, пробегая глазами текст. Взял другой лист, вчитался.
В лабораторию вбежал Горс и испуганно уставился на князя.
- Кто работал за этим столом? Улле? – повернулся к нему Гилэстэл.
- Да, его милость Улле. Иланна Иволэйн тут, почитай, и не появлялась.
- Почему такой беспорядок? Ты правила забыл?
- Не забыл, ваша светлость, - дрожа, ответил Горс. - Так ведь его милость пригрозил, коли трону чего – загрызет. А сердце в банку сунет. Я уберу все, сей же миг! Простите!
Гилэстэл собрал со стола все листы, брезгливо стряхивая с них мусор, и кивнул Горсу.
- Убери всё и вымой стол. И запомни – правила здесь мои. Еще раз позволишь их нарушить – пожалеешь.
Идя по коридору, Гилэстэл перечитывал один лист за другим. Замешкавшись на повороте, подумал, повернул и направился в комнату Улле. Лабораторный беспорядок был пустяком по сравнению с тем, что предстало глазам князя там. Не застеленная кровать, скомканная грязная одежда, остатки еды в тарелках на подоконнике, на полу, на столе. Видимо, горничной тоже было сказано что-нибудь про вырванное сердце. Повсюду валялись клочья волчьей шерсти и пахло псиной.
Единственным местом, выглядевшим более-менее пристойно, была этажерка с двумя десятками книг. Гилэстэл положил листки на верхнюю полку этажерки и взял в руки одну из книг. «Анатомия и физиология». Под ней обнаружился том «Анатомических аномалий», а рядом - «Межвидовое скрещивание». Остальные книги тоже представляли собой близкие по теме труды – медицина, генетика. Князь пролистнул книги и увидел на полях сделанные грифелем пометки. 
Гилэстэл задумчиво взял листки и еще раз внимательно перечитал написанное, после чего удивленно и недоверчиво покачал головой.
- Не может быть, чтобы этот балбес… - озадаченно пробормотал Гилэстэл. – Непостижимо.
Он забрал исписанные листы и книги из комнаты Улле, вернулся в свой кабинет, и, разложив всё на столе, принялся за работу – читал, сличал тексты, иногда делая записи на чистом листе бумаги. Давно миновал полдень, когда Гилэстэл, окинувшись на спинку кресла, произнес восхищенно:
- Да ты просто гений, чёртов волчонок!
Стук в дверь отвлек его.
- Ваша светлость, обед подан, - поклонился слуга. 
Астид уже находился в зале, терпеливо дожидаясь князя.
- На чем ты вчера отправил Улле? – садясь за стол, спросил Гилэстэл.
- На яхте, с двумя матросами, - ответил полукровка, опуская в тарелку кусок фаршированнй утки. - Думаю, завтра в это время уже будут в Вестроге.
- Не следовало его отпускать, - досадливо поморщился Гилэстэл. 
- Вчера вы были иного мнения, - полукровка оторвался от утки и удивленно посмотрел на князя.
- И сожалею об этом.
Астид поднял брови.
- Я кое-что обнаружил в его комнате.
Полукровка хотел пошутить на этот счет, но сдержался, оценив выражение лица Гилэстэла.
- Что именно?
- Перспективу. Каюсь - у меня не хватило терпения понять этого мальчика и разгадать все его тайны. Я судил о нем поверхностно, негодовал из-за бурных волн вместо того, чтобы заглянуть в глубину его ума.
- Да что же такого потрясающего он сделал? – удивленный словами Гилэстэла, спросил Астид.
- Он нашел способ принимать обличье любого животного.
- Я умею это и так, - пожал плечами Астид. - Существует и оборотное зелье.
- Нет, Астид. Ты принимаешь чужой облик не физически, создаешь лишь видимость, морок, который развеивается при прикосновении. Моё оборотное зелье имеет кратковременный эффект и неприятные побочные действия. А Улле вывел рецепт снадобья, изменяющего само тело, превращающего человека в зверя по-настоящему и надолго. Он гений. Ленивый, эгоистичный, своевольный и черствый - но гений.
- Вот, значит, что он имел в виду, когда говорил про свои интересы и дрессировку, - осенило Астида.
-  Я должен его вернуть. И на этот раз не опоздать.
- Вряд ли он захочет, - с сомнением покачал головой Астид.
- Я найду аргументы. Изменю к нему отношение. Предоставлю свободу в его экспериментах и обучении. Надо бы успеть перехватить его до Златолесья. Только как его найти? 
Утка совсем остыла. Полукровка щелкнул пальцами, и от политой соусом утиной грудки снова потянуло жаром. 
- Отыщем, - Астид сунул кусочек в рот, шикнул и облизнул обожженую губу.  -  Я дал ему именной медальон, и нанес на него следящее заклинание.
 Гилэстэл с признательностью посмотрел на Астида.
- Распорядись, пусть подготовят корабль к отплытию.
Полукровка подул на утку, остужая. 
- Сделаю. Но знаете, князь, нам на острове не помешал бы портал с выходом на материке. Заметно облегчил бы задачу по отлову беглецов и доставке срочных грузов.