Путь Домой

ПУТЬ ДОМОЙ

Роман

2025
 
ЧАСТЬ I
РАЗЛОМ
(1991—1995)

«Человеческое тело — храм живого Бога.
Тот, кто сможет войти в него, познает секреты мироздания»
— Сант Кирпал Сингх

Глава 1
УРАВНЕНИЕ БЕЗ РЕШЕНИЯ
Киев, октябрь 1991 года.
Дождь стучал по окну Института теоретической физики, и Александр Сергеевич Волков — доктор наук, профессор, заведующий лабораторией квантовой механики — смотрел на капли, стекающие по стеклу, как на данные, которые он не мог интерпретировать.
Ему было сорок шесть лет. Статья лежала на столе — почти законченная, последняя формула выведена, всё сходится. Работа о нелокальности в квантовых системах. Двадцать страниц чистой математики, три года жизни.
И абсолютная пустота внутри.
Он закурил — третью сигарету за час — и попытался вернуться к выводам. Слова расплывались. Не потому что устал. Потому что всё это больше не имело значения.
За окном разваливалась страна. Советский Союз агонизировал — путч в августе, Беловежские соглашения на горизонте, хаос в умах и на улицах. Коллеги бежали за границу или торговали на рынках. Институт пустел. Зарплату не платили третий месяц.
Но не это беспокоило Александра.
Его беспокоила тишина. Та особая, звенящая тишина, которая поселилась в груди и не уходила. Она была там всегда — сколько он себя помнил — но теперь, когда внешний мир рушился, её голос стал невыносимо громким.
Что ты ищешь? — спрашивала она.
Он не знал.
Физика давала ответы на вопросы о природе материи, о структуре пространства-времени, о поведении элементарных частиц. Но она молчала о том, зачем всё это. Зачем вселенная? Зачем сознание? Зачем он, Александр Волков, сидит в этом кабинете и смотрит на дождь?
Он вспомнил, как двадцать лет назад, молодым аспирантом, верил, что наука объяснит всё. Что уравнения — это язык Бога. Что если копнуть достаточно глубоко, откроется окончательная истина.
Он копнул. Глубоко. И нашёл только новые вопросы.
Квантовая механика показала ему, что реальность — не то, чем кажется. Что частица не имеет определённого положения, пока её не наблюдают. Что наблюдатель — часть эксперимента. Что сознание каким-то образом связано с материей.
Но как? И что такое сознание? И кто наблюдает наблюдателя?
Он затушил сигарету и посмотрел на фотографию на столе. Чёрно-белая, потрёпанная. Женщина с мягкой улыбкой держит на руках маленького мальчика.
Мать. Умерла, когда ему было семь. Рак. Он помнил её последний вздох — тихий, как шёпот. Помнил, как держал её руку — уже холодную. Помнил окно в больничной палате и луч света, падающий на её лицо.
И вопрос, который задал тогда и не переставал задавать с тех пор: Куда она ушла?
Наука отвечала: в никуда. Сознание — продукт мозга. Мозг умер — сознание исчезло. Конец.
Но что-то внутри Александра не принимало этот ответ. Что-то глубже разума, глубже логики.
Он закрыл папку со статьёй. Встал. Подошёл к окну.
Дождь усилился. В здании напротив зажглись окна — кто-то ещё работал допоздна. Или просто некуда было идти.
Ему тоже было некуда идти. Квартира пустая с тех пор, как шесть лет назад Наталья забрала вещи и ушла. Дочь Мария — ей уже шестнадцать — не отвечала на звонки. Последний разговор закончился криком и хлопнувшей дверью.
«Ты никогда не был рядом», — сказала она тогда. «Ты всегда был в своих формулах».
Она была права.
Александр прижался лбом к холодному стеклу. Сердце болело — не образно, а физически. Тупая боль слева, которая появлялась всё чаще. Врачи говорили: стресс, переутомление, бросьте курить.
Он не слушал.
Потому что в глубине души знал: эта боль — не только физическая. Это боль нерешённого уравнения. Уравнения жизни, в котором он не мог найти неизвестную.
Кто я?
Зачем я здесь?
Что происходит после смерти?
Часы на стене показывали одиннадцать вечера. Пора было уходить.
Александр выключил свет и вышел в пустой коридор. Его шаги гулко отдавались в тишине.
Он не знал, что через три года эта тишина будет разорвана. Что сердце, которое болело сейчас, остановится — и он увидит то, чего не описывает ни одно уравнение.
Он не знал, что ответ существует.
И что ответ ждёт его.

Глава 2
ЛЕКЦИЯ
Март 1994 года.
Аудитория была заполнена наполовину — студенты сидели ближе к выходу, готовые сбежать, как только прозвенит звонок. Александр стоял у доски, исписанной формулами, и говорил о принципе неопределённости Гейзенберга.
«Мы не можем одновременно точно знать и положение частицы, и её импульс», — объяснял он. «Не потому что наши приборы несовершенны. Потому что сама природа устроена так. Неопределённость — фундаментальное свойство реальности».
Студенты записывали, не поднимая глаз. Им было всё равно. Их интересовали оценки, дипломы, работа в новых частных компаниях, которые росли как грибы после дождя. Квантовая физика была для них пережитком прошлого — непрактичным, абстрактным, бесполезным.
Александр понимал их. Он и сам уже не верил, что эти формулы что-то значат.
«Есть ли вопросы?»
Тишина.
Он повернулся к доске, чтобы написать следующее уравнение, и в этот момент боль ударила. Не тупая, как обычно. Острая. Режущая. Как будто кто-то сжал сердце в кулаке и не отпускал.
Мел выпал из пальцев.
Александр схватился за грудь. Попытался вдохнуть — и не смог. Воздух застрял где-то на полпути, и мир начал темнеть по краям.
Он услышал крики — далёкие, как из-под воды. Увидел, как студенты вскакивают, как кто-то бежит к нему. Потом пол ударил его в лицо, и всё исчезло.
Или нет — не исчезло.
Изменилось.

Глава 3
ЧЕТЫРЕ МИНУТЫ
Первое, что он осознал: боли больше нет.
Второе: он видит себя сверху.
Тело лежало на полу аудитории — неуклюжее, скрюченное, с лицом серого цвета. Студенты толпились вокруг. Одна девушка плакала. Молодой человек с первого ряда делал непрямой массаж сердца — неумело, слишком быстро.
Александр смотрел на эту сцену с удивительным спокойствием. Как учёный наблюдает эксперимент. Как зритель смотрит фильм.
Это моё тело — подумал он. Но я — не оно.
Мысль была настолько ясной, настолько очевидной, что он удивился, как мог не понимать этого раньше. Конечно, он не тело. Он — тот, кто смотрит. Тот, кто осознаёт.
Потом пришёл Звук.
Не звук в обычном смысле — не волна, достигающая барабанных перепонок. Это было что-то другое. Что-то, что он слышал всем своим существом. Звук, который был одновременно внутри и снаружи, который обволакивал и притягивал.
Похоже на колокол — но глубже. Похоже на орган — но выше. Похоже на всю музыку мира, сжатую в одну бесконечную ноту.
И этот Звук тянул его — вверх, прочь от аудитории, прочь от тела, которое теперь казалось таким маленьким и незначительным.
Он не сопротивлялся.
Пространство вокруг менялось. Аудитория растворилась, и появился туннель — но не тёмный, как пишут в книгах о клинической смерти. Светящийся. Пульсирующий. Живой.
Александр летел по этому туннелю — или туннель нёс его — и Звук становился громче, чище, прекраснее. Страха не было. Только удивление. Только радость. Только странное чувство узнавания, как будто он уже был здесь, давно, очень давно.
А потом появился Свет.
Не солнечный. Не электрический. Свет, который был самой субстанцией всего. Свет, из которого состояло пространство, время, он сам. Свет, который был Любовью — не эмоцией, не чувством, а силой, такой же реальной, как гравитация.
И в центре этого Света — Лицо.
Мужчина с белой бородой, в тюрбане, с глазами, которые видели насквозь. Глазами, полными такой бесконечной доброты, что Александр почувствовал, как что-то внутри него — что-то, сжатое сорок лет — наконец отпустило.
Он заплакал. Без слёз — у него не было тела — но сама его сущность плакала от облегчения, от узнавания, от возвращения домой.
Кто вы? — спросил он без слов.
Ответ пришёл не голосом — пониманием:
Тот, кто ждал тебя.
Александр хотел остаться. Каждая часть его существа стремилась к этому Свету, к этому Лицу, к этому Дому. Но Лицо улыбнулось — мягко, с бесконечным терпением — и сказало:
Ещё не время. Вернись.
Нет! — закричал Александр. Я не хочу!
Найди меня — сказало Лицо. В мире форм. Найди меня — и я приведу тебя домой.
И потом — удар.
Боль вернулась. Тело вернулось. Тяжесть, теснота, ограниченность — всё обрушилось на него, как тюремные стены.
Он открыл глаза и увидел склонённые над ним лица — испуганные, бледные. Чьи-то руки на его груди. Голос кричал: «Он дышит! Дышит!»
Четыре минуты.
Потом ему скажут, что его сердце не билось четыре минуты. Что это была клиническая смерть. Что ему повезло — студент-медик оказался рядом.
Но Александр знал, что это не везение.
Это было приглашение.

Глава 4
ПРОБУЖДЕНИЕ
Больничная палата была белой и пустой, как чистый лист бумаги. Александр лежал под капельницей и смотрел в потолок.
Прошло три дня после инфаркта. Врачи говорили о стентировании, о диете, о том, что он должен бросить курить и избегать стресса. Он кивал, не слыша ни слова.
Потому что мир изменился.
Не внешне — больница была такой же, как любая другая больница. Облупленная краска, запах хлорки, гул голосов в коридоре. Но что-то сдвинулось внутри Александра. Как будто он всю жизнь смотрел на мир через мутное стекло, и теперь стекло треснуло.
И сквозь трещину проникал Звук.
Тот самый — из туннеля, из Света. Теперь он слышал его постоянно: тихий, на грани восприятия, как далёкий колокол. Иногда громче, иногда почти неразличимый, но всегда — там.
Он пытался объяснить это врачам. Они улыбались снисходительно и записывали: «галлюцинации вследствие гипоксии мозга». Он перестал объяснять.
Но Лицо — Лицо не отпускало его. Оно стояло перед внутренним взором, ясное, как фотография. Белая борода, тюрбан, глаза, полные знания. И голос — не голос, но понимание: Найди меня.
Найти — кого? Где?
Александр был атеистом. Был — потому что сейчас он уже не знал, что он такое. Он видел то, что видел. Он был там. Это не галлюцинация, не продукт умирающего мозга. Он знал это с той же уверенностью, с какой знал, что дважды два — четыре.
Но как это объяснить? Какими уравнениями описать?
Дверь открылась. Вошла Мария.
Ей было девятнадцать — взрослая, незнакомая. Короткая стрижка, джинсовая куртка, настороженный взгляд. Она села на край кровати, не глядя на него.
«Мама сказала, что ты чуть не умер».
«Да».
Молчание. Она крутила в руках ремешок сумки.
«Как ты себя чувствуешь?»
«Странно», — честно ответил он.
Она подняла глаза — и он увидел в них слёзы. Быстрые, злые, тут же вытертые.
«Ты мог умереть», — сказала она. «И я бы даже не узнала. Мы не разговаривали три года, папа. Три года».
Александр смотрел на неё — на эту незнакомую женщину, которая когда-то была его маленькой девочкой — и чувствовал, как что-то открывается в груди. Не боль. Что-то другое. Что-то, что он давно спрятал и забыл.
«Прости меня», — сказал он.
Она замерла.
«Что?»
«Прости меня. Ты была права — я никогда не был рядом. Я прятался в формулах, потому что...» — он запнулся. «Потому что боялся. Боялся любить. Боялся потерять. Моя мать умерла, когда мне было семь, и я... я закрылся. На сорок лет».
Мария молчала. Потом медленно взяла его руку.
«Что случилось там?» — спросила она тихо. «Когда твоё сердце остановилось. Что ты видел?»
Он посмотрел на неё — и решился.
«Свет», — сказал он. «И лицо. И голос, который сказал мне найти его. Здесь, в этом мире».
Она не отдёрнула руку. Не посмотрела на него как на сумасшедшего.
«Найдёшь?»
«Не знаю», — признался он. «Не знаю даже, с чего начать».
Она сжала его пальцы.
«Но ты попробуешь?»
Он посмотрел в окно — на серое киевское небо, на деревья без листьев, на мир, который больше не был тем, чем казался.
«Да», — сказал он. «Попробую».

