Из старой записной книжки 179

      ИЗ  СТАРОЙ  ЗАПИСНОЙ  КНИЖКИ /179/.

                ГОГОЛЬ.

     «Когда же окончится служба, Иван Иванович никак не утерпит, чтоб не обойти  всех нищих. Он бы, может быть, и не хотел заняться таким скучным делом, если бы не побуждала его к тому природная доброта.
     - Здорово, небого! – обыкновенно говорил он, отыскавши самую искалеченную бабу, в изодранном, сшитом из заплат, платье. – Откуда ты, бедная?
     - Я, панночку, из хутора пришла: третий день, как не пила, не ела, выгнали меня собственные дети.
     - Бедная головушка, чего ж ты пришла сюда?
     - А так, паночку, милостыни просить, не даст ли кто-нибудь хоть на хлеб.      
     - Гм! Что ж, тебе разве хочется хлеба? – обыкновенно спрашивал Иван Иванович.
     - Как не хотеть! – голодна, как собака.
     - Гм! – отвечал обыкновенно Иван Иванович. – Так тебе, может, и мяса хочется?
     - Да всё, что милость ваша даст, всем буду довольна.
     - Гм! Разве мясо лучше хлеба?
     - Где уж голодному разбирать. Всё, что пожалуете, всё хорошо.
     При этом старуха обыкновенно протягивала руку.
     - Ну, ступай же с Богом, - говорил Иван Иванович. – Чего же ты стоишь? ведь я тебя не бью! – и, обратившись с такими расспросами к другому, к третьему, наконец возвращается домой или заходит выпить рюмку водки к соседу Ивану Никифоровичу, или к судье, или к городничему.»
 
     Да. Гоголь. Я очарован. Мы в восхищении. А вы обратили внимание на трижды повторённое «обыкновенно»?
     Помню, читал у знаменитого Гиляровского, как он, то ли в 1890-м, то ли в 1900-м, ездил на Миргородщину, родину Гоголя, чтобы раскопать о нём что-нибудь на месте.
      Гиляровский был газетчиком матёрым, въедливым. Миргородские окрестности он исходил и изъездил вдоль и поперёк, и буквально вытряс душу из всех не умерших к тому времени дядюшек и тётушек великого писателя, а также старичков соседей, пивших с классиком лично.
     Уже не помню всех сенсационных открытий «короля репортёров», но помню, что родился Николай Васильевич ни в каких не в Больших Сорочинцах, а в самом Миргороде. Его родители были там наездом и там мать его и родила, застигнутая преждевременными родами, то ли в номере уездной гостиницы, то ли в доме у знакомого врача, который эти роды и принял. (Очаровательно, не правда ли? Напоминает сюжет о Младенце в коровьих яслях.)
     Ещё помню, рассказывали очевидцы, что, когда приезжал Николай из Санкт-Петербурга, то не давал барышням себя растормошить, но бывал в гостях и на балах молчаливым и задумчивым, как Чайльд-Гарольд.
     А самое главное открытие Гиляровского было то, что сюжет «Мёртвых душ» подсказал Гоголю никакой не Пушкин, а один из его миргородских дядьёв. Тогда стало выгодным делом открывать в имениях винокурни. Но для этого шляхтич должен был владеть определённым и, видимо, немалым, количеством крепостных. Вот его дядя, какой-нибудь Пётр-Казимеж Буря-Буряницкий и провернул аферу – объездил округу и, буквально за магарыч, насобирал по соседям-помещикам «мёртвых душ», приложив их к «бизнес-плану». Гоголь узнал эту историю от самого дяди и очень над нею смеялся.
     Не знаю, правда всё это, или нет, но, вроде, Дядю Гиляя никто и никогда на фейках не ловил.
     Ах да, помню, я ещё вот чему удивился – Диканька оказалась не рекой, а большим, соседним с Великими Сорочинцами, селом, где проходили по две, а то и три, «ярманки» в году. А я и не знал. «Вечера на хуторе близ Диканьки» - как-то сразу речка рисуется, правда?