Повесть Лунное ожерелье - 3. Четвёртая глава

Глава 4. Война племён. Военная база на острове.
Дикие пляски продолжались долго, монотонно отмеряя ритм движения толпы индейцев на площади. Краем глаза Иван Алексеевич заметил большой деревянный чан, вероятно, наполненный какой-то жидкостью. Во время коротких ритуальных перерывов, при обходе столба, к которому были привязаны пленники, танцующие воины подходили к чану и пили из него специальным ковшом. «Возможно, это мате ; парагвайский чай, тонизирующий напиток, который употребляли индейцы, в том числе племена тупи и гуарани», — пришла Ивану Алексеевичу на память когда-то прочитанная им информация об индейцах. Дотошные мысли не унимались в его голове: «А может, это кофейный напиток, или ещё какой-нибудь растительный энергетик, или местный наркотик? Не может же обычный человек проводить в танцах почти целый день?» — подумал он.
К концу священного действа, танцев вокруг столба, пленники уже не могли стоять самостоятельно. И после того, как их отвязали от ритуального столба, они просто рухнули на землю и не могли даже пошевелиться. Их отнесли в то же жилище, куда поместили изначально, и положили на пол — не бросили, а аккуратно положили на пол, хорошо застеленный травой и шкурами животных. Это сильно удивило Ивана Алексеевича. После того, как напоили их напитком, напоминавшим крепкий терпкий чай, они погрузились в забытье — в полноценный сон. Проснулись сами, их никто не будил. На улице было темно. Сквозь плетёную стену жилища они увидели, что племя не спит, а воины, которые почти весь день танцевали с копьями на площади, сидят в кругу на коленях и, молча, под заунывное мычание, раскачиваются. Так продолжалось до самого утра.
Иван Алексеевич обратился к другу с вопросом: «Олег, что всё это может быть?» «Моё вчерашнее предположение оказалось верным: они готовятся к войне с другим племенем. Этими танцами настраивают себя на победу, а сейчас, скорее всего, готовятся, в случае гибели, к загробной жизни, обращаясь к своим богам», — ответил Олег. «Я только не пойму, какая роль отведена нам?» — продолжал задавать вопросы Иван Алексеевич, хотя понимал, что они скорее риторические. «Наша роль… Скорее всего, либо жертвоприношение, чтобы умилостивить их богов, либо… нас сделают божествами, чтобы одержать победу», — произнёс Олег. «Уж лучше бы второй вариант», — проговорил Иван Алексеевич то ли серьёзно, то ли шутя.  Тем временем на площади началось движение, загремели барабаны: индейцы встали, построились в ряды и молча слушали человека в плаще из звериной шкуры и с множеством птичьих перьев на голове. Дверь в жилище, где были помещены пленники, открылась. Вошла та самая женщина; теперь они уже поняли, что это жрица. Сопровождающие её воины аккуратно положили рядом с ними плащи из шкур животных и головные уборы из перьев. Их раздели догола, надели плащи на голое тело, лица им намазали кровью, а на голову водрузили венки из перьев. Одеваясь, Олег и Иван незаметно взяли лежавшие в траве, служившей им подстилкой, пистолеты в кобурах и нож, прикрепив всё это к поясу. После того как их облачили в наряды, в руки им дали посохи — не копья, а отполированные палки, на концах которых висели небольшие засушенные человеческие черепа, — и вывели к воинам. Те, издавая истошные крики, упали перед ними на колени и начали отвешивать поклоны до самой земли. Их поклоны и грохот барабанов не прекращались в течение долгого времени. Дым костров бил в нос, проникая в волосы и одежду, хотя теперь, кроме шкур, на них ничего не было. Полированные палки с черепами стучали у них в руках в такт ударам барабанов. Жрица остановилась перед ними, подняла свой посох и замерла, будто вслушиваясь в барабанный ритм. Затем заговорила — голос её был хрипловатый и низкий, слова не походили ни на один из языков, которые Иван Алексеевич и Олег Николаевич слышали прежде; в них угадывались древние слоги, затяжные, как скрип дерева. Олег сжал плечи Ивана. «Будь осторожен, — прошептал