Глава 5
ГИПОТЕЗЫ
Осень 1994 года.
Александр вернулся в институт — но уже не прежним. Коллеги замечали перемену: он стал тише, задумчивее, меньше спорил на семинарах. Статью о нелокальности он так и не закончил. Вместо этого его стол заполнился другими книгами.
Он начал с того, что знал: с науки.
Исследования околосмертных переживаний — он прочитал всё, что смог достать. Реймонд Моуди, Кеннет Ринг, Пим ван Ломмель. Тысячи случаев, похожих на его собственный: выход из тела, туннель, свет, встреча с существом, возвращение. Слишком много совпадений для галлюцинаций.
Но наука не могла объяснить как. Как сознание существует отдельно от мозга? Как человек видит и слышит без глаз и ушей? Как он помнит то, что происходило, когда его мозг не функционировал?
Александр пошёл дальше. В библиотеке он нашёл книги по философии сознания, по нейронауке, по квантовой теории разума. Пенроуз, Хамерофф, Чалмерс. Трудная проблема сознания — почему вообще существует субъективный опыт?
Ответа не было.
Он стал искать в других местах.
Церковь — куда он зашёл впервые за сорок лет. Старый храм на Подоле, запах ладана, иконы с суровыми ликами. Священник выслушал его историю и сказал: «Бог призвал тебя. Покайся и веруй».
Александр хотел верить — но вера требовала слепого принятия, а он всю жизнь проверял каждое утверждение. Кроме того, лицо в Свете не было похоже на Христа с икон. И голос не говорил о покаянии. Он говорил: Найди меня.
Эзотерические кружки — их расплодилось множество в новой, свободной Украине. Астрология, карты Таро, ченнелинг, контакты с космическим разумом. Александр ходил на собрания, слушал, задавал вопросы. И уходил разочарованный.
Слишком много слов, слишком мало опыта. Все говорили о высших мирах, но никто не мог объяснить, как туда попасть. Все описывали духовное развитие, но их описания были туманными, противоречивыми, не поддающимися проверке.
Йога — он попробовал и это. Хатха-йога в подвальном зале, где пахло потом и благовониями. Асаны, пранаяма, мантры. Тело стало гибче, дыхание — глубже. Но Звук не стал громче. Лицо не стало ближе.
К весне 1995 года Александр был в отчаянии.
Он знал, что пережитое было реальным — более реальным, чем вся его прежняя жизнь. Но он не мог найти мост между тем миром и этим. Не мог найти того, кто знал бы путь.
Однажды вечером, после очередного бесплодного собрания какого-то духовного кружка, он шёл домой по тёмным улицам. Весенний дождь накрапывал, отражая огни фонарей в лужах. Он остановился у книжного развала — они тогда были везде, на каждом углу — и машинально стал перебирать книги.
И тогда его рука наткнулась на неё.
Потрёпанная книга в мягкой обложке. «Корона жизни». Автор — Сант Кирпал Сингх.
На обложке была фотография. Мужчина с белой бородой, в тюрбане, с глазами, которые смотрели прямо в душу.
Александр перестал дышать.
Это было оно. То самое Лицо. Лицо из Света.

Глава 6
КОРОНА ЖИЗНИ
Он читал всю ночь.
Сидел за кухонным столом, забыв о чае, который давно остыл, и читал — страницу за страницей, главу за главой. И с каждым абзацем чувствовал, как что-то внутри узнаёт, вспоминает, возвращается домой.
Кирпал Сингх писал о йоге — но не о той йоге, которую Александр знал. Не об асанах и пранаяме. О йоге души. О Сурат Шабд Йоге — союзе души с Божественным Звуком и Светом.
Звук и Свет — те самые, которые он видел и слышал там, в туннеле, в четырёх минутах между жизнью и смертью.
Книга объясняла то, что наука не могла объяснить.
Человек — не тело. Человек — душа, заключённая в теле. Душа — капля из океана Бога, забывшая о своём источнике. Цель жизни — вспомнить. Вернуться домой.
И для этого существует путь. Научный, проверяемый, не требующий слепой веры. Путь через внутренний Звук и Свет — те самые, которые являются проявлением Бога в творении.
«Духовность — это не религия», — писал Кирпал Сингх. «Это наука. Лаборатория — ваше собственное тело. Эксперимент — медитация. Результат — внутренний опыт, который вы можете проверить сами».
Александр — физик до мозга костей — впервые читал о духовности на языке, который понимал.
Книга описывала внутренние миры — те самые, которые он мельком увидел. Астральный план с его городами света. Каузальный план, где обитает разум. И выше — духовные сферы, где душа наконец освобождается от всех покровов и сливается с Источником.
Но главное — книга говорила о Мастере.
Живом Мастере. Том, кто уже прошёл этот путь и может провести других. Том, кто даёт посвящение — ключ к внутренним мирам. Том, кто становится проводником души на всём пути домой.
Найди меня — сказал голос в Свете.
Вот что это значило. Найти живого Мастера.
Но Кирпал Сингх умер в 1974 году. Двадцать лет назад.
Александр отложил книгу. За окном светало. Он просидел всю ночь, но не чувствовал усталости. Только странную смесь радости и печали.
Радости — потому что нашёл. Нашёл объяснение. Нашёл путь.
Печали — потому что Мастер ушёл. И как теперь найти другого?
Он снова взял книгу и перечитал последние страницы. И там, в послесловии, нашёл слова, которые заставили его сердце забиться быстрее:
«Цепь Мастеров не прерывается. Когда один Мастер покидает физическое тело, другой продолжает работу. Так было всегда, так будет всегда. Ищущий найдёт».
Александр закрыл глаза.
Ищущий найдёт.
Он будет искать.

Глава 7
СЛЕД
Лето 1995 года.
Поиск оказался труднее, чем он думал.
Интернета ещё не было — по крайней мере, не в том виде, в каком он станет через несколько лет. Информация добывалась по крупицам: через книжные магазины, через знакомых, через редкие журналы о духовности, которые начали появляться на прилавках.
Александр узнал, что после смерти Кирпал Сингха появилось несколько претендентов на роль преемника. Сант Дарьян Сингх — его сын. Сант Аджаиб Сингх. И другие, менее известные.
Как узнать, кто из них настоящий? Как отличить подлинного Мастера от самозванца?
Книга Кирпал Сингха давала ответ: «По плодам их узнаете их. Настоящий Мастер даёт опыт внутреннего Света и Звука с первого дня посвящения. Не обещает — даёт».
Но как встретить Мастера, чтобы проверить?
Однажды, в конце августа, ему позвонил старый друг — Виктор, физик, уехавший в Германию ещё в начале девяностых.
«Слышал, ты интересуешься индийской философией», — сказал Виктор. Откуда слышал — непонятно, но так работало тогда сарафанное радио. «У нас тут в Германии есть группа. Ученики Сант Тхакар Сингха. Он — преемник Кирпала».
Александр замер.
«Тхакар Сингх?»
«Да. Живёт в Индии, но много путешествует. Был первым Мастером Сант Мат, который посетил Африку. Теперь ездит в Восточную Европу. В прошлом году был в Польше».
«А... а он приедет сюда? В Украину?»
«Не знаю. Но могу дать контакт людей в Киеве, которые с ним связаны. Они получили посвящение в Германии».
Александр записал телефон дрожащей рукой.
Через неделю он сидел в маленькой квартире на окраине Киева, среди незнакомых людей — человек двадцать разного возраста, от студентов до пенсионеров — и слушал записи.
На старом кассетном магнитофоне играла речь Сант Тхакар Сингха. Голос был мягким, с индийским акцентом, иногда прерывался смехом. Он говорил о любви. О том, что Бог — не далёкий судья, а любящий отец, который ждёт возвращения детей. О том, что путь домой открыт для каждого — нужен только живой проводник.
А потом показали фотографию.
Человек в белом, с длинной седой бородой, в тюрбане. Глаза — пронзительные, весёлые, бесконечно добрые.
Александр вглядывался в это лицо и чувствовал странное: это был не Кирпал Сингх — черты другие, выражение другое. Но что-то за лицом, что-то в глазах — было тем же самым. Тот же Свет. Та же Сила.
Как две волны из одного океана.
«Он приедет», — сказала женщина, которая вела собрание. Её звали Ольга, врач по профессии, посвящённая три года назад. «Планируется ритрит в Одессе. Весной следующего года. Мастер сам будет давать посвящение».
Одесса. Весна 1996 года.
Год ждать. Целый год.
Но Александр ждал сорок лет, не зная, чего ждёт. Что такое ещё один год — теперь, когда он знает?

Глава 8
ЗВУК В ТИШИНЕ
Зима 1995—1996 года.
Год ожидания стал годом подготовки.
Александр ходил на еженедельные собрания группы. Слушал записи Тхакар Сингха и Кирпал Сингха. Читал книги — «Утренние беседы», «Колесо жизни», «Богочеловек». Учился медитации — пока без посвящения, без пяти священных имён, но с попыткой концентрации на точке между бровями.
И постепенно что-то менялось.
Звук — тот далёкий колокол, который он слышал со дня инфаркта — становился яснее. Иногда, в тишине раннего утра, когда он сидел с закрытыми глазами, звук приближался, обволакивал, как будто звал куда-то.
Он рассказал об этом Ольге.
«Это внутренний Звук», — сказала она. «Он всегда там. Просто обычно мы слишком заняты внешним шумом, чтобы его слышать. То, что ты слышишь его — значит, Мастер уже работает с тобой. Изнутри».
«Но я ещё не получил посвящение».
Она улыбнулась.
«Мастер не ждёт формальностей. Когда душа готова, Он приходит. Посвящение — это просто официальное подтверждение связи, которая уже существует».
Александр — скептик, учёный — должен был бы отнестись к этим словам критически. Но критики не было. Только тихая радость.
Он менялся и внешне. Бросил курить — не через силу воли, а как-то само собой: однажды утром потянулся за сигаретой и понял, что не хочет. Стал есть меньше мяса, потом отказался совсем. Не из принципа — просто тело больше не принимало.
И отношения с Марией — впервые за годы — начали теплеть.
Она приходила раз в неделю — сначала настороженно, потом всё свободнее. Они разговаривали. О её жизни, о его открытиях, о странном пути, на который он ступил.
«Ты изменился», — сказала она однажды. «Раньше ты был... как закрытая книга. А теперь — как будто кто-то начал её читать».
Он улыбнулся.
«Может быть. Или книга начала сама себя читать».
Зима тянулась медленно, как бывает, когда ждёшь чего-то важного. Декабрь, январь, февраль. Снег за окном, тёмные вечера, тихие утра с попытками медитации.
А потом — известие.
Ритрит в Одессе переносится. Не весна 1996-го, а весна 1997-го. Мастер занят в Индии — тысячи людей ждут посвящения, ритриты по всей стране.
Ещё год.
Александр принял новость спокойно. Что-то внутри него — то, что слышало Звук — знало: всё происходит вовремя. Не раньше, не позже. Именно тогда, когда нужно.
Он продолжал ждать. Продолжал готовиться. Продолжал слушать Звук в тишине.
И однажды ночью — в марте 1996-го, ровно через два года после инфаркта — он увидел сон.
Он стоял в огромном зале, полном людей. Впереди, на возвышении, сидел человек в белом — Сант Тхакар Сингх. Их глаза встретились. И Мастер улыбнулся.
Скоро — сказал он без слов. Я жду тебя.
Александр проснулся с мокрыми щеками.
За окном светало. Новый день. Ещё один шаг к встрече.
Он закрыл глаза и услышал Звук — громче, чем когда-либо. Звук, который звал домой.
* * *
Конец Части I
Продолжение следует...
;
ЧАСТЬ II
ВСТРЕЧА
(1996—1997)

«Когда ученик готов, Мастер появляется»
— Восточная мудрость

Глава 9
ГОД ТИШИНЫ
1996 год.
Александр продолжал преподавать. Лекции, семинары, экзамены — привычный ритм университетской жизни. Но что-то изменилось. Слова о квантовой механике звучали иначе, когда за ними стоял опыт четырёх минут между жизнью и смертью.
«Наблюдатель влияет на наблюдаемое», — говорил он студентам. И думал: а кто наблюдатель? Кто тот, кто смотрит?
Он медитировал каждый день — без посвящения, просто сидел в тишине, как описывалось в книгах. Иногда появлялось мерцание света за закрытыми веками. Иногда — далёкий звон, похожий на тот, что он слышал в туннеле. Но это были только проблески, намёки на что-то большее.
Группа собиралась по субботам — в квартире Ольги или у кого-то из участников. Человек двадцать, иногда больше. Слушали записи сатсангов Тхакар Сингха, читали книги, делились опытом.
Ольга рассказывала о своём посвящении — она получила его в Германии, на ритрите.
«Это невозможно описать», — говорила она, и глаза её светились. «Свет — как восход солнца внутри. Звук — как хор далёких колоколов. Я плакала от счастья, от узнавания. Как будто вернулась домой после долгого, долгого пути».
Александр слушал и чувствовал: это то, что ему нужно. Не вера — опыт. Не теория — практика. Не чужие слова — собственное переживание.
Осенью пришла новость: Мастер приедет в Одессу. Сентябрь 1997 года. Неделя ритрита. Можно получить посвящение.
Александр записался сразу.

