Первая смерть

Ближе к Хастинапуру дорога стала широкой, проезжей. Появились караваны торговцев. Товары текли в город и из него. Люди текли в город и из него. Изредка на коне проносился с важным видом воин, не иначе, нёс государственное послание или поручение. Государственного человека сразу видно по выражению лица. Этакое сочетание собственной значимости, деловой серьёзности и суровой решимости покарать любого, кто помешает человеку при исполнении исполнять трудно исполняемое бремя.

Встречались на дороге и брахманы. Они шли группами и по одиночке. Нас брахманы принимали за странствующих монахов и смотрели в нашу сторону с неприязнью. Всегда смешно наблюдать как люди, торгующие обрядами, ревностно оберегают свою территорию и право на ней зарабатывать. Богам богово, а брахману копеечка.

Дорога укачивала и усыпляла. Поэтому я не сразу заметил, что люди стали сходить с неё в стороны, уступая кому-то путь. Только когда прямо перед собой я увидел колонну солдат и слона за ними, я и сам догадался сойти на обочину. На спине слона громоздилась конструкция с креслом и крышей, размером и формой с торговый ларёк. Из которого торговали властью.

Когда слон с поравнялся с нами, я по­чувствовал его запах. Вспомнился поход ребёнком в цирк. С родителями. В цирке было скучно и тоскливо. Из цирка хотелось уйти, убежать со всех ног, но не хотелось расстраивать родителей. Слонов на арене было жалко. Их запах смешался с моей жалостью. И остался в моей памяти. Запах жалости. Жалость запаха.

Кто-то из учеников теребит меня за рукав, пы­тается что-то сказать. Но из-за общего шума я не могу разобрать его слов. Слон почему-то остановился. Чтобы на меня посмотреть, наверное. На единственного человека, которому жалко слона. Чтобы теперь уже в свою очередь пожалеть этого человека, нежно погладить его мощным хоботом по голове. Сколько волка не корми, а у слона толще. Такого человека тоже в пору в цирке выставлять. Кто-то из учеников шепчет мне в ухо, чтобы я поклонился человеку, сошедшему со слона. Где-то совсем близко слышен смех апсары. Жара. Жара плавит мысли, заставляет нейротрансмиттеры мозга плеваться галлюцинациями, порождая миражи на горизонте. Вазелин по краю линзы.

Человек подошёл ко мне в окружении своей охраны.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Рамакришна. А тебя?

– Разве ты не знаешь, кто я? Я Ганги, владыка Индии.

– Я у вас проездом. Турист, можно сказать. Ещё не успел со всеми познакомиться.

– Путешественник, значит. Из каких краёв?

– Я не из краёв. Я из-за края. Из другого мира.

– Божество с Верхнего Мира?

– Нет. Я не божество с вашего Верхнего Мира.

– Тогда я не понимаю кто ты.

– Весь ваш мир измышляет Брахма. Но ваш Брахма не единственный, существуют и другие. Так вот я измышляем другим Брахмой, не вашим.

– Как же мы можем с тобой разговаривать, если мы находимся в разных мирах, в разных сознаниях разных Брахм?

– Мой Брахма рассказал про меня твоему Брахме, и теперь твой Брахма тоже способен измышлять про меня. Мы называем такое словом Игра. Я теперь живу в двух мирах.

– Кажется мне, что ты просто обманываешь меня. Издеваешься и смеёшься надо мной.

– Зачем мне тебя обманывать?

– Известно зачем, нечистый дух побуждает тебя к злокозненным действиям. Такова природа тьмы. Возьмём, например, ракшасов. Они не люди. Они иные, испорченные тьмой. Всё, о чем они могут думать это как причинить людям несчастье. Я подозреваю, что ты ракшас, сумевший воспользоваться человеческой личиной. В Ведах есть упоминания о таких существах, именуемых адженты.

– В моём мире тоже ходят сказки про иных аджентов, которые существуют с целью погубить всех добрых людей. Поверившие в эти сказки охотятся за иными аджентами, но всегда убивают своих. Будь же мудр, правитель Ганги, не ищи врагов там, где их нет.

– Хитры твои речи, аджент. Но меня ты не обдуришь. У меня на ворога глаз намётан. Ты выдал себя, не склонив голову в поклоне.

– Владыка, я просто засмотрелся на твоего великолепного слона и забыл про обычаи ваших земель. Я тебе не враг. Я простой путешественник.

– Даже если ты не вражеский аджент, тебя надлежит казнить. Не поклонившись ты замахнулся на наши устои, попрал наши законы.

– Владыка, ты преувеличиваешь. Движение мышц в районе шейного позвонка, или его отсутствие, не может пошатнуть устои и разогнуть государственные скрепы.

– Наличие законов отличает человека от дикого животного. Без законов люди перестанут работать в поле и платить оброк. Моя казна опустеет и начнётся хаос. Брат пойдёт на брата и возжелает жену его, а затем и осла возжелает. Поэтому закон склонять голову радже и любому в старшей касте записан в Ведах. Ты нарушил закон.

– В законах есть своя мудрость, признаю. Если убивать и грабить соседей, то вместе жить становится невозможно. Но человек не рождён только для того, чтобы соблюдать за­коны и работать на рисовом поле. Человек рождён танцевать красивый и сложный космический танец жизни.

– Вижу, ты открыто высказываешь своё мнение. Чем призываешь народ моей страны к неповиновению моей власти. Твоя казнь станет хорошим примером, что случается с теми, кто слишком много болтает и слишком мало кланяется.

Мне всё это надоело. Игра игрой, но моя вежливость имеет свои пределы.

– Я скажу тебе, почему я не поклонился. В детстве я ходил с родителями в цирк. Там выступали слоны, а на спинах у них сидели маленькие обезьянки. Ты напоминаешь мне такую маленькую злобную мартышку, залезшую на слона и возомнившую, что все перед ней расступаются.

– Отрубить ему голову, – приказал Ганги.

Ну успел я моргнуть, как моя голова отделилась от тела. Перед глазами возник счётчик обратного время и надпись: "Вы умерли. Запущен процесс деактивации физического тела". Моя голова откатилась в сторону и лежала на земле так, что глаза видели только чьи-то ноги в армейских сандалиях. Я заставил своё тело пошарить вокруг руками и сумел найти свою голову. Поворачивая голо­ву в руках, я нашёл глазами Ганги. На его лице застыл ужас.

– Кто ты? – закричал Ганги.

– Я Рамакришна, много-рождённый во многих мирах Игрок. До нашей встречи я был простым туристом в этой игре. Хотел походить по музеям в Хастинапуре, потанцевать в ночном клубе. Но теперь игра изменилась. Теперь я приду в Хастинапур чтобы убить тебя.