он своему другу, — они все смотрят на нас как на начало легенды». Иван почувствовал, как под маской крови и перьев дрожит его лицо; каждый жест теперь имел вес — не его собственный, а навязанной ему роли. Он уже не мог отступить: толпа глядела преданными глазами, ждала чуда или приговора. Жрица обошла их по кругу; крошечные колокольчики на её поясе прервали тишину. Она прижала ладонь к груди Ивана, затем к груди Олега; пальцы были горячими и липкими от каких-то мазей. От её прикосновения до самых костей дошло странное ощущение значимости: на миг они действительно почувствовали себя не людьми, а причиной жизни и смерти этой общины. Народ закричал, один крик за другим, словно волна пронеслась через толпу. «Станьте лицом к закату!» — велела жрица, показывая им направление рукой. Они сначала не поняли её наставления, но двое стражей развернули их, и они увидели: за рядами воинов лежали лодки, похожие на каноэ; рядом в ряд были сложены копья, луки и стрелы — в большом количестве. На небольшом возвышении стоял каменный жертвенник, окружённый деревянными и каменными резными идолами с вытянутыми клювами и глазами из чёрного обсидиана. Иван понимал, что именно туда может привести их «божественная» роль — либо идти впереди индейской армии как символ везения, либо подниматься вверх по ступеням к жертвеннику, в последней, пугающей кульминации. Но в этот момент из толпы раздался детский голос, дрожащий от слёз. Из толпы вышел ребёнок с раскрасневшимися щеками; он протянул новым божествам крохотные амулеты, завёрнутые в тряпицу. Жрица заметила это и улыбнулась — неожиданный и почти человеческий жест. Она сама взяла эти амулеты, прикоснулась к посохам Ивана и Олега, затем к их лбам. И вновь толпа поклонилась, но уже с другой интонацией — не звериной и злобной, а благоговейной. Олег, изначально зажатый и нерешительный в своих движениях по площади, немного раскрепостился и тихо прошептал своему другу: «Если они видят в нас богов, будем играть эту роль до конца. Лучше править ими сегодня, чем умирать завтра». Иван кивнул. Внутри у них зарождался простой, человеческий расчёт: сила придаёт свободу, почёт и уважение — путь к компромиссу. Они могли попробовать говорить от имени богов, указывать, предлагать мир или, по крайней мере, выиграть время, чтобы в нужный момент просто сбежать от индейцев. Жрица подняла руки, и барабаны снова загремели, превращая утро наступающего дня в дрожащий отголосок войны. Двое пленников, укрытые шкурами и венками, уже не были просто Иваном и Олегом — теперь они были знаком победы индейцев этого племени, теми божествами, что ведут воинов на смерть. Их понесли на специально для них сделанных носилках высоко над головами, через ряды преклонённых тел и поднятых копий, под аккомпанемент возгласов, полных надежды и страха. Иван, глядя на множество лиц внизу, понял: это уже не игра, а жестокая реальность.
Под звуки барабанов всё население индейского посёлка спустилось к берегу океана. Женщины и старики остановились на берегу, а воины с каноэ вошли в воды океана, вооружённые копьями и луками; в руках у каждого было по одному веслу. Ивана и Олега поместили в большое каноэ и усадили посередине лодки; два гребца — на корме и на носу — первыми оттолкнулись от берега, за ними устремились остальные воины. Пока их усаживали в каноэ, Иван начал считать количество лодок; дочитав до полутора сотен, он сбился со счёта. Олег заметил, что тот вертит головой, догадался, что друг подсчитывает каноэ, и сказал: «Здесь больше пятисот лодок — а это тысяча человек, Иван. Вот какую мы ведём с тобой армию!» Иван даже закашлялся от слов друга и ответил: «Положение у нас патовое, Олег: если наши индейцы победят своих собратьев, нас, скорее всего, возведут на жертвенник; а если победят их — прикончат другие индейцы». Помолчали, вслушиваясь в ритмичный плеск, издаваемый тысячей вёсел. Они плыли уже половину дня, каноэ растянулись почти на полмили, а соседних островов ещё не было видно.