Глава 10
БОРЬБА
Зима 1996—1997 года выдалась тяжёлой.
Не снаружи — внутри. Александр вёл войну с самим собой. Учёный-материалист, который сорок лет строил картину мира из формул и экспериментов, не хотел сдаваться. А душа, которая видела Свет и слышала Звук, не могла забыть.
Это была галлюцинация — шептал разум. Кислородное голодание мозга. Химические реакции умирающих нейронов. Ничего больше.
Но почему тогда я помню каждую деталь? — отвечала душа. Почему это было реальнее всего, что я знал? Почему я узнал те глаза — глаза, которые увидел потом на фотографии человека, о котором никогда не слышал?
Однажды ночью — февральской, морозной — он вышел на набережную Днепра. Стоял у парапета, глядя на чёрную воду, и чувствовал: он на грани. Не физической — духовной. Либо он примет то, что с ним произошло, и пойдёт дальше. Либо закроется снова и проживёт остаток жизни, притворяясь, что ничего не было.
Он поднял глаза к небу — беззвёздному, затянутому облаками — и прошептал:
«Господи, если ты есть — покажи мне. Дай знак. Я не могу больше так».
И тогда — он услышал.
Звук. Тот самый, внутренний. Только теперь — громче, чем когда-либо. Хор колоколов, звучащий откуда-то из глубины. И волна тепла — изнутри, от сердца — растекающаяся по всему телу.
И слова — не слышимые, но понятные:
Я здесь. Я всегда был здесь. Иди.
Александр стоял на набережной, по щекам текли слёзы, замерзая на морозе. Но внутри было тепло. Борьба закончилась. Он знал теперь, что поедет в Одессу. Что встретит Мастера. Что получит то, за чем пришёл.

Глава 11
ПОЕЗД
Сентябрь 1997 года.
Поезд Киев—Одесса отходил вечером. Александр стоял на перроне с небольшой сумкой — смена одежды, туалетные принадлежности, книга Кирпал Сингха.
Мария пришла проводить.
«Ты уверен?» — спросила она. В голосе — не осуждение, а искреннее беспокойство.
«Да», — ответил он. «Уверен».
Она обняла его — крепко, как не обнимала с детства.
«Возвращайся», — прошептала.
«Обязательно».
Он поднялся в вагон — плацкарт, других билетов не было. Нашёл своё место, убрал сумку, сел у окна.
Поезд тронулся. Киев поплыл назад — огни, мосты, река. Александр смотрел в темнеющее окно и думал о странности судьбы.
Он не был в Одессе сорок пять лет. С тех пор, как умерла мать. Город, где она родилась, где они жили вместе, где она закрыла глаза в последний раз. Он избегал этого места всю жизнь — слишком больно. А теперь — возвращался. Искать то, что потерял тогда, в семь лет.
Стук колёс превращался в ритм, почти в мантру. Сатнам. Сатнам. Сатнам. Истинное Имя. Он читал об этом — о силе священных слов, о вибрации, которая соединяет с Источником.
Где-то после полуночи он задремал. И увидел сон.
Он стоял на берегу — не моря, чего-то большего. Океана света, золотого и тёплого. Рядом был человек — в белых одеждах, с седой бородой, с глазами, полными бесконечной любви.
Человек не говорил ничего. Просто смотрел. И в этом взгляде было всё: приветствие, обещание, благословение.
Добро пожаловать домой — говорили глаза.
Александр проснулся от толчка. За окном светало. Проводница шла по вагону:
«Одесса-Главная. Конечная».

Глава 12
СОБРАНИЕ
Ритрит проходил в санатории на берегу моря — старом советском здании, переоборудованном для конференций. Около трёхсот человек со всей Восточной Европы: Украина, Россия, Польша, Чехия, Болгария.
Александр бродил по территории, разглядывая людей. Никакой «секты», как он опасался. Обычные люди — молодые и старые, интеллигентные и простые. Единственное, что их объединяло — особый свет в глазах. Тихая радость. Внутренний покой.
Вечером все собрались в большом зале. Ряды стульев, сцена впереди, тишина ожидания.
Движение у входа. Люди начали вставать. Волна прокатилась по залу — от задних рядов к передним.
Тишина стала абсолютной.
И тогда он вошёл.
Сант Тхакар Сингх.

Глава 13
ЛИЦО
Невысокий. Худой. Шестьдесят восемь лет, седая борода, белый тюрбан. Он шёл медленно, опираясь на палку — здоровье уже тогда было неважным.
Но глаза.
Александр увидел глаза — и мир остановился.
Это были они. Те самые глаза. Глаза из Света — из четырёх минут между жизнью и смертью. Глаза, которые смотрели на него с бесконечной любовью и говорили: «Найди меня».
Он нашёл.
Слёзы хлынули сами — он не мог их остановить. Не хотел останавливать. Что-то внутри — закрытое, запертое с детства — вдруг открылось. Как будто дверь, которую он держал на замке сорок пять лет, наконец распахнулась.
Мастер шёл по проходу к сцене. Его взгляд скользил по лицам — и на мгновение остановился на Александре. Только на мгновение. Но этого было достаточно.
Взгляд говорил: «Ты пришёл. Наконец-то».
И едва заметная улыбка — та же, из Света.
Мастер сел на сцене, скрестив ноги. Начал говорить — тихим голосом, через переводчика. О Звуке и Свете. О душе и её пути. О том, что каждый человек — искра Божественного огня, заблудившаяся в темноте материального мира.
«Это не религия», — говорил он. «Это наука. Лаборатория находится внутри вас. Эксперимент — медитация. Не верьте мне на слово — проверьте сами».
Александр слушал — и впервые в жизни слышал о духовности на языке, который понимал. Язык учёного. Язык исследователя. Не догма — метод. Не вера — опыт.
Сатсанг длился два часа. Когда он закончился, Александр остался сидеть — не мог встать. Ноги не держали. Внутри всё ещё звучало эхо услышанного.

Глава 14
РАЗГОВОР
На следующий день была возможность личной встречи. Короткой — несколько минут на каждого, желающих много.
Александр ждал в очереди, чувствуя, как сердце колотится. Что он скажет? Как объяснит?
Когда подошла его очередь, он вошёл в маленькую комнату. Мастер сидел в кресле, рядом — переводчик. Глаза — те самые глаза — смотрели с мягким вниманием.
«Расскажи», — сказал Мастер.
И Александр рассказал. Всё. Инфаркт. Четыре минуты без сердцебиения. Туннель. Звук. Свет. Лицо — лицо, которое он узнал вчера в зале. Голос, сказавший «Найди меня». Годы поиска. Книги. Вопросы.
«Я учёный», — закончил он. «Физик. Я не знаю, во что я верю. Но то, что я видел там — это было реальнее всего, что я знал здесь».
Мастер слушал молча. Потом улыбнулся — и от этой улыбки у Александра снова выступили слёзы.
«Вера не нужна», — сказал он. «Вера — для тех, кто не видел. Ты — видел. Тебе нужен не вера, а опыт. Повторный опыт. Сознательный».
Он наклонился чуть вперёд:
«Ты был там случайно — тело умирало, и душа освободилась. Но чтобы войти туда сознательно, по своей воле, нужен ключ. Посвящение — это ключ. Пять священных имён — код. Моя помощь изнутри — то, что откроет дверь».
«Я готов», — сказал Александр.
«Завтра. После утреннего сатсанга. Приходи с пустым желудком и открытым сердцем».
Мастер поднял руку и положил её на голову Александра. Тепло — волна тепла, идущая сверху вниз. И вспышка — золотой Свет за закрытыми веками.
«Я буду с тобой», — сказал Мастер. «Внутри. Всегда».

Глава 15
ПОСВЯЩЕНИЕ
Их было около сорока человек — тех, кто получал посвящение в тот день. Разные возрасты, разные страны, разные истории. Но все — с одним и тем же выражением: ожидание, надежда, готовность.
Мастер сидел перед ними, спокойный и внимательный.
Сначала — объяснение практики. Симран: повторение пяти священных имён, концентрация ума. Дхьян: смотрение в точку между бровями, в центр Третьего глаза, ожидание Света. Бхаджан: слушание внутреннего Звука, следование за ним вверх.
«Два с половиной часа каждый день», — говорил Мастер. «Это минимум. Вы научились жить в этом мире все двадцать четыре часа в сутки, тогда почему вы не можете научиться жить здесь, в центре Третьего глаза, всего лишь два-три часа в день?»
Потом — имена. Панч Наам. Пять слов на древнем языке, которые нельзя произносить вслух, нельзя записывать. Только повторять внутри, как мантру, как молитву, как ключ.
«Закройте глаза», — сказал Мастер. «Смотрите внутрь. В точку между бровями. Повторяйте имена и смотрите».
Александр закрыл глаза.
Сначала — темнота. Привычная темнота закрытых век. Он повторял имена, концентрировался на точке...
Искры. Золотые искры, как светлячки в ночи.
Потом — Звук. Тот самый, близкий, ясный. Не далёкий звон — мощный хор, как огромные колокола.
Потом — Свет.
Темнота начала светлеть. Серое стало синим, синее — золотым. И в центре этого золотого сияния — Лицо.
Лицо Мастера. Но не физическое — сияющее, лучезарное. Глаза — как два солнца, излучающие любовь.
Я здесь — говорило Лицо без слов. Я всегда буду здесь. Иди за мной.
Александр плакал — там, внутри, и снаружи тоже. Слёзы текли по щекам, но он не замечал. Что-то отпускало — что-то, закрытое со смерти матери, сорок пять лет назад. Боль, которую он нёс всю жизнь, не зная, как от неё избавиться.
Он не знал, сколько прошло времени — час, два, вечность. Время потеряло значение.
«Откройте глаза», — услышал он голос Мастера.
Комната. Люди вокруг. Многие — с мокрыми лицами, как он сам. Мастер смотрел на них — на каждого — с бесконечной нежностью.
«Это только начало», — сказал он. «Маленький вкус того, что ждёт впереди. Практикуйте каждый день — и двери будут открываться. Я буду с вами на каждом шагу. Внутри».
Его взгляд остановился на Александре. И снова — та улыбка.
«Добро пожаловать домой».

Глава 15;
ПОСЛЕДНИЙ ВЕЧЕР
11 сентября 1997 года. Последний вечер ритрита.
Сатсанг вопросов и ответов. Зал был переполнен — люди сидели на полу, стояли у стен. Неделя подходила к концу, и каждый хотел услышать ещё немного, унести с собой ещё один луч света.
Мастер сидел на сцене, как всегда — спокойный, сияющий. И говорил слова, которые Александр запомнил на всю жизнь:
«Мои дорогие сёстры и братья, я действительно дал вам очень простой образ жизни. Всё будет падать на вас с неба, изливаться на вас ото всех сил и их посредников. Не будет такой силы, которая могла бы повредить вам, принести вам зло, или которая была бы неблагосклонна к вам».
Он сделал паузу, обводя зал взглядом.
«Змеи, скорпионы и львы, даже пылинка, будут служить вам. Если вы случайно упадёте в воду, она будет держать вас на своей поверхности, и вы не утонете. Может произойти разрушение, великое растворение, и всё будет разрушено и уничтожено, но вы будете спасены».
Александр слушал, и слова проникали глубже, чем в разум — в самое сердце.
«Единственное, чему вам надо научиться, — продолжал Мастер, — так это жить здесь, в центре Третьего глаза, по крайней мере, два-три часа в день. Через некоторое время вы почувствуете такое привлечение, любовь и покой, что вам никогда не захочется открывать свои глаза».
Кто-то поднял руку. Вопрос о негативной силе — о зле в мире, о страдании.
Мастер улыбнулся.
«Это очень хороший вопрос. Видите ли, Бог наслаждался в Своём Собственном «Я», Он был один и продолжал и продолжал наслаждаться. Но не было никого, кто бы сказал Ему об этом. Он не пытался создать такое же чудесное и прекрасное существо, как Он Сам, так как между ними могла возникнуть вражда, поэтому Он создал безобразное существо».
Зал затих. Мастер продолжал:
«Это безобразное существо сказало: «Я так ужасен, а Ты так прекрасен. Ты такой хороший, а я такой плохой». И тогда Бог почувствовал: «Меня ценят таким, какой Я есть, и не говорят об этом». Негативная сила не способна одолеть Бога. Не создал Бог и Ею управляет».
Он поднял палец:
«Если мы остаёмся связанными с Богом, негативная сила будет только служить нам. Она не будет создавать нам трудности или проблемы. Но если мы не принимаем инструкции Мастера, а принимаем только свой разум, тогда мы создаём проблемы для самих себя. Нет негативной силы — есть только отсутствие Бога в нашем сердце».
Александр поднял руку. Сам не знал, откуда взялась смелость. Мастер кивнул.
«Мастер, я учёный. Физик. Могу ли я совместить науку и этот путь?»
Мастер рассмеялся — мягко, радостно.
«Наука изучает внешний мир. Этот путь изучает внутренний. Одно не противоречит другому. Ваш Целитель — Бог. Он — Совершенный доктор, Он даёт совершенное лекарство — Свет и Звук. Учёный, который познал это, становится настоящим учёным — он знает и материю, и дух».
Ещё один вопрос — о помощи умершим родственникам.
«Настоящая свеча находится здесь, в центре Третьего глаза», — ответил Мастер. «Если её зажечь, она будет гореть вовеки. Чем больше вы медитируете и чем выше вы поднимаетесь, тем больше помощи получат ваши родственники: прошедшие и будущие поколения. Когда один член семьи посвящён Мастером, Он заботится обо всей семье».
Александр думал о матери. О её последних днях. О том, как она ушла, оставив его одного.
Она тоже получит помощь? — думал он. Через сорок пять лет — я смогу что-то сделать для неё?
Как будто услышав его мысли, Мастер посмотрел прямо на него и сказал:
«Ваши предки, родственники до седьмого колена, которые уже покинули этот мир, и которых вы, может быть, не помните и даже не знаете их имён, из-за плохой судьбы или негативных действий попавшие в ады, освобождаются оттуда Мастером. Сила Мастера действительно сочувствующая».
Последний вопрос вечера был о вере. Кто-то спросил: «Почему так слаба наша вера, ведь результаты же видны явно?»
Мастер ответил просто:
«Ваша вера слаба, потому что она слаба».
Все рассмеялись. А потом он добавил серьёзно:
«Продолжайте медитировать на Свет и Звук. Тогда в любой сфере вашей жизни произойдут изменения, которых вы не смогли добиться. Благодаря этому все негативные привычки исчезнут, и в вас станут доступными только божественные привычки. Это произойдёт только тогда, когда вы будете регулярно медитировать на Свет и Звук. Но работайте терпеливо, не теряйте надежду — это сработает».
Сатсанг закончился. Мастер встал, благословил всех и медленно вышел. Люди оставались на местах — не хотели расходиться, не хотели отпускать это чувство.
Александр сидел и думал о словах, которые запомнит навсегда:
«С Великим вы великий и творите великие дела. Ваши медитации нужны не только, чтобы помочь вам, но и всем людям этого мира, всем видам жизни, любой существующей жизни оказывается помощь».

Глава 16
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Ритрит закончился через несколько дней после того последнего сатсанга.
Утром последнего дня Мастер собрал всех ещё раз. Стоял у выхода, прощаясь с каждым. Когда подошла очередь Александра, он взял его руки в свои — маленькие, тёплые, удивительно сильные.
«Вы уезжаете», — сказал он, — «но связь не прерывается. Физическое расстояние не имеет значения. Медитируйте — и я буду с вами. Зовите — и я приду. Это обещание».
«Спасибо», — прошептал Александр. Слова казались слишком маленькими для того, что он чувствовал.
Мастер улыбнулся.
«Благодари Того, кто привёл тебя сюда. Я — только слуга».
Поезд обратно — тоже плацкарт, тоже ночной. Александр сидел у окна, глядя на проплывающие огни. Но теперь — всё было иначе.
Он закрыл глаза, начал повторять имена — и почти сразу появился Свет. Мягкий, золотистый. И вдали — Звук, зовущий.
Дверь была открыта. Теперь он знал, куда идти.
В Киеве его встретила Мария. Стояла на перроне, высматривая в толпе.
Он увидел её и почувствовал то, чего не чувствовал годами: любовь. Чистую, безусловную. Не потому, что она его дочь. Потому что она — душа. Как и он сам. Как все.
Он обнял её — крепко, как не обнимал с её детства.
«Папа?» — она отстранилась, заглянула в глаза. «Ты... другой».
«Да», — сказал он. «Я нашёл. То, что искал. Я нашёл».
Она молча обняла его в ответ.
«Расскажешь?»
«Расскажу. Всё расскажу. Но сначала — домой».
Они шли по вечернему Киеву — отец и дочь, два человека, только начинающие по-настоящему узнавать друг друга. Над головой светили звёзды — те же, что светили всегда. Но теперь Александр знал: за ними — нечто большее. Свет, который не гаснет. Звук, который зовёт домой.
Настоящий путь только начинался.
* * *
Конец Части II
Продолжение следует...
;
ЧАСТЬ III
ПРАКТИКА
(1997—2000)

«Единственное, чему вам надо научиться —
это жить здесь, в центре Третьего глаза,
по крайней мере, 2-3 часа в день»
— Сант Тхакар Сингх, Одесса, 1997

Глава 17
ВОЙНА С УМОМ

Киев, октябрь 1997 года

Александр проснулся в четыре часа ночи от странного ощущения — будто кто-то позвал его по имени. Комната была погружена в темноту, только уличный фонарь бросал полосу света на потолок. Он лежал неподвижно, прислушиваясь к биению собственного сердца.

Голос Мастера звучал в памяти: «Ранние утренние часы — лучшее время для практики. Мир ещё спит, завеса между мирами тоньше».

Он поднялся, накинул халат и прошёл в кабинет. Кресло с прямой спинкой — купленное специально для медитации — ждало у окна. Александр сел, выпрямил позвоночник, закрыл глаза.

И началась война.

Ум не собирался сдаваться без боя. Сорок лет он был единоличным хозяином этого тела, этой жизни. Сорок лет он командовал, анализировал, рассуждал. Теперь какой-то индус в белом тюрбане утверждал, что ум — не хозяин, а слуга. Что настоящий хозяин — душа. Что нужно просто сесть, закрыть глаза и смотреть внутрь.

Просто? Это было что угодно, только не просто.

Александр начал повторять пять имён — симран, как называл это Мастер. Священные слова, данные при посвящении, которые должны были собрать рассеянное внимание в одной точке.

Первое имя. Второе. Третье...

«А ты сдал отчёт по гранту?» — вклинился ум.

Александр вернулся к именам. Первое. Второе...

«Странно, что Семёнов не позвонил. Может, обиделся?»

Снова имена. Первое...

«Интересно, который час? Может, уже пора заканчивать?»

Так прошёл час. Потом другой. Александр сидел в темноте, повторяя имена, а ум бесновался, как дикий зверь в клетке. Подбрасывал мысли — важные и пустые, тревожные и смешные. Показывал картинки из прошлого. Строил планы на будущее. Делал всё, чтобы не дать сознанию сосредоточиться.

Когда Александр открыл глаза, за окном светало. Он чувствовал себя так, будто разгружал вагоны всю ночь. Голова гудела, тело ныло от неподвижного сидения.

И ничего. Никакого света. Никакого звука. Только темнота и бесконечный поток мыслей.

Он встал, подошёл к окну. Город просыпался — загорались окна в домах напротив, первые машины появлялись на улице. Обычное утро. Обычный мир.

«Может, всё это чепуха?» — предложил ум услужливо. «Может, тот опыт на посвящении — просто самовнушение? Гипноз? Ты же учёный, Волков. Ты должен мыслить критически».

Александр вспомнил четыре минуты без сердцебиения. Туннель. Свет. Глаза из Света — те же глаза, что смотрели на него в Одессе.

Нет. Это было реально. Реальнее этих стен, этого города, этого тела.

Он просто ещё не научился возвращаться туда.

Пока не научился.

Глава 18
ТЁМНАЯ НОЧЬ

Зима 1997—1998 года

Недели складывались в месяцы. Александр медитировал каждый день — два с половиной часа утром, иногда ещё час вечером. Вставал в четыре, садился в своё кресло, закрывал глаза.

Результаты были... скудными.

Иногда — вспышки цвета. Синее пятно, похожее на чернильную кляксу. Золотистые искры на периферии зрения. Они появлялись и исчезали, словно насмехаясь над его попытками удержать их.

Иногда — звуки. Далёкий звон, похожий на колокольчик. Шум, напоминающий морской прибой. Но всё это было так слабо, так неуловимо, что он не мог сказать с уверенностью: это внутренний опыт или просто шум в ушах?

А тот опыт на посвящении — Свет, заполнивший всё, Звук, пронизывающий каждую клетку, Лицо Мастера внутри — не повторялся. Как будто дверь открылась на мгновение и захлопнулась.

«Почему?» — спрашивал он на субботних собраниях.

«Терпение», — отвечала Ольга. «Практика — это не спринт, а марафон. Годы, десятилетия. Каждая медитация — кирпичик. Ты строишь мост».

«Мост куда?»

«Домой».

Но Александр не чувствовал, что строит мост. Он чувствовал, что бьётся головой о стену.

Недосып накапливался. Он засыпал на семинарах, терял нить лекций. Коллеги спрашивали, всё ли в порядке. Он отвечал: да, просто бессонница.

В декабре наступил кризис.

Это случилось после особенно тяжёлого дня — конфликт с деканатом, срыв эксперимента, головная боль, не отпускавшая с утра. Александр сел медитировать в одиннадцать вечера, измотанный до предела.

Темнота. Имена. Мысли, мысли, мысли.

И вдруг — волна отчаяния, поднявшаяся откуда-то из глубины. Чёрная, ледяная, затопившая всё.

«Я не могу», — прошептал он вслух. Голос дрожал. «Я не умею. Три месяца — и ничего. Я слишком старый, слишком закрытый, слишком испорченный годами материализма. Это не для меня».

Он хотел встать, уйти, лечь спать и больше никогда не садиться в это проклятое кресло. Хотел вернуться к нормальной жизни — без ранних подъёмов, без странных практик, без надежды на что-то за пределами видимого мира.

И в этот момент — в момент полного отчаяния — что-то произошло.

Он почувствовал прикосновение.

Не физическое — это было бы слишком просто. Это было как... как рука, положенная на плечо изнутри. Как объятие, охватившее душу. Как голос, прозвучавший не в ушах, а в самом центре существа:

«Я здесь. Не бойся. Продолжай».

И тепло. Волна тепла, поднявшаяся от основания позвоночника к макушке. Не жар — нежное, ласковое тепло, как солнечный луч весной.

Александр сидел неподвижно, боясь пошевелиться. Тепло ширилось, заполняя грудь, живот, руки. Ледяной комок отчаяния таял, как снежинка на ладони.

Когда он открыл глаза, за окном светало. Он просидел всю ночь, сам того не заметив.

Свет не появился. Звук не зазвучал. Но что-то изменилось.

Стена дала трещину.

Глава 19
ПЕРВЫЕ ПРОБЛЕСКИ

Весна 1998 года

После той ночи практика изменилась.

Александр больше не ждал мгновенных результатов. Он просто садился, закрывал глаза и делал своё дело. Не как учёный, проводящий эксперимент, — как человек, идущий домой. Шаг за шагом, без спешки.

И постепенно — так постепенно, что он не сразу заметил — что-то начало меняться.

Сначала — сны.

Они стали яркими, осознанными, полными странных деталей. Он видел себя идущим по коридорам, стены которых светились изнутри мягким голубоватым светом. Поднимался по лестницам, уходившим в небо. Открывал двери — и за каждой было новое пространство, новый цвет, новый звук.

Однажды ему приснился сад.

Сад, в котором цветы светились, как фонари. Каждый цветок — своим цветом: алым, золотым, синим, белым. И лепестки их не просто светились — они пели. Тихо, на грани слышимости, каждый свою ноту, и вместе это складывалось в мелодию невыразимой красоты.

Посреди сада стоял человек в белом.

Александр узнал его сразу — Мастер. Но не такой, как в Одессе, — моложе, выше, окружённый сиянием, которое пульсировало в такт музыке цветов.

«Это астральный сад», — сказал Мастер, хотя губы его не двигались. «Преддверие. Ты начинаешь видеть».

«Почему только во сне?»

«Потому что днём твой ум слишком громкий. Ночью он затихает — и душа может видеть. Но придёт время — будешь видеть и наяву».

Александр проснулся с ощущением, что побывал где-то реальном. Не во сне — в другом месте. Аромат тех цветов — сладковатый, ни на что не похожий — ещё держался в сознании.

Потом начались изменения в дневной жизни.

Он стал спокойнее. Не равнодушнее — именно спокойнее. Вещи, которые раньше раздражали — бюрократия, глупость, несправедливость — перестали цеплять. Он видел их, понимал их, но не реагировал как раньше, с гневом и презрением.

Однажды декан вызвал его и начал отчитывать за какую-то ерунду — не тот формат отчёта, не те цифры в графе. Раньше Александр вспылил бы, начал спорить. Теперь он просто смотрел на декана — на этого маленького, испуганного человека, который прячет свой страх за агрессией — и чувствовал... сострадание.

«Вы меня слышите, Волков?» — повысил голос декан.

«Да, Пётр Сергеевич. Я переделаю отчёт».

Декан замолчал, сбитый с толку отсутствием сопротивления. Потом махнул рукой:

«Идите».

Выходя из кабинета, Александр поймал себя на улыбке. Не победной, не язвительной — просто улыбке. Как будто внутри что-то смягчилось, оттаяло.

Глава 20
ПРОРЫВ

Сентябрь 1998 года. Год после посвящения.

Это случилось в обычное утро — ничто не предвещало.

Александр сидел в своём кресле, как всегда. Было около пяти утра. За окном — темнота, только звёзды мерцали сквозь редкие облака. Он повторял имена, смотрел в точку между бровями — там, где Мастер говорил искать Третий глаз.

Темнота перед внутренним взором. Привычная темнота, в которой изредка мелькали бесформенные пятна.

И вдруг — точка.

Крошечная, синяя, пульсирующая. Она появилась в центре поля зрения — там, где он смотрел всё это время. Появилась и не исчезла.

Александр замер, боясь спугнуть. Продолжал повторять имена, не отводя внутреннего взгляда.

Точка росла.

Медленно, как цветок, раскрывающийся в ускоренной съёмке. Синее пятно расширялось, и внутри него проступало что-то — форма, структура.

Глаз.

Огромный глаз из чистого света. Синий по краям, золотой в центре, с чёрной точкой зрачка посередине. Он смотрел на Александра — и в этом взгляде была вся любовь мира.

Александр почувствовал, как его тянет вперёд. Не физически — его сознание, его внимание, его самую суть. Тянет к этому глазу, в этот глаз, сквозь этот глаз.

Он не сопротивлялся.

И — прорвался.

Ощущение было похоже на ныряние в воду — но вода была из света. Мир перевернулся, темнота взорвалась сиянием, и Александр оказался... внутри.

Пространство без границ. Свет — не солнечный, не электрический — свет, который был самой субстанцией этого места. Синий, золотой, белый, все цвета сразу и никакого в отдельности.

И Звук.

Тот самый, которого он ждал целый год. Звук колокола — но не земного колокола. Этот звон шёл отовсюду и ниоткуда, он пронизывал каждую частицу существа, он был самой тканью реальности.

И в этом свете, в этом звуке — Лицо.

Лицо Мастера, но не такое, как в физическом мире. Лучезарное. Сияющее изнутри. Глаза — как два солнца, излучающие не жар, а любовь. Такую любовь, какой Александр не знал никогда в жизни.

«Ты пришёл», — сказал Мастер без слов. «Наконец».

«Где я?»

«Внутри. Там, где всегда был. Это астральный план — первая ступень. Преддверие дома».

Александр огляделся — насколько это слово применимо к пространству без верха и низа. Вдалеке — или близко, расстояния здесь не имели смысла — он видел что-то похожее на город. Башни из света, купола, переливающиеся всеми цветами радуги.

«Что это?»

«Сахасрара. Город Тысячелепесткового Лотоса. Столица астрального мира. Туда ты пойдёшь позже. Сейчас — запомни дорогу. Запомни, как ты сюда пришёл. И возвращайся — снова и снова».

Свет начал меркнуть — или Александр начал отдаляться. Он почувствовал тяжесть тела, ожидающего внизу. Почувствовал, как сознание возвращается в знакомые границы.

«Я с тобой», — сказал Мастер, поднимая руку в благословении. «Всегда. Помни».

Александр открыл глаза.

Комната. Кресло. Серое утро за окном. Часы показывали семь — он просидел два часа, хотя внутри прошли, казалось, минуты.

Он посмотрел на свои руки. Обычные руки, с венами и пигментными пятнами. Но что-то изменилось. Не в руках — в нём.

Он был там. Он видел. Он знал теперь — не верил, не надеялся, а знал с абсолютной уверенностью — что внутренние миры реальны. Что душа существует. Что смерть — только переход.

Дверь открылась.

И путь — начался.

Глава 21
АСТРАЛЬНЫЙ ПУТЕВОДИТЕЛЬ

Зима 1998—1999 года

После первого прорыва внутренние путешествия стали регулярными.

Не каждый день — иногда недели проходили в привычной темноте, как будто дверь снова закрылась. Но Александр уже знал: это нормально. Это часть пути. Дверь открывается не по расписанию — она открывается, когда душа готова.

Учёный в нём не умер — он просто нашёл новую область исследований.

Александр завёл дневник. Записывал каждый опыт — цвета, звуки, ощущения, слова Мастера. Сравнивал с книгами, которые давала Ольга: описания внутренних миров у Кирпал Сингха, у Саван Сингха, у древних мистиков.

Совпадения поражали.

Синий глаз с золотым центром — его описывали христианские мистики средневековья, называя «оком Божьим». Звук колокола — о нём писали суфии. Город Тысячелепесткового Лотоса — он упоминался в индийских текстах тысячелетней давности.

Как это возможно? Люди разных эпох, разных культур, никогда не встречавшиеся — описывали одно и то же. С одинаковыми деталями.

Если бы это было воображение — каждый воображал бы своё. Но нет. Карта внутреннего мира оказалась универсальной. Как карта физической вселенной.

В декабре он получил новый опыт.

Это была обычная утренняя медитация. Он прошёл сквозь синий глаз, оказался в пространстве света — привычная процедура. Но на этот раз Мастер сказал:

«Сегодня — урок. Смотри».

И показал.

Перед внутренним взором Александра развернулась картина — живая, объёмная, реальнее любого фильма. Он видел Землю сверху. Не как космонавт — иначе. Видел не только планету, но и то, что окружало её.

Слои.

Физический мир — самый нижний, самый плотный. Над ним — или сквозь него, пространственные метафоры здесь не работали — астральный мир, более тонкий, более светлый. Выше — причинный мир, ещё более разреженный. И дальше — что-то, что нельзя было разглядеть, только почувствовать: области чистого духа.

«Четыре сферы творения», — сказал Мастер. «Физическая, астральная, причинная, духовная. Душа спустилась из духовной сферы вниз, облекаясь в оболочки. Теперь — поднимается обратно. Сбрасывая оболочки, одну за другой».

«Сколько времени это занимает?»

«Столько, сколько нужно. Жизни, иногда. Но с помощью Мастера — быстрее. Намного быстрее».

Картина изменилась. Теперь Александр видел астральный мир вблизи. Он был похож на физический — горы, реки, леса, города — но всё состояло из света. Каждый камень светился, каждый лист сиял.

«Здесь живут те, кто ушёл из физического мира», — объяснял Мастер. «Твоя мать — здесь».

Сердце Александра сжалось.

«Я могу её увидеть?»

«Когда будешь готов. Скоро».

Свет начал меркнуть. Александр возвращался в тело, но теперь он нёс с собой карту. Карту внутренней вселенной.

И знал: путешествие только начинается.

Глава 22
ВСТРЕЧА С МАТЕРЬЮ

Февраль 1999 года

Это случилось в День святого Валентина — хотя Александр узнал об этом только потом.

Он медитировал с четырёх утра. Прошёл сквозь синий глаз легко, как в открытую дверь. Оказался в пространстве света, встретил лучезарную форму Мастера.

И тогда Мастер сказал:

«Кто-то хочет тебя видеть».

Из света выступила фигура.

Женщина. Молодая — моложе, чем Александр её помнил. Лет тридцать, не больше. Но он узнал её мгновенно: эти глаза, эту улыбку, этот наклон головы.

Мать.

Время остановилось — если время вообще существовало в этом месте.

«Сашенька», — сказала она. И голос был тот же — тёплый, ласковый, родной. «Мой мальчик. Как ты вырос».

Он хотел броситься к ней, обнять, как обнимал в детстве, прижаться к ней и никогда не отпускать. Но тело здесь не работало так, как в физическом мире. Он мог только смотреть — и чувствовать.

«Мама...» — слова давались с трудом. «Сорок пять лет...»

«Я знаю. Я была рядом — всё это время. Смотрела, как ты растёшь. Как закрываешься. Как страдаешь. Но не могла достучаться — стена была слишком толстой».

«Какая стена?»

«Та, которую ты построил. После моей смерти. Ты решил, что мир жесток, что любовь — это боль, что лучше не чувствовать ничего. И построил стену — кирпичик за кирпичиком, год за годом. Теперь — стена рушится».

Она подошла ближе — и он почувствовал её. Не физически, но так реально, как никогда в жизни. Её любовь — безусловную, бесконечную, не изменившуюся за все эти годы.

«Прости меня», — прошептал он. «За то, что забыл. За то, что закрылся».

«Нечего прощать. Ты шёл своим путём — и пришёл. Это главное».

«Ты... счастлива здесь?»

«Здесь нет страданий, которые есть там, внизу. Но это ещё не конец пути. Есть области выше, светлее. Туда я пойду — когда буду готова. А пока — жду».

«Жёшь чего?»

Она улыбнулась — той самой улыбкой, которую он помнил с детства.

«Тебя. Когда придёт твоё время — мы пойдём дальше вместе. Мастер обещал».

Свет вокруг неё стал ярче. Она отступала, растворяясь в сиянии.

«Мы ещё увидимся?»

«Всегда, когда захочешь. Теперь, когда ты видишь — мы можем встречаться. Но главное — иди дальше. Выше. Не останавливайся».

Она исчезла. Но её присутствие осталось — отпечатком в сердце.

Александр открыл глаза.

Лицо было мокрым. Он плакал — но это были другие слёзы. Не от горя, не от отчаяния. От радости. От облегчения. От любви, которая не умерла — просто ждала, пока он сможет её увидеть.

Сорок пять лет он нёс эту рану. Сорок пять лет — закрытый, замёрзший, мёртвый внутри.

Теперь — рана исцелилась.

Глава 23
ОТЕЦ

Лето 1999 года

С отцом было сложнее.

Отец Александра умер в 1989 году — от инсульта, внезапно, без прощания. Их отношения никогда не были близкими. После смерти матери отец замкнулся, ушёл в работу. Александр вырос рядом с ним, но словно за стеклянной стеной.

Он редко думал об отце. Не было ни злости, ни обиды — просто пустота. Как будто отец был не человеком, а мебелью: присутствовал, но не занимал места в сердце.

В июне, во время медитации, случилось неожиданное.

Александр поднялся на астральный план привычным путём. Встретил лучезарную форму Мастера. И вдруг почувствовал кого-то ещё. Присутствие — тяжёлое, тёмное, с привкусом... вины?

«Кто-то ждёт тебя», — сказал Мастер. «Давно ждёт. Но боится подойти».

Александр обернулся — и увидел.

Отец.

Не старик, каким он умер, — моложе, лет сорока. Таким Александр помнил его из детства: строгое лицо, сведённые брови, напряжённые плечи. Человек, который никогда не расслаблялся.

Но глаза были другими. Не холодными, не отстранёнными. Полными боли. И страха.

«Сын...» — голос был хриплым, неуверенным. «Мне нужно... я должен...»

Он замолчал. Не мог найти слов — как не мог их найти и при жизни.

Александр смотрел на него и впервые видел не функцию, а человека. Человека, который страдал. Который страдает до сих пор.

«Я знаю», — сказал Александр. «Ты хочешь сказать, что виноват. Что когда мама умерла — ты сломался. Не смог справиться. И я... я остался один».

Отец вздрогнул. В его глазах появились слёзы — Александр никогда не видел отца плачущим.

«Да», — прошептал он. «Да. Я бросил тебя. Ты нуждался во мне, а я... я спрятался. В работу, в молчание. Потому что не мог... не мог смотреть на тебя и не видеть её».

Александр почувствовал, как что-то сдвигается внутри. Злость? Нет, злости не было. Понимание. Горькое, болезненное понимание.

«Я повторил твою ошибку», — сказал он. «С Марией. С Натальей. Закрылся. Спрятался. Бросил их — точно так же, как ты бросил меня».

«Знаю. Видел. Это... это и моя вина тоже. Через тебя — моя».

Они стояли друг напротив друга — отец и сын, два сломанных человека — и десятилетия молчания наконец прорывались.

«Я прощаю тебя», — сказал Александр. И понял, что это правда. Не усилие, не решение — живое, настоящее прощение, поднявшееся из глубины. «И ты — прости меня. За то, что судил. За то, что не пытался понять».

Отец шагнул вперёд — и обнял его.

Впервые в жизни. Впервые — настоящее объятие, без стен, без масок. Два человека, которые наконец нашли друг друга.

«Спасибо», — прошептал отец. «Теперь... теперь я могу идти дальше».

Он отступил. Свет вокруг него стал ярче. Что-то менялось — Александр видел это. Цепь, державшая отца в этом месте, разрывалась.

«Мы встретимся ещё?»

«Там, куда мы все идём. Дома».

Он растворился в свете.

Александр остался один — но не одинокий. Впервые в жизни — не одинокий.

Глава 24
КАНУН

31 декабря 1999 года

Канун нового тысячелетия.

Весь мир готовился к празднику — или к катастрофе, если верить паникёрам с их «проблемой Y2K». Телевизор показывал очереди в магазинах: люди запасались водой, консервами, свечами.

Александр смотрел на это с лёгкой улыбкой. Он знал теперь то, чего не знали эти люди: мир не кончится от компьютерного сбоя. Мир вообще не кончается — он только меняет форму.

Мария пришла в восемь вечера. Принесла бутылку шампанского и салат, который приготовила сама.

«Новый год вдвоём», — сказала она, накрывая на стол. «Как в детстве».

Александр смотрел на неё — на эту молодую женщину, двадцати четырёх лет, с его глазами и улыбкой матери — и чувствовал, как сердце переполняется.

«В детстве мы не праздновали вместе», — сказал он тихо. «Я всегда работал».

«Знаю. Но можем начать сейчас».

Они сели за стол. За окном падал снег — крупный, пушистый, новогодний.

«Папа», — Мария помолчала, собираясь с мыслями. «Я хочу попробовать. То, чем ты занимаешься. Медитацию».

Он замер с бокалом в руке.

«Серьёзно?»

«Серьёзно. Я смотрю на тебя... на то, каким ты стал... и хочу понять. Раньше ты был... не знаю, как сказать... мёртвый внутри. А теперь — живой. Что-то изменилось, и я хочу знать, что».

Александр долго молчал. Это было то, о чём он мечтал и чего боялся одновременно. Мечтал — потому что хотел поделиться. Боялся — потому что это был её путь, не его.

«Я не могу дать тебе посвящение», — сказал он наконец. «Это может только Мастер. Но я могу подготовить тебя. Рассказать. Показать книги. А потом — если захочешь — поедем вместе. К нему».

«К Мастеру? В Индию?»

«Или туда, где он будет. Он путешествует — проводит сатсанги в разных странах. Может быть, приедет в Европу».

Она кивнула. В её глазах была та же искра, которую он видел у себя два года назад — искра поиска.

Часы пробили полночь. За окном взорвались фейерверки — весь город праздновал, кричал, радовался.

Александр обнял дочь.

«С новым годом», — сказал он. «С новым веком. С новой жизнью».

«С новой жизнью», — повторила она.

Фейерверки гремели за окном. Новое тысячелетие началось.

А внутри Александра — тихо, как всегда — звучал Звук. Звук колокола из другого мира. Звук, который звал домой.

Путь продолжался.


* * *

Конец Части III
Продолжение следует...
;
ЧАСТЬ IV
ПУТЕШЕСТВИЕ
(2000—2004)

«Те, которые путешествовали во внутренние сферы,
говорят, что увиденное там невозможно описать.
Однако отблеск этих сфер можно увидеть
в писаниях великих Святых»
— Сант Кирпал Сингх

Глава 25
ГОРОД ТЫСЯЧЕЛЕПЕСТКОВОГО ЛОТОСА

Апрель 2000 года. Три года после посвящения.

Это случилось на рассвете.

Александр медитировал уже два часа. Прошёл сквозь синий глаз, оказался в знакомом пространстве астрального света. Лучезарная форма Мастера ждала его, как всегда.

«Ты готов», — сказал Мастер. «Сегодня — дальше».

Движение началось.

Это было не похоже на движение в физическом мире — не вперёд, не вверх, не в сторону. Скорее, как будто сам Александр расширялся, а вместе с ним расширялось пространство. Или наоборот — пространство сжималось, пропуская его сквозь себя.

Он прошёл через что-то — мембрану? завесу? — и оказался...

Он замер.

Перед ним раскинулся город.

Но не такой, как города внизу, на Земле. Этот город был построен из света — но не однородного, а бесконечно разнообразного. Купола изумительных зданий, высеченные из радужного жемчуга. Стены, вибрирующие и переливающиеся многочисленными оттенками агата — от молочно-белого до глубокого синего. Башни, уходящие ввысь, их шпили терялись в сиянии, которое служило здесь вместо неба.

И в центре города — Лотос.

Колоссальный, неописуемый. Тысячи лепестков, каждый размером с гору, и каждый светился своим цветом. От него исходило пламя — не обжигающее, а лучезарное. И это пламя пело.

Да, пело. Каждый лепесток издавал свою ноту, и вместе они сливались в мелодию такой красоты, что Александр почувствовал, как его астральное тело вибрирует в резонанс.

«Сахасрара», — сказал Мастер. «Город Тысячелепесткового Лотоса. Столица астрального мира. То, что внизу называют раем».

«Это... рай?»

«Один из них. Первая ступень. Здесь живут те, кто заслужил отдых после земной жизни. Но это ещё не дом. Даже отсюда душа возвращается — в новое тело, в новую жизнь. Пока не пройдёт дальше».

Александр смотрел на улицы города — если их можно назвать улицами. Существа двигались по ним, не касаясь поверхности. Некоторые были похожи на людей — светящиеся силуэты с человеческими чертами. Другие — совсем иные: потоки света, геометрические формы, что-то, для чего не было слов.

Одно из существ — женщина в одеянии из мерцающего голубого света — остановилось рядом. Её лицо было безмятежным, глаза — как озёра расплавленного серебра.

«Новый путник», — сказала она мелодичным голосом. «Добро пожаловать. Ты пришёл остаться или пройти?»

«Пройти», — ответил за него Мастер. «Он идёт домой».

Женщина улыбнулась — и в этой улыбке была печаль и одновременно радость.

«Счастливый. Я тоже когда-нибудь... когда буду готова».

Она поплыла дальше, растворяясь в сиянии города.

«Почему она осталась здесь?» — спросил Александр.

«Привязанности. Желания. Она ещё любит этот мир — его красоту, его покой. Когда-нибудь поймёт: даже эта красота — тюрьма. Золотая, но тюрьма. И тогда — пойдёт дальше».

Александр посмотрел на Лотос — на это невообразимое сооружение из света и музыки — и понял, о чём говорил Мастер. Он мог бы остаться здесь. Мог бы наслаждаться этой красотой веками, тысячелетиями. Мог бы забыть о том, что есть что-то ещё.

Но внутри — глубоко внутри — что-то звало дальше. Голос, который не был голосом. Тоска, которая не была тоской. Память о чём-то, чего он никогда не видел, но знал, что оно есть.

«Я хочу идти дальше», — сказал он.

Мастер кивнул.

«Сегодня — достаточно. Ты видел. Ты знаешь, что это реально. Возвращайся в тело. Впереди — долгий путь».

Глава 26
ВЕЛИКИЙ МАГ

Осень 2000 года

Он читал об этом в книгах.

«Паломничество Джеймса» описывало встречу с Негативным адептом. Кирпал Сингх предупреждал о ловушках на пути. Все тексты говорили: есть Сила, которая не хочет, чтобы души уходили из низших миров. Не потому, что она зла — потому что таков её долг. Она — хранитель этих миров. Тюремщик, который не выбирал быть тюремщиком.

Александр относился к этому с научным скептицизмом. Дьявол? Сатана? Слишком похоже на религиозные сказки.

А потом — встретил его.

Это была обычная медитация. Он поднялся в Город Света, прошёл сквозь него к границе следующей сферы. И там, на границе — в пространстве, которое было ни здесь, ни там — его ждал кто-то.

Фигура.

Высокая, величественная, окутанная мерцающей тьмой. Не чёрной — скорее, тёмно-фиолетовой, как ночное небо перед рассветом. Черты лица — благородные, почти красивые. Глаза — два глубоких колодца, в которых мерцали далёкие звёзды.

«Александр Волков», — голос был глубоким, бархатным, без угрозы. «Физик. Искатель истины. Я наблюдал за тобой».

Александр почувствовал странное — не страх, но настороженность. Как перед экзаменом, когда не знаешь, какой билет достанется.

«Кто ты?»

«У меня много имён. Кал. Яма. Дхарам Рай. Владыка Справедливости. Хранитель Закона. Выбирай любое».

«Негативная Сила».

Фигура чуть склонила голову — не в знак согласия, скорее в знак признания.

«Так меня называют те, кто идёт вверх. Но я не негативен, Александр. Я — необходим. Без меня не было бы игры. Не было бы выбора. Не было бы роста».

«Чего ты хочешь?»

«Поговорить. Просто поговорить. Ты — учёный. Ты ценишь логику. Позволь мне изложить свою позицию».

Александр молчал. Он знал: нужно повторять имена, нужно звать Мастера. Но что-то — любопытство? гордыня? — удерживало его.

«Ты идёшь туда», — фигура указала вверх, в направлении, которое нельзя было увидеть. «К тому, что называют Богом. Сач Кханд. Истинная Обитель. Но подумай: что ты там найдёшь?»

«Дом».

«Дом. Красивое слово. Но что оно значит? Растворение. Исчезновение. Отказ от себя. Ты перестанешь быть Александром. Перестанешь быть отдельным. Станешь... ничем. Каплей в океане».

Слова ударили точно в цель. Александр чувствовал, как что-то внутри сжимается от страха. Перестать быть собой? Исчезнуть?

«Я предлагаю другое», — продолжал голос, становясь мягче, убедительнее. «Здесь, в этих мирах, ты можешь остаться собой. Более того — стать больше себя. Я могу дать тебе знание — всё знание вселенной. Силу — любую силу, какую захочешь. Бессмертие — не как растворение, а как вечное существование. Ты будешь богом, Александр. Маленьким богом, но богом».

Перед внутренним взором возникло видение. Александр — но другой. Окружённый светом, окружённый учениками. Властвующий, знающий, бессмертный. Всё, о чём когда-либо мечтало его эго.

И часть его — та часть, которая сорок лет жаждала признания, — потянулась к этому видению.

Но другая часть — та, которая стояла у порога Сахасрары и чувствовала зов — знала правду.

«Ты предлагаешь тюрьму», — сказал он. Голос был твёрдым, хотя внутри всё дрожало. «Золотую тюрьму. Но всё равно тюрьму. Эти миры — временны. Даже ты — временен. Однажды всё это исчезнет. А То, что за этим — вечно».

Фигура не изменилась — но что-то в ней сместилось. Как будто маска чуть сползла.

«Ты говоришь словами своего Мастера. Но понимаешь ли ты их?»

«Начинаю понимать».

«Тогда иди. Но знай: я не враг тебе. Я делаю свою работу — как ты делаешь свою. Мы ещё встретимся, Александр Волков. На каждой границе. У каждой двери. Такова игра».

Фигура отступила — не исчезла, а отступила, как отступает тень при свете.

И тогда Александр вспомнил имена. Пять священных слов. Он начал повторять их — мысленно, с силой — и каждое слово было как вспышка света.

Рядом появился Мастер — не появился, а стал видимым, словно был здесь всё время.

«Ты справился», — сказал он. «Первое испытание пройдено».

«Он... он не зол?»

«Он — часть творения. Делает свою работу. Но его работа — удерживать. Твоя — освобождаться. Помни имена. Они — твоя защита. Всегда».

Глава 27
КРАСНОЕ СОЛНЦЕ ТРКУТИ

2001 год

Четыре года практики.

Александр поднимался выше — медленно, ступень за ступенью. Город Тысячелепесткового Лотоса стал знакомым, почти родным. Он знал его улицы, его обитателей, его музыку. Но не останавливался.

Весной он достиг границы.

Граница между астральным и каузальным мирами — Трикути, Сфера Разума.

