Стэп 2

Старый негр со странным именем Дрейк, которое Степан запомнил, открыл заспанные глаза и увидев его изменился в лице, словно обнаружил свою давно почившую от лихорадки жену. Согнувшись ниже пояса, он вскочил с продавленного убогого кресла, стоявшего в относительной прохладе тенистой половине веранды, и на полусогнутых подойдя к моряку, взял ладонь для рукопожатия, и  стал мелко и часто трясти , приговаривая некие заклинания как подумалось Степе, где регулярно проскