Дневник. Ноябрь и декабрь 1987. Часть 1

С 8 по 20 ноября 1987 г. командировка в Челябинскую область.

Пронесло меня с командировкой в Адыгею, но здесь - надо ехать. Проверка
Челябинской станции химизации и Карталинской совместно с Уральским
филиалом ВНИПТИХИМ. Чемисова позвонила мне, очень обрадовалась, что
я еду. Ехать мне что-то не очень хотелось, но компания собиралась вроде бы
неплохая, правда от института я одна.

Ехала поездом до Челябинска, а там на электричке до г. Карталы 5 часов
добиралась. Когда-то мы жили здесь на сборах, в Миассе. В Миасс ходит
автобус, совсем близко. И снегу здесь много, зима настоящая, не то, что в
Москве.

В Карталах ужасные ветра. Из электропоезда вывалился цыганский табор.
Все с огромными мешками торопились к зданию вокзала. "Ну и климат",
подумала я, - в Челябинске солнышко, а здесь такой жуткий колотун.
По дороге к гостинице меня чуть не замело. Была бы только водичка, и
какая-никакая постелька.

На рассвете меня разбудили. Приехала Чемисова со свитой... Хорошая она
женщина, добрая, работящая, но уж больно несовременная. Далека от спорта
и свежего воздуха, осуждает всё то, что в её понятии неправильно: в поведении,
в одежде. И ходит, бедная, в одном костюме, шапку с головы не снимая, спит в
комбинации, лифчике и в штанах тёплых. Работать с ней, конечно, можно, но
так, чтобы отвлечься, поделиться, например тем, что мне понравился Зорин -
нач. отдела применения средств химизации, что я таю от одного взмаха его
ресниц. При его атлетическом сложении ещё и голубые, огромные, как два
озера, глаза, и длинные чёрные, загнутые ресницы, которые придают взгляду
какую-то даже застенчивость. Добавить ещё к этому лицу правильной формы
крупный нос с раздувающимися ноздрями - и всё, сердце моё разбито...

И у такого мужика жена - толстая, тихая домашняя куропаточка, работает здесь
же, на станции, в кормовом отделе... Как ток пробежал по телу, когда он ворвался
к нам в комнату, такой большой и шумный, румяный с мороза, и, взмахнув
своими ресницами, громко крикнул: "Здесь комиссия?"  Мы даже не успели и
слова произнести, представился: "Зорин! Когда за вами заехать?"

И начались наши бессонные ночи, напряжённые дни. Только одолели одну
справку, переезд в Челябинск, и с субботы началась работа над новой справкой.
Вернулась выжатым лимоном.

Поездом ехала через Уфу. В купе попались отличные попутчики. Красивый и
интеллигентный товарищ из Уфы, и персонажи романа "Евгений Онегин":
Татьяна и Евгений. Татьяна вполне соответствовала образу, а Евгений -
проходимец тот ещё, охмурял её всю дорогу. Танюша тоже простенькая, молодая
девчоночка, правда, не первый год замужем, родом из Бердяушей, но голыми
руками её не возьмешь, знает, что почём...
 
С 4 декабря намечалась командировка в г. Майкоп. Неужели не миновать мне
Адыгеи... Но как ни странно, перед аттестацией поехала туда Чумакова.
 
А у меня с 21 по 25 декабря 1987 командировка в г. Иркутск.

Дай-то боже к Новому году вернуться домой. Обратные билеты только на 31
декабря, так что есть перспектива встретить Новый год в самолёте, или
где-нибудь в аэропорту - всё приключение...

Канун Нового года. Я снова в Иркутске. Перед отъездом отправила Серёге
последнюю пачку его фотографий для коллекции, и написала, что, возможно,
зайду к нему в Иркутске.

Жили мы в гостинице "Ангара". С Силиным в командировки ездить интересно.
Ему всё показывают, всё рассказывают, везде возят. Так, нам удалось побывать
в лимнологическом музее на Байкале, в посёлке Листвянка, куда мы так
стремились попасть с Ленкой. Но летом посетить его практически невозможно -
пропасть иностранцев... Экскурсовода нам дали тоже блатного, участницу
международных выставок, Валентину Ивановну, слушали которую мы, открывши
рот, стараясь не пропустить ни единого слова. Поток информации она пересыпала
такими сочными остротами, которые хотелось запомнить ещё сильнее, чем саму
информацию.