Переход был... странным. Не движение, а трансформация. Как будто само его восприятие менялось, перенастраивалось на другую частоту. Краски астрального мира — яркие, насыщенные — побледнели. Формы — чёткие, определённые — размылись.

И он увидел.

Солнце.

Красное солнце, огромное, заполняющее всё пространство. Не круглое, как солнце на Земле, — скорее, эллипс, пульсирующий с высокой частотой. От него исходили лучи — не лучи света, а лучи... понимания? знания? Что-то, для чего не было слов.

И звук.

Не колокол астрального мира — что-то более глубокое, более мощное. Бой барабана. Колоссального барабана, который бил непрерывно, и каждый удар отзывался в каждой клетке существа.

«Трикути», — сказал Мастер. «Брахманд. Сфера Космического Разума. Здесь рождаются все мысли, все идеи, все знания вселенной».

Александр смотрел на Красное Солнце — и чувствовал, как его физический ум расширяется. Он мог задать вопрос — любой вопрос — и ответ приходил мгновенно. Не словами, а пониманием. Прямым, неопосредованным знанием.

Он спросил о квантовой механике — и увидел, как всё связано, как волновая функция есть лишь тень чего-то более реального. Спросил о происхождении вселенной — и увидел: не взрыв, а мысль. Первая мысль, из которой развернулось всё остальное.

Он мог остаться здесь. Мог узнать всё. Всё, что когда-либо хотел знать как учёный.

«Осторожно», — предупредил Мастер. «Это — ещё одна ловушка. Многие застревают здесь, зачарованные знанием. Но знание — не цель. Оно всё ещё в пределах разума. А ты ищешь то, что за пределами».

«Что за пределами разума?»

«Душа. Чистое сознание. То, что ты есть на самом деле — без мыслей, без концепций, без эго».

Александр посмотрел на Красное Солнце — на этот океан знания — и сделал выбор.

«Я готов идти дальше».

«Тогда готовься. Дальше — Маха Сунн. Великая Пустота. Там нет света, нет звука, нет ничего. Только ты и Мастер. Многие не выдерживают».

«Я не один».

Мастер улыбнулся — той улыбкой, которая была светом и любовью одновременно.

«Никогда».

Глава 28
ВЕЛИКАЯ ПУСТОТА

2002 год

Маха Сунн.

Великая Пустота.

Александр шёл через неё — если можно назвать это «идти». Здесь не было направлений, не было расстояний. Только тьма — абсолютная, непроницаемая. Не тьма отсутствия света, а тьма отсутствия всего.

Не было Красного Солнца. Не было Города Тысячелепесткового Лотоса. Не было ничего, за что мог бы зацепиться взгляд.

Только он.

И Мастер — невидимый, но ощутимый. Рука, держащая его руку в этой бесконечной ночи.

Страх пришёл волнами.

Первая волна — паника. Где я? Что со мной? Я потерялся, я никогда не выберусь, я исчезну в этой пустоте.

«Повторяй имена», — сказал голос Мастера откуда-то из темноты. «Имена — твой якорь».

Александр начал повторять. Пять священных слов. Снова и снова.

Вторая волна — сомнение. Может, всё это — иллюзия? Может, я сошёл с ума? Может, нет никакого пути, никакого дома, только это — вечная пустота?

«Сомнение — последнее оружие тьмы», — голос Мастера. «Не слушай. Продолжай».

Он продолжал. Шаг за шагом. Слово за словом.

Сколько это длилось? Минуты? Часы? Вечность? Время здесь не существовало.

А потом — свет.

Далёкий, слабый, но несомненный. Точка света в бесконечной тьме. Она росла, приближалась — или он приближался к ней.

И вышел.

Вышел в пространство, которое было... другим. Не астральным, не каузальным. Что-то за пределами того, что он знал.

«Бханвар Гупха», — сказал Мастер, появляясь рядом — уже не как голос, а как форма света. «Вращающаяся Пещера. Предпоследняя ступень перед Домом».

Глава 29
ВРАЩАЮЩАЯСЯ ПЕЩЕРА

2003 год

Бханвар Гупха.

Пространство вращалось — или он вращался внутри пространства. Медленно, величественно, как танец галактик. Свет здесь был иным — не золотым, не красным, а каким-то... живым. Пульсирующим. Как будто само пространство дышало.

И звук.

О, этот звук.

Не колокол астрального мира. Не барабан Трикути. Что-то похожее на... флейту? Вину? Струнный инструмент невообразимой сложности, издающий мелодию невообразимой красоты.

Мелодия, которая была не просто звуком — она была смыслом. Каждая нота говорила что-то, объясняла что-то, открывала что-то. Александр слушал — и понимал вещи, которые нельзя было понять умом.

«Это — голос Души», — сказал Мастер. «Не твоей отдельной души — Души всего. Того, из чего всё вышло и куда всё возвращается».

«Шабд?»

«Да. Наам. Слово. То, о чём говорят все священные писания. Вот оно — Слово. Услышь его».

Александр слушал.

Слушал — и чувствовал, как растворяются границы. Не было больше «Александра, слушающего» и «Звука, который слушают». Было только одно — единое переживание, единое существование.

Он не знал, сколько это длилось. Время здесь не имело значения — вообще ничего не имело значения, кроме этого Звука, этой Музыки, этой Любви.

Потому что да — это была Любовь. Не человеческая любовь, не эмоция — сама субстанция бытия. То, из чего сделана вселенная. То, чем является Бог.

«А дальше?» — спросил он, когда смог снова оформить мысль. «Что за этим?»

«Сач Кханд. Истинная Обитель. Дом».

«Я могу войти?»

Мастер помолчал. В этом молчании была нежность — и что-то ещё. Грусть? Радость? Трудно сказать.

«Ты можешь увидеть. Порог. Но полностью войти — только когда тело отпустит тебя. Или когда ты полностью отпустишь тело».

«Когда умру?»

«Когда освободишься. Смерть — это освобождение. Для тех, кто прошёл Путь — это возвращение домой».

Глава 30
МАРИЯ

Лето 2003 года

Мария пришла без звонка.

Александр открыл дверь и сразу увидел: что-то случилось. Она была бледной, взволнованной — но не испуганной. Скорее... потрясённой.

«Папа. Мне нужно рассказать тебе».

Они сели на кухне. Он заварил чай, ждал.

«Сегодня утром», — начала она. «Во время медитации. Я видела... я видела бабушку».

Александр замер. Его мать. Мария никогда её не знала — Елена умерла за двадцать лет до рождения внучки.

«Расскажи».

«Я была там... ты знаешь, в том месте, где свет. Не очень высоко — я ещё не могу подниматься высоко. И вдруг почувствовала кого-то рядом. Женщину. Молодую, красивую. Она смотрела на меня с такой любовью...»

Мария замолчала, собираясь с мыслями.

«Она сказала: Я — Елена. Мама Саши. Твоя бабушка. И показала мне... меня. Маленькую, новорождённую. Как она смотрела на меня из того места, когда я родилась. И как радовалась».

Глаза Марии были влажными — но она улыбалась.

«А потом она сказала: Передай Саше, что я горжусь им. Что он нашёл Путь. И что мы встретимся — все вместе. Когда придёт время».

Александр смотрел на дочь — на эту молодую женщину, которая стала частью той же цепи, того же пути — и чувствовал то, для чего не было слов.

Не радость — глубже. Не благодарность — выше. Что-то, что соединяло прошлое и будущее, живых и ушедших, отдельных и единых.

«Спасибо», — прошептала Мария.

«За что?»

«За то, что показал мне этот путь. За то, что не отступил. За то, что нашёл — и поделился».

Он обнял её. Они сидели так — отец и дочь, два путника — и молчали.

Слова были не нужны.

Глава 31
ПРЕДЧУВСТВИЕ

Февраль 2004 года

Новости пришли из Индии.

Мастер болен. Серьёзно болен. Проблемы с сердцем.

Александр узнал об этом на собрании. Ольга говорила спокойно, но в её голосе была тревога.

«Ему семьдесят пять. Тридцать лет без отдыха. Миллионы посвящений, тысячи поездок. Тело устало».

Вечером Александр медитировал дольше обычного.

Он поднялся высоко — туда, где Мастер был не человеком в белом, а формой из света. И спросил:

«Ты уходишь?»

Долгое молчание. Потом — ответ:

«Тело — да. Скоро. Я — нет. Я никуда не ухожу. Я — везде».

«Но как же мы? Те, кто ещё идёт?»

«Вы никогда не были без меня. И не будете. Физическое тело — только интерфейс. Способ связи для тех, кто не видит внутри. Но ты — видишь. Для тебя ничего не изменится».

«А новые люди? Кто даст им посвящение?»

«Цепь не прерывается. Никогда не прерывалась. Новый Мастер уже готов. Ты узнаешь его — когда придёт время».

Александр чувствовал грусть — человеческую, земную. Он любил этого маленького человека в белом тюрбане. Любил его голос, его смех, его глаза, светящиеся любовью.

Но он знал теперь: смерти нет. Есть только смена формы.

«Я буду скучать», — сказал он.

«По чему скучать, если я здесь?» — и Александр почувствовал улыбку Мастера, ту самую улыбку. «Закрой глаза — и я рядом. Повтори имена — и я отвечу. Это было правдой при жизни тела. Это останется правдой после».

Глава 32
ПОРОГ

Декабрь 2004 года

Александру было пятьдесят девять.

Он ушёл из института осенью — не с горечью, с благодарностью. Сорок лет физики. Это было важно. Это было нужно. Но теперь — другая работа.

Группа выросла. Люди приходили, слушали, задавали вопросы. Он рассказывал свою историю — инфаркт, клиническая смерть, поиск, встреча с Мастером. И видел, как зажигаются глаза.

В декабре — за несколько недель до Нового года — он достиг того, чего никогда не достигал прежде.

Это была обычная утренняя медитация. Он поднялся через все уровни — Город Тысячелепесткового Лотоса, Красное Солнце Трикути, Великую Пустоту, Вращающуюся Пещеру.

И остановился.

На пороге.

Сач Кханд. Истинная Обитель.

Он не вошёл — Мастер сказал: ещё не время. Но он видел.

Видел Свет, который невозможно описать. Не золотой, не белый — все цвета и никакого. Свет, который был Любовью. Свет, который был Жизнью. Свет, который был... всем.

Слова разбивались об этот опыт, как волны о скалу. Не было языка, который мог бы передать то, что он видел. Только знание: это — Дом. Это — откуда я пришёл. Это — куда вернусь.

Он вспомнил мать и отца — там, внизу, на астральном плане. Они ждали его в том светлом мире, счастливые, освобождённые от земных страданий. Но сюда, на этот порог, они подняться не могли. Не без посвящения. Не без Пути.

«А они?» — спросил он Мастера. «Мои родители. Смогут ли они когда-нибудь...»

«Они под моей защитой. Когда ты войдёшь сюда полностью — сможешь помочь им. Твоя духовная сила станет их лестницей. Так работает любовь — она поднимает тех, кого мы любим».

Александр понял: его путь — не только для него. Каждый шаг вверх — это рука, протянутая тем, кто остался ниже. Каждая ступень — возможность для других.

Свет начал меркнуть — или он начал отдаляться. Порог Сач Кханда уходил вдаль, но не исчезал. Он знал теперь, где Дом. Знал, что вернётся.

Он открыл глаза.

Комната была той же. Кресло, окно, утренний свет.

Но он знал: после этого — ничто не будет прежним.

Он видел порог Дома.

И знал: скоро — войдёт.


* * *

Конец Части IV
Продолжение следует...
;
ЧАСТЬ V
ЗАВЕРШЕНИЕ
(2005—2006)

«Смерти нет.
Есть лишь смена одежды для души»
— Сант Кирпал Сингх

Глава 33
ПИМПАЛНЕР

6 февраля 2005 года

Новость облетела мир за считанные часы.

В Пимпалнере, маленьком городке в штате Махараштра, собрались полтора миллиона человек. Бхандара — ежегодный духовный праздник — и в этот раз он был особенным. Мастер, которого все знали больным и слабеющим, вышел к людям.

И объявил преемника.

Александр узнал об этом от Ольги. Она позвонила среди ночи, голос дрожал.

«Он назвал его. Публично. Перед всеми. Сант Балджит Сингх — преемник».

Александр сидел в темноте своей комнаты, прижимая трубку к уху. Грусть и радость смешивались в странный коктейль. Грусть — потому что понимал, что это значит. Радость — потому что цепь не прервётся.

«Что он сказал?»

«Я запомнила слово в слово: Меняется только физическое тело. Внутреннее руководство остаётся непрерывным. Чтобы получить все божественные благословения для духовного прогресса, необходима связь с живым Мастером».