Солнце начинало понемногу склоняться к западу, растягивая по поверхности океана золотую дорожку; ветер был тёплый, солёные брызги от вёсел гребцов ежеминутно окропляли их лица и изрядно впитывались в их плащи из шкур. Вёсельный строй шевелился, как муравьиная река: то приближаясь, то снова растягиваясь, покачивая лодки, как детские игрушки в луже. Ритм гребли начал увеличиваться. Иван смотрел на воду, на каноэ, исчезавшие в плоской синей дали, и чувствовал, как в груди забилась тоска по дому, по простой городской квартире, по запаху мыла в ванной. Олег же, напротив, был оживлён; он строил планы, как им сбежать, как затеряться в суматохе, когда столкнутся воины двух племён.

Вдруг барабанный бой переменил звучание: такт участился, удары стали короче и резче. По левому борту, где до этого мелькал лишь океан, на горизонте возникла тёмная полоса — сначала тонкая, затем всё явственнее проступила полоска земли. Каноэ увеличили скорость, будто готовясь к столкновению. И тут Олег и Иван, плывущие впереди, заметили каноэ неприятеля, отходящие от прибрежной полосы острова. Они шли в ряд, ровным строем; расстояние между двумя флотилиями неумолимо сжималось. Вооружённые воины с той стороны поднялись в каноэ, размахивая копьями; натянулись тетивы, и над морем пронзительно зазвенел звук стрел. Толпа женщин на берегу, оставшаяся позади лодок индейцев, начала петь низким, почти плаксивым голосом. Эта песня вызывала в душе Ивана смешанные чувства — страх и жалость к поверженным; кто сегодня будет повержен — с их стороны или с той — пока неизвестно. Олег в мыслях готовил отчаянную попытку сбежать. Чем ближе подходили другие лодки, тем отчётливее становились различия между двумя флотилиями: у подплывающих индейцев соседнего племени кожа, лица и головы были синего цвета, и они выглядели намного щуплее, чем индейцы, с которыми плыли Олег и Иван. Между двумя рядами оставалось всего несколько метров, и теперь каждый удар весла отдавался эхом по воде, словно отсчитывал секунды до чего-то неизбежного. Иван попытался поймать взгляд воина с соседнего каноэ: тот лишь холодно посмотрел на него и снова повернул лицо в сторону противника — в этом взгляде не было ни надежды, ни злобы, была только готовность умереть. «Если начнётся бой, — тихо сказал Олег Ивану, — нам уже не спастись: здесь начнётся такая водная толчея и неразбериха, что мы с тобой погибнем от стрел тех или других». Иван кивнул; ему казалось, что мысли о спасении ; пустая трата времени и сил. «Но надежда не должна покидать нас, что бы ни случилось», — думал он, напрягая мозг мыслями о побеге. «Олег, нужно ждать момента: как только столкнутся два войска, сбросим плащи и нырнём», — проговорил он скороговоркой, так как до столкновения оставались считанные секунды. Армада, шедшая на большой скорости навстречу друг другу, столкнулась. Закипела кровавая битва между враждующими племенами. Иван Алексеевич и Олег Николаевич, как и договаривались до начала схватки, сбросили намокшие плащи из шкур животных, отбросили венки с перьями с голов и, не задумываясь, бросились в воду океана. Опустившись на глубину 5–6 метров, они поплыли к берегу. Плыли под водой по диагонали, взяв чуть правее: по прямой плыть было невозможно, так как всё вокруг было забито каноэ и мёртвыми телами. Плыли под водой долго, пока хватало дыхания; всплыв на поверхность, они глотнули воздуха и продолжили своё движение под водой. Так повторялось три раза: они через некоторое время выныривали на поверхность, набирали полные лёгкие воздуха и снова уходили под воду.
Вдруг их потянуло вниз подводное течение и прибило к решётке: решётка из толстых железных прутьев закрывала проход в скале почти у самого берега. Олег начал её тянуть на себя, и она поддалась ; это была дверь. Их понесло по узкому проходу вовнутрь. Они уже почти начали задыхаться, находясь под водой, но их выбросило на отмель под скалой. Это оказалась пещера. В пещере стоял полумрак; свет еле пробивался через два отверстия наверху. Осмотревшись, Олег увидел слева железную лестницу, ведущую вверх к тёмному лазу. Не раздумывая, они устремились к лестнице; поднявшись по ней, оказались в пещере небольшого размера, примерно три метра в диаметре. Пройдя по этой пещере, они оказались перед ещё одной решётчатой дверью, которая, как и в океане, была не заперта.
«Или это сооружение заброшено, или здесь нерадивый хозяин, оставивший своё хозяйство незакрытым», — подумал Иван Алексеевич. Пройдя дальше ещё метров двадцать, они оказались в освещённом коридоре, наподобие штольни. Стены здесь были ровные, явно оборудованные руками человека. Фонари на потолке этой штольни горели тусклым светом и были расположены примерно в пятидесяти-семидесяти метрах друг от друга. Свет был тусклым, но коридор просматривался хорошо. По стенам тянулись провода и коммуникационные трубы. За одним из очередных поворотов, когда Олег и Иван прошли уже более ста метров, вдруг взвыла сирена. «Иван, смотри, под ногами у нас красные лучи, наверное, лазер, работающий на движение, сработал», — проговорил Олег, увлекая своего друга в ответвление, идущее от штольни вправо. Они упёрлись в отвесную стену, на которой были закреплены железные скобы, ведущие наверх. «Лестница», — проговорил Иван Алексеевич и первым начал подниматься по ней. Сирена гремела с неимоверной силой, эхом отдаваясь со всех сторон; было видно, что она усилила мощность звучания. Поднимаясь выше, они поняли, что это, скорее всего, воздухозаборник, снабжающий этот пещерный комплекс. Они поднялись на второй уровень, потом на третий и везде видели много армейских ящиков, проложенные рельсы и зачехлённые длинные предметы с заострёнными концами. «Подземная ракетная база», — прокричал Олег Ивану на ухо, ; я видел подобие таких баз в документальном кино». Наконец вверху показалось пятно света; поднявшись чуть выше, они поняли, что это кусок неба. На третьем ярусе они видели людей в армейской форме и с оружием. Форма была камуфляжного типа, светло-зелёная, без знаков различия, с пистолетами в кобурах на поясах. Поднявшись почти к самому выходу, они поняли, что за ними организована погоня. Одна из пуль, вероятнее всего выпущенная преследователями, пробила Ивану Алексеевичу левое плечо. Тот, вскрикнув, выпустил скобу, и рука повисла как плеть. Олег кое-как затащил его на площадку у самого выхода на скалу и выстрелил вниз в стрелявших в них. Произошла осечка — видно, пули, а скорее всего, капсюли были замочены. Стремясь быстрее выползти из воздуховода, они чуть ли не полетели со скалы вниз. Вбок от этого входа по скале вела небольшая тропинка, и они, бросив в штольню несколько камней в преследователей, постарались побыстрее удалиться от входа. «Высота скалы не позволит нам спрыгнуть вниз», — прокричал Олег, увлекая друга по тропинке; в буквальном смысле тащил его за собой. Рука у Ивана повисла и болталась, не управляемая им; видно, пуля задела сухожилие или нерв. Тропинка начала поворачивать вокруг скалы, и тут на их пути встал маленький, щуплый человек, с ног до головы покрашенный в синий цвет. Такие же сражались с ними на море. «Видимо, он охраняет вход в воздухозаборную штольню, но почему?» — промелькнула мысль у Олега, идущего впереди. Он опередил опешившего от неожиданности индейца и сумел сбросить его со скалы. Тропинка, изгибаясь, постепенно опускалась вниз к океану. Спустившись чуть ниже, они остановились, чтобы перевести дух, и посмотрели назад, опасаясь погони. Но погони не было: скорее всего, военные с ракетной базы рассчитывали на внешнюю охрану из местных индейцев, которые должны были хорошо ориентироваться в этой местности. Впереди на тропинке они увидели ещё двух щуплых индейцев, покрашенных в синий цвет. До поверхности океана было метров сорок-пятьдесят. Посмотрев вниз, Олег на секунду замешкался, потом обхватил своего друга за корпус, прижал к себе его раненую руку и, сильно оттолкнувшись, бросился вниз. Удар о воду был сильным, но они не потеряли сознание: медленно проплыли под скалистую нишу, чтобы стражи сверху не заметили их и подумали, что они разбились о скалы. И они стали думать, что им предпринять. «Иван, — окликнул своего друга Олег, — давай заплывём в нишу скалы, возможно, сверху будут бросать фугасные гранаты». И действительно: едва они заплыли в нишу, как недалеко от них начались взрывы. «Олег, как ты догадался?» — спросил Иван, обращаясь к другу. «Опыт противостояния с западными войсками», — уклончиво ответил тот. «Нас два раза уже выручил океан, — проговорил Иван Алексеевич. — Первый раз — когда мы убегали с пиратского корабля, и вот сегодня спас нас от погони». «Я ломаю голову над другим, — перебил его Олег. — Ракетную базу какой страны мы сейчас видели?» Помолчав, собравшись с мыслями, они примерно через час с небольшим пошли под нависающими скалами вдоль берега. Шум от битвы индейцев уже не был так слышен, как прежде, только изредка раздавались громогласные вопли и звон копий. «Видимо, междоусобная война подходила к концу, а кто победил и из-за чего было всё это кровопролитие, нам пока неизвестно», — заговорил Иван Алексеевич, вслушиваясь в отголоски битвы на противоположной стороне острова. «Может, у индейцев с разных островов разные хозяева, и там, в скале, тоже армейская база?» — предположил Олег, но Иван Алексеевич молчал и думал о своём. Он размышлял, что им предпринять в данной ситуации и как выходить из этого положения за тысячи миль от большой земли. Вечерело. Тени от скал легли на океанскую гладь, подсинив её до тёмных тонов. Выйдя из-за скал на ровное песчаное побережье, они увидели впереди человека, который бросал в их сторону копьё. Увернувшись от копья, они помчались за ним. Он был европейской внешности, полуобнажённый, и бежал намного быстрее их. Задохнувшись от быстрого бега, Иван и Олег остановились, переводя дух; человек впереди тоже остановился. На закате, когда полумрак уже начал покрывать прибрежную землю, было трудно рассмотреть убегавшего, но в его фигуре им двоим показалось что-то знакомое: стоящий впереди человек, расставив ноги, пристально наблюдал за ними. «Иван? Ты не находишь, что он похож на Михаила — такого же длинноногого, с характерно отставленной вправо ногой?» — спросил Олег Николаевич у Ивана Алексеевича. «Миша, это ты? Или нам с Олегом Николаевичем мерещится?» — окликнул стоящего человека Иван Алексеевич. Через несколько минут они подошли друг к другу: радости не было предела. Михаил открыто плакал, растирая слёзы по щекам. Олег Николаевич и Иван Алексеевич прижали его к себе и гладили по трясущимся плечам, успокаивая; они тоже прослезились от радости и неожиданной встречи. «Вот как бывает в жизни, никогда бы не подумал, что через сотни миль встречу тебя, Миша!» — воскликнул Олег. Успокоившись, они отошли в прибрежные кусты, чтобы скрыться от посторонних глаз, и Михаил в подробностях поведал им о своих приключениях с оставшейся командой. Он рассказал об ужасном шторме, настигшем яхту «Арабеллу» той же ночью, когда их пленили пираты, и о том, как их яхта разбилась о скалы. Поведал в подробностях, что на утро следующего дня механик Остап Степанович, матрос Артём и кок Николай Михайлович ушли на разведку в глубь острова, и что он уже третий день ходит здесь вдоль берега и ждёт их. «Сегодня ночью и утром с противоположной стороны острова я слышал бой барабанов, — скороговоркой закончил свою пламенную речь матрос Михаил. ; Хотел сходить сегодня, как стемнеет, и разведать всё: может быть, они находятся в плену у местных аборигенов». Они ещё долго сидели в укрытии, обнявшись, молчали, радуясь тому, что волей провидения судьба опять свела их вместе.