Она поделилась с нами бедой Байкала, сколько голов полетело в борьбе за Байкал,
сколько разбито было сердец. Поведала о гибели нерпы, единственного
млекопитающегося озера. Продемонстрировала в пробирках омуля, каким он
был несколько лет назад, и каким его сделала человеческая цивилизация.
Увидели мы и многочисленную микрофлору и фауну, очищающую байкальскую
воду от загрязнения. Достаточно на несколько часов опустить в воду труп рыбы,
чтобы получить её чистейший скелет.

Воду Байкала пьют без очистки... Как специалистам, рассказывала она нам о том,
что химические выбросы ЦБК в Байкальске, где мы были, поражают скелет
человека, оттого там и снабжение, оттого много модных тряпок...

Рассказывала отрывок из японского мультфильма. Как зарождалась жизнь на
Земле, как появлялись первые люди, и преображали землю, и как потом на землю
спустился бог, и воскликнул: "О, боже! Люди, во что вы превратили Землю!"
И какие крупные горошины слёз покатились у него из глаз. А  по обе стороны
суетились ангелы - "5Б на каникулах" и противно верещали: "Мы же говорили,
мы предупреждали". И бог в глубоком отчаянии и в невозможности что-либо
изменить, улетает на небо.

Рассказывала об участии в международных выставках. Японцы так красиво всё
представили, так организовали выставку, даже демонстрировался показ мод с
нашими манекенщицами. "Я даже в первый момент не подумала, что это наши
женщины", - говорила В.И., - "такие фигуры, походка, как будто и сумок никогда
не носили. В общем, так было всё красиво, что за нами сначала и машину не
прислали. Но на манекенщиц можно только смотреть, в лучшем случае их можно
потрогать, разговору-то нет! И за нами всё же пришёл автобус. Я, дурища, не
взяла фотоаппарат..."

Из музея мы спустились прямо к Байкалу, набрали камушков, жадно
всматривались в неоглядный простор озера - моря, пытаясь запечатлеть его
красоту в памяти. Вон и знаменитый "шаман-камень". Когда-то сюда привозили
грешников, оставляли виновного на ночь на камне, а утром сбрасывали в озеро,
и если он тонул, значит действительно виноват. Вот и всё правосудие. Позже
сбрасывали отсюда и неверных жён. Хотел муж избавиться от жены — объявлял
её неверной. И не надо никакого развода.

Могли бы мы подняться и в обсерваторию солнца, оттуда, сверху, посмотреть
на чудо-озеро, но времени было в обрез.

По дороге в автобусе Пятигорская много интересного мне рассказывала о своих
путешествиях, всяких приключениях, отлично пела "Славное море священный
Байкал..." Одна из историй мне очень запомнилась, и даже сыграла определённую
роль в моей судьбе... У них часто гастролируют артисты. И вот однажды
приезжал хор им. Пятницкого. Молодые, красивые ребята. И вот как-то гуляли
они с подружкой, и прикололись два "гастролёра" к ним. "Сначала, - говорит,-
оглядели нас, пропустили вперёд, а потом обогнали, и начали знакомиться,
решили, что мы подходим по всем статьям. Моего кавалера мне некуда было
пригласить, дома дети и две бабушки. А у неё и муж уехал, и ребёнок был у
бабушки, она его, конечно, пригласила..."

Было у них несколько встреч в Иркутске, в Москве тоже встречались. Он
приезжал в Москву, ей звонил, она его где-то принимала в Москве. Подарила
ему дорогой альбом о Байкале, такие альбомы можно было достать только
через обком партии. "А когда они в последний раз расставались с ним, она
плакала горючими слезами, познала любовь такой, какая она должна быть — он
ведь ей и песенки пел, и цветочки дарил..." Такой грустный был рассказ!
 
И я сразу представила себе сибирскую глушь, в которой росла чистая красивая
девушка - сибирячка, мечтающая, как и все мы, о красивой и нежной любви.
Как все, вышла замуж за трудягу - сибиряка, далеко не искусителя Дон-Жуана.
И вот на её жизненном пути чисто случайно появился вымечтанный принц,
который уводит её в мир её грез, мечты... Но это всё мечта, сон наяву, она
просыпается, и начинает ощущать потерю всем своим существом, всей душой
и сердцем. Это безумно тяжело для неё, тогда как для него - это привычное дело:
ведь надо как-то скрашивать свою "бродячую" жизнь...

Эта история запала мне в сердце острой иглой.