Александр закрыл глаза. Да. Это было то, чему учили книги. То, что он знал из собственного опыта. Мастер — не личность. Мастер — Сила. И эта Сила переходит от одного тела к другому, как огонь переходит от одной свечи к другой, не уменьшаясь.

Он положил трубку и долго сидел в темноте. Потом встал, сел в своё кресло, закрыл глаза.

Мастер был там — в Свете, как всегда. Но теперь Александр видел что-то новое: рядом с Тхакар Сингхом стояла другая фигура. Моложе, но с тем же Светом в глазах.

«Видишь?» — спросил Тхакар Сингх. «Это он. Тот, кто продолжит».

«А ты?»

«Я — везде. Я — в нём. Я — в тебе. Разделения нет».

Глава 34
ШЕСТОЕ МАРТА

6 марта 2005 года

Ровно месяц после Пимпалнера.

Александр проснулся в четыре утра — как всегда. Но что-то было не так. Что-то в воздухе, в тишине, в самой ткани реальности. Как будто мир задержал дыхание.

Он сел медитировать — и понял.

Мастер уходил. Прямо сейчас. В эту самую минуту.

Он видел это внутри — не как событие, а как восход солнца. Тхакар Сингх поднимался — выше, чем когда-либо — и растворялся в Свете, из которого пришёл.

Не смерть. Возвращение.

Александр сидел неподвижно, наблюдая. Тело его оставалось в кресле, но сознание было там — рядом с Мастером, в момент его освобождения.

И тогда — в момент, когда физическое тело Мастера остановилось в далёком Наван Нагаре — он услышал голос.

«Не горюй. Я не ушёл. Я свободен».

И он увидел Мастера — не в Лучезарной Форме, к которой привык, а иначе. Безграничного. Вездесущего. Сияющего так, что всё остальное казалось тенью на стене.

«Моя работа в физическом теле закончена. Но я с тобой — навсегда. С каждым из вас — навсегда. Теперь — без ограничений тела».

«А новый Мастер?»

«Он — это я. Я — это он. Та же Сила. Та же Любовь. Другое тело — для тех, кому нужно тело. Для тех, кто ещё не видит внутри. Идите к нему».

Александр открыл глаза. Комната была залита утренним светом. Граница между внутренним и внешним стала тоньше, чем когда-либо.

Телефон зазвонил через час. Ольга.

«Он ушёл. Сегодня утром».

«Я знаю», — сказал Александр. «Я был там. Внутри».

Долгое молчание. Потом — тихо:

«Я тоже».

Глава 35
НОВЫЙ МАСТЕР

Осень 2005 года

Сант Балджит Сингх приехал в Европу осенью.

Ему было сорок два года. Инженер по образованию, работал в торговом флоте. Получил посвящение от Тхакар Сингха в 1998 году — всего за семь лет до того, как стать преемником.

Киевская группа готовилась к встрече. Александр волновался — странное чувство для человека, который прошёл через столько внутренних миров. Но это было волнение встречи, не страха.

Сатсанг проходил в большом зале. Людей было много — старые ученики Тхакар Сингха, новые искатели.

И когда Балджит Сингх вошёл — Александр понял.

Это был другой человек. Другое лицо, другой голос, другая манера. Но Свет в глазах — тот же. Сила за формой — та же. Как две волны из одного океана.

Балджит Сингх говорил мягко, без пафоса. О любви, о пути, о том, что каждый человек — душа, ищущая дорогу домой.

«Я — только инструмент», — сказал он. «Сила — не моя. Сила — та же, что была у моего Мастера. И у его Мастера. Я — просто провод, через который течёт ток».

После сатсанга Александр подошёл к нему. Когда их глаза встретились, Балджит Сингх улыбнулся.

«Ты — Александр. Я знаю тебя. Изнутри».

«И я знаю вас», — Александр склонил голову. «Тоже изнутри».

Мастер положил руку ему на плечо.

«Продолжай работу. Помогай людям. Твоя дочь — она готова».

Мария. Да. Она была здесь, в зале. Смотрела издалека.

«Спасибо», — сказал Александр.

«Благодари Того, кто послал нас обоих. Мы — только слуги».

Глава 36
ШЕСТЬДЕСЯТ

Декабрь 2005 года

Александру исполнилось шестьдесят.

Юбилей отмечали тихо. Мария пришла с тортом, посидели вдвоём.

«Знаешь, папа», — сказала она, — «я долго не понимала тебя. Думала, ты сбежал от реальности».

«А теперь?»

«Теперь понимаю. Ты не сбежал. Ты нашёл. То, что все ищут — только не знают, что ищут».

Он смотрел на неё — на свою дочь, тридцати лет — и чувствовал такую полноту, которой не знал раньше. Все годы отчуждения, все ошибки — всё это было нужно. Чтобы прийти сюда.

«Я хочу попросить тебя кое о чём», — сказал он.

«О чём?»

«Поезжай к Мастеру. К Балджит Сингху. Встреться с ним лично».

«Почему именно сейчас?»

Александр посмотрел в окно. Зимние сумерки, первый снег.

«Потому что хочу знать, что ты на пути. Что ты продолжишь. Когда меня не станет».

«Папа...»

«Не сейчас. Не завтра. Но — скоро. Я чувствую. Тело устало. И я не боюсь. Просто хочу завершить. Передать то, что получил».

Мария взяла его руку.

«Я поеду. Обещаю».

Глава 37
ПОСЛЕДНЯЯ ЗИМА

Январь 2006 года

Зима выдалась холодной.

Александр редко выходил из дома. Сердце, которое остановилось двенадцать лет назад, работало всё хуже. Но внутри — он никогда не чувствовал себя более живым.

Медитации стали глубже. Он проводил по четыре-пять часов в день в Свете. Граница между «здесь» и «там» истончалась с каждым днём.

Группа собиралась у него дома. Люди приходили, сидели в его маленькой комнате, слушали.

«Смерти нет», — повторял он. «Я знаю это не из книг — я был там. Много раз. То, что ждёт — прекраснее всего, что можно представить».

Мария приезжала каждый день. Готовила еду, сидела рядом. Иногда они медитировали вместе.

Однажды вечером он сказал ей:

«Я видел их сегодня. Маму и папу. На астральном плане, в том светлом месте. Они ждут».

«Когда?»

«Скоро. Может быть, недели».

«Тебе страшно?»

Он улыбнулся.

«Нет. Это как выйти из тёмной комнаты на солнце. Как снять тяжёлую одежду. Как проснуться».

Он взял её руку.

«Только одно. Обещай мне».

«Что?»

«Продолжай практиковать. Каждый день. И когда будет трудно — закрывай глаза и зови меня. Я услышу».

«Ты сможешь?»

«Конечно. Смерти нет, помнишь? Я буду ближе, чем сейчас. Без стен тела между нами».

Глава 38
УХОД

Февраль 2006 года

Раннее утро. Четыре часа.

Александр проснулся от знания. Не от боли, не от звука — от ясного, спокойного понимания.

Сегодня.

Он не испугался. Встал медленно, прошёл к своему креслу. Тому самому, в котором медитировал девять лет. Сел, выпрямил спину, закрыл глаза.

Начал повторять имена.

Свет пришёл сразу — яркий, золотой. Звук — громкий и чистый, как никогда. Присутствие Мастера — ближе, чем когда-либо.

«Ты готов», — сказал Тхакар Сингх. «Идём».

Александр поднялся. Не усилием — само собой, как дыхание. Тело осталось внизу — он видел его, сидящее в кресле, с мирным выражением на лице.

Город Тысячелепесткового Лотоса промелькнул — знакомый, прекрасный, но он не остановился. Красное Солнце Трикути — величественное, всезнающее — и дальше. Великая Пустота — тихая, но он прошёл её легко, держась за руку Мастера. Вращающаяся Пещера — поющая вечную песню флейты.

И потом — порог.

Сач Кханд.

В этот раз он не остановился. В этот раз — он вошёл.

Слова закончились здесь.

Не было языка, который мог бы описать то, что он видел. Только Свет — бесконечный, живой. Только Любовь — абсолютная, всеобъемлющая. Только Дом.

Его встречали.

Тхакар Сингх — не человек больше, а чистый Свет. Кирпал Сингх, Саван Сингх — великая цепь Мастеров, уходящая в бесконечность.

«Добро пожаловать домой», — сказали они. Не словами — пониманием.

И Александр — душа, которая когда-то носила это имя — вошла в Свет.

Не исчезла — расширилась.

Не умерла — ожила.

Наконец.

Глава 39
УТРО

Мария пришла в восемь утра.

Открыла дверь своим ключом, вошла в квартиру. Тишина — но не обычная. Какая-то светлая тишина.

Она прошла в комнату — и увидела.

Он сидел в своём кресле, глаза закрыты, руки на коленях. На лице — улыбка. Та самая, которую она видела, когда он возвращался из глубоких медитаций.

Только теперь он не вернулся.

Мария подошла, опустилась рядом. Взяла его руку — холодную, но мягкую.

Она закрыла глаза — и почувствовала его. Не здесь, в этом теле — там, в Свете. Живого. Свободного.

«Я здесь», — услышала она. Его голос — но чище, яснее. «Я никуда не ушёл. Продолжай практиковать. Мы встретимся».

Она открыла глаза. Комната была залита утренним светом.

«Ты успел», — прошептала она. «Успел показать мне путь. Спасибо, папа».

Она встала. Нужно было звонить — врачам, друзьям. Но сначала — ещё минуту.

Она села на пол, прислонилась к креслу. Закрыла глаза. Начала повторять имена.

И почувствовала: он рядом. Он здесь. Он везде.

Смерти нет.

Глава 40
ЦЕПЬ

Апрель 2006 года

Мария ехала в Германию.

Весна была ранней. Поезд нёс её через границы, через пейзажи. Она думала об отце — о том, как он проделал этот же путь девять лет назад.

Ритрит проходил в маленьком городке под Мюнхеном. Люди съехались со всей Европы.

И когда Балджит Сингх вошёл — она поняла то, о чём говорил отец.

Глаза. Свет в глазах. Тот же самый, который она видела у Тхакар Сингха на видео. Тот же, который видела в глазах отца.

Одна Сила. Разные тела.

После сатсанга она подошла к Мастеру.

«Дочь Александра», — сказал он, улыбаясь.

«Да».

«Он — здесь. С нами. Ты знаешь?»

«Знаю. Я чувствую его».

Мастер положил руку ей на голову. Тепло — волна тепла. Свет — вспышка за закрытыми веками.

«Продолжай практиковать. Цепь не прерывается. От Мастера к ученику, от отца к дочери. Ты — часть этой цепи. Неси Свет дальше».

И в его глазах — на мгновение — она увидела всех: Балджита Сингха, Тхакар Сингха, Кирпал Сингха. И отца — сияющего, свободного.

Цепь не прерывалась.

Никогда.

ЭПИЛОГ
ПУТЬ

Тридцать лет спустя

Мария сидела в кресле — том самом, которое забрала после ухода отца.

Ей было шестьдесят. Тридцать лет практики. Тридцать лет ежедневного восхождения.

Она прошла те же ступени: Город Света, Красное Солнце, Великую Пустоту, Вращающуюся Пещеру. Несколько раз — видела порог.

Группа выросла. Люди приходили, слушали её рассказы — о пути, о Мастере, об отце. Она не называла себя учителем. Только старшим учеником. Как он когда-то.

Сегодня — обычная утренняя медитация.

Свет пришёл. Звук. И голос.

«Привет, дочка».

Она улыбнулась — там, внутри.

«Привет, папа».

Он был там — в Свете. Не на астральном плане, где ждали её бабушка и дедушка. Выше. Там, куда ведёт Путь.

«Как ты?»

«Дома. Как и ты — скоро».

«Скоро?»

«Когда будет время. Не торопись. Но знай — путь открыт».

Она смотрела на него — на своего отца — и чувствовала то, что не могла чувствовать раньше. Полноту. Всё было на своих местах. Все потери — временны. Все встречи — вечны.

«Спасибо, папа. За то, что показал путь».

«Путь показал Мастер. Я только указал на дверь. Ты сама вошла».

Он улыбнулся — той самой улыбкой — и отступил, растворяясь в Свете. Но не исчезая.

Никогда не исчезая.

Мария открыла глаза.

За окном — утро. Новый день. Новая медитация.

Путь продолжался.


* * *

КОНЕЦ


«Человеческое тело — храм живого Бога.
Тот, кто сможет войти в него,
познает секреты мироздания»
— Сант Кирпал Сингх