Михаил отвёл их в своё укрытие — перевёрнутое днище родной яхты «Арабелла». Раздув ещё не затухший костёр, они уселись вокруг него, наслаждаясь теплом и спокойствием. Им за эти дни столько пришлось пережить, что это закалило их и физически, и духовно. Поужинав предложенной матросом Михаилом вяленой рыбой, которая в избытке висела здесь же под днищем яхты, они решили идти на поиски своих друзей: кока Николая Михайловича, матроса Артёма и механика Остапа Степановича.
Одежды на них практически не было, но тела, уже привыкшие к окружающей среде, не вызывали дискомфорта. Олег Николаевич достал пистолеты, вынул из магазинов патроны и разложил их недалеко от костра, чтобы просохли. Нож, чтобы не порезаться, завернули в парусину и отдали Михаилу; тот взял с собой ещё и гарпун с острым металлическим наконечником. Вооружившись, они направились вдоль побережья. Подойдя к протоптанной множеством людей тропинке, они начали подниматься в горы, где, по их расчётам, проживало племя индейцев. По дороге Олег Николаевич рассказал им историю, которая случилась с ними за это время. Он подробно описал остров, на который их прибило течением, местных индейцев и то, как те сделали их божествами, чтобы вести воинов племени острова на войну с «синими». Рассказал также о пещерах-штольнях, где они видели военных и зачехлённые ракеты. «Вся эта история похожа на детектив, — предположил матрос Михаил, выслушав его. ; Видно, нам это на роду написано, и ничего с этим не поделать». Издали заметили полыхающие костры на вершине горы. Подойдя ближе, они увидели, что жилища поселения местных индейцев горят ярким пламенем. Кругом лежали трупы — мужчин, женщин и детей. «Осмотрите всё вокруг, — прокричал Олег Николаевич, осматриваясь по сторонам, ; может, здесь, среди лежащих, есть наши товарищи». Но поиски не увенчались успехом. Присев посреди пылающих юрт, они долго думали, где же искать членов своей команды и что дальше предпринять. Наконец Олег Николаевич заговорил: «Друзья мои, то, что мы здесь не нашли тел наших товарищей, — это хорошо; это даёт нам надежду, что они живы. У меня есть предположение, что это хитрый план чужестранцев — военных с базы в скале». Он начал излагать свою версию происходившего на островах, высказывая своё видение событий: «Я думаю, что вся эта гряда островов задействована под ракетные базы западных стран — скорее всего, одной страны, предположительно Великобритании. На каждом острове находится племя индейцев, которое дополнительно охраняет каждую базу от внешних проникновений. На этом острове, вероятно, решили сменить охрану периметра — заменить местных индейцев. Только с какой целью — я не могу взять в толк: то ли местные стражи взбунтовались, то ли нарушили какое-то табу, придуманное хозяевами, ; это ещё нам предстоит выяснить», — закончил он свою версию рассказа, показавшуюся друзьям фантастикой или, ещё хуже, ; чистым бредом. Иван Алексеевич, подумав немного, согласился с доводами Олега Николаевича: «А что, в нашем мире всё возможно, и эту версию можно вполне принимать за рабочую». Матрос Михаил проговорил задумчиво, жалобным голосом: «Да, всё это, конечно, очень интересно, но нам бы желательно найти наших друзей».
