Дуэлянты

ПАМФЛЕТ О ТОМ, КАК УМЕЮТ УБИВАТЬ СЛОВАМИ,

ИЛИ ИСКРЕННЕЕ РУКОВОДСТВО ДЛЯ НАЧИНАЮЩЕГО ЛИТЕРАТУРНОГО ПАЛАЧА**

Внимание, публика! Расступитесь! Вы думаете, дуэли остались в прокуренных парижских переулках XVII века? Как наивны! Они происходят здесь и сейчас, на страницах толстых журналов и в ядовитых блогах, а вместо шпаг — отточенные аргументы, вместо крови — чернила, а вместо трупов — навсегда испорченные репутации.

Я говорю о высшем пилотаже критической мысли — об искусстве не просто ранить, а убить автора его же собственным пером. И я знаю в этом толк. Меня зовут Аристарх Колкий, и я — ваш проводник в мир элегантного литературного убийства.

Шаг первый: Выбор жертвы.
Не тратьте порох на бездарностей. Истинная слава палача — в казни короля. Найдите самого модного, самого обласканного, самого самодовольного гения эпохи. Того, чьи книги томно пылятся на всех модных тумбочках. Его успех — ваш будущий триумф. Вы не завистник — вы просто хирург, вскрывающий злокачественную опухоль посредственности.

Шаг второй: Подготовка оружия.
Забудьте о грубой брани. Ваше оружие — эрudция как бритва, ирония как цианид, контекст как гильотина. Выучите всего Пруста, чтобы обвинить жертву в плагиате одной интонации. Откопайте в архиве его школьное сочинение — и вот уже его манифест «сломать все формы» выглядит жалкой компенсацией за тройку по литературе.

Шаг третий: Удар — не в лоб, а в фундамент.
Не надо кричать: «Ваш роман — плох!» Это для дилетантов. Вы должны заявить: «Весь ваш роман — блестящее, но неумышленное доказательство духовного банкротства целого поколения, которое вы так трогательно олицетворяете». Вы бьете не по книге, а по праву автора на существование в культуре. Вы не критик — вы диагност, объявляющий клиническую смерть таланта при свидетелях.

Вот он, момент «дуэли»:
Он, оппонент, пытается что-то лепетать про «творческую свободу» и «многозначность». Вы же, улыбаясь, цитируете его же фразу десятилетней давности, где он утверждал обратное. Вы связываете его метафору с философией, которую он не читал, и показываете, как жалко она у него скукожилась. Вы берете его самый пафосный образ — и на глазах у изумленной публики превращаете его в смешной и пошлый штамп. Его аргументы рассыпаются не потому, что вы их опровергли, а потому, что вы указали на их ничтожное происхождение. Он уже не творец — он пациент вашей блистательной диссекции.

И наконец, финальный аккорд — символическое убийство:
После вашей статьи о нем больше не будут говорить как о серьезном явлении. Его будут цитировать только в связи с вашим разгромом. Его имя станет синонимом ошибки, на которой учатся другие. Его перестанут приглашать на серьезные дискуссии — туда пригласят вас, того, кто его «переиграл». Он еще будет физически дышать, писать новые книги, но в царстве духа и репутации вы его приговорили. Вы вычеркнули его из живого диалога и перевели в сноску, да еще и с уничижительным комментарием.

Ах, какое это наслаждение — слышать тишину вокруг имени поверженного врага! Видеть, как твоя собственная слава растет на удобренной его прахом почве! Публика обожает гладиаторские бои, и вы — непобедимый чемпион арены, где вместо песка — бумага, а вместо львиного рыка — ядовитый апломб.

Так что давайте пить, коллеги! Выпьем за наше святое ремесло! За то, чтобы наши библиотеки были просторнее, а пантеоны — чище! За один вычеркнутый талант — десять новых статей для нас! За наше право быть не просто судьями, а палачами с безупречным стилем!

P.S. А тем, кто увидел в этом тексте свой портрет, могу лишь посоветовать одно: готовьтесь. Ваша репутация уже пахнет не типографской краской, а нафталином. Я уже выбрал вас. И моё перо уже точится.