Три часа до рассвета. Глава 1

Эпиграф

«Закон — не меч, но рука, что удерживает его.»

Глава l Долг без цены

Дедвуд образца 1877 года (Территория Дакота) мало походил на поселение, которое можно было бы назвать городом. Вырытая из суровой земли впадина людских надежд, он жил шумом салунов и скрипом повозок, снующих по узким улицам, больше напоминающим русла после дождя, чем дороги. Здесь каждый день рождался в ожидании случайной удачи и заканчивался неизбежным разочарованием.

В доме Гарретов в ту ночь стояла тишина иного свойства — не та, что приходит, когда догорают лампы, и не та, что бывает в час перед рассветом, а тишина тревожная, будто кто-то невидимый закрыл дверь, не оставив щели для воздуха.

Томас Гаррет пришёл поздно. Медленно снял плащ, постоял, держась за стену, словно сомневаясь, не ошибся ли домом. Сара знала выражение его лица, знала и причину дрожи в пальцах, — но тот вечер отличался от других.

— Сара, — произнёс он сипло, — мистер Буллок будет завтра. К полудню.

Она молча ждала продолжения.

— За Эммой.

Фраза прозвучала без нажима и потому особенно тяжело. Сара сделала вдох — неглубокий, почти незаметный.

— На каком основании? — спросила она.

— Долг, — ответил он, избегая её взгляда. — Я подписал.

Томас Гаррет проиграл свою шахту, свою зарплату и, наконец, свою гордость.
В прокуренном салоне «Джем», пьяный и отчаявшийся он поставил на кон нечто, что ни один мужчина никогда не должен был ставить на свою восьмилетнюю дочь.
Человеком, который ее «выиграл», был Буллок —не шериф, а торговец людьми, поставлявший детей в горнодобывающие лагеря. Дети в возрасте шести лет работали по двенадцать часов, сортируя руду, пока легкие не отказывали, а пальцы не деревенели. Лишь немногие доживали до четырнадцати лет.
Но Томас подписал контракт, не моргнув глазом.

Ночь выдалась холодной. Сара, выйдя на улицу, постояла некоторое время неподвижно, глядя туда, где над далёкими холмами угадывался слабый свет. До рассвета оставалось три часа. Для людей, не имевших власти, это ничтожный срок, но для тех, кто решил воспользоваться им разумно, — достаточно, чтобы изменить ход событий.

Она понимала: если существует возможность остановить Буллока, она лежит в той области, где действуют не угрозы и пистолеты, а буква закона. Когда-то её отец выписывал документы, помня каждое правило. Теперь воспоминания о его аккуратных строчках могли оказаться полезнее, чем его нынешние решения.

К первому свету Сара была у дверей суда. Секретарь воспринял её появление с неудовольствием, как воспринимают неожиданных просителей в час, когда не положено. Она говорила ровно, не повышая голоса. Слова её были просты, но выбраны тщательно: подпись, полученная в состоянии опьянения; невозможность передачи ребёнка как имущества; отсутствие уполномоченного свидетеля.

Секретарь поколебался, после чего удалился.

Судья Паркер слушал без поспешности. Бумагу, пахнущую сырой древесиной и табаком, он держал двумя пальцами, как держат вещь, значение которой еще предстоит определить. Закон, который в иных местах служил лишь символом, здесь оставался последним доводом для тех, кто не обладал другим оружием.

— Назовите ваше имя, — сказал судья.

— Сара Гаррет.

— Возраст?

— Пятнадцать лет.

Он поднял глаза, задержал взгляд.

— Выступаете как кто?

— Как сестра и как лицо, защищающее интересы ребёнка.

Ответ прозвучал спокойно, почти официально.

Судья медленно кивнул.

— Будет разбирательство. Сегодня, к полудню. Я желаю видеть вашего отца и мистера Буллока.

Буллок явился в сопровождении, как это обычно делали люди, уверенные, что сила стоит выше порядка. Однако бумага, предъявленная Сарой, имела вес, который не измерялся металлом. В суде решение было вынесено без долгих прений: соглашение — недействительно; передача несовершеннолетней — незаконна; попытка взыскания долга подобным образом — запрещена.

Когда очередь дошла до Томаса, его голос звучал тихо. Судья не повышал своего, но его слова легли сурово.

— Мужчина, который подписывает судьбу своих детей, не может быть признан их защитником.

В зале стояла такая тишина, что можно было услышать, как кто-то втянул воздух. Пятнадцатилетняя девочка стала законным опекуном.

Но закон — только начало.
Теперь им нужно было жить.


Продолжение следует…

http://proza.ru/2025/12/08/1860

Творческий союз Веры и Сусанны Мартиросян