Вдруг вдалеке прогремели выстрелы. «Автомат», — прокомментировал Олег Николаевич и громким голосом попросил всех следовать за ним. «Приготовьте оружие, — продолжил он, — я думаю, что наших друзей захватили военные с ракетной базы в подземелье, стрелять могли только они». Все бросились на звуки выстрелов через чащу леса, не ища тропинок. Пока бежали, все исцарапались о кусты, несколько раз падали, перескакивая через поваленные стволы. Через полчаса выбежали на ровное скалистое место, вероятнее всего, туда, где они поднялись из штольни через воздухозаборник. По пути к скале увидели двух щуплых индейцев с синей раскраской, лежащих с простреленными головами. «Скорее всего, военные заметают следы, видно, им дана такая команда свыше», — высказал догадку Олег Николаевич. «Если будут эвакуировать свою ракетную базу, значит, взорвут штольни», — пришёл к заключению Иван Алексеевич. Олег Николаевич остановил их жестом, попросил не шуметь и собраться в кружок вокруг него. «Друзья мои, — промолвил он громким шёпотом, — нам нет резона спускаться к военным и заходить внутрь штолен; смысла нет: если они собираются покидать свою базу, у них должно быть судно — яхта, корабль, или другое плавающее средство. Нам проще освободить своих товарищей по пути к судну, чем обрекать себя на неудачу в пещерах скалы». Матрос Михаил пополз на разведку, стараясь как можно ближе подползти к краю скалы, чтобы посмотреть вниз, на воды океана. Через полчаса он вернулся и доложил: «Олег Николаевич, ты, как всегда, прав: внизу, буквально в ста метрах от берега, я видел яхту — большую, без парусов, но явно с мощными моторами». Они, не раздумывая, начали искать спуск со скалы к открытой воде. Матрос Михаил, шедший первым в их небольшой группе, увидел впереди людей, тоже спускавшихся к побережью, и доложил об этом Олегу Николаевичу; те ускорили шаг. На следующем повороте, почти наполовину спустившись с горы, они ясно увидели пятерых мужчин, среди них — своих друзей: кока Николая Михайловича, механика Остапа Степановича и матроса Артёма, которых вели под дулами автоматов двое военных.
Михаил вызвался спуститься здесь же, где они находились, и обойти всю группу низом. Так и сделали: Михаил, взяв у Ивана Алексеевича пистолет, спустился, цепляясь за кустарник ниже их тропы метров на сто и, найдя, по-видимому, небольшую козью тропку, пошёл, пригибаясь, параллельно той группе, за которой они гнались. Иван Алексеевич и Олег последовали дальше. На одном из поворотов они увидели, как матрос Михаил целится в людей в форме, которые конвоировали их друзей; прогремел выстрел — один из военных упал. Ещё одного, в пылу борьбы, кок Николай Михайлович и Остап Степанович сбросили со скалы. Через минуту друзья обнялись, молча сели прямо на тропу и долго молчали, глядя друг на друга и благодаря судьбу за спасение. «Дорогие мои, — проговорил капитан, вставая первым, — нам нельзя расслабляться: лодку, которую видел Михаил, мы штурмом с двумя пистолетами и одним ножом не возьмём; нам, скорее всего, нужно ретироваться — уходить в чащу леса и прятаться, пока за нами не началась погоня. Я полагаю, что у неприятеля человек двадцать военных с базы и с десяток человек команды судна, не считая охраны. Чтобы сохранить нашу команду, я принимаю решение укрыться и ждать. Чем дальше и чем быстрее мы уйдём отсюда, тем лучше; базу, вероятно, будут взрывать».
Закончив свою речь, не терпящую возражений, капитан Олег Николаевич развернулся и быстрым шагом пошёл в обратную сторону, увлекая за собой членов экипажа всеми любимой, но на данный момент потерпевшей крушение яхты «Арабелла».
Конец 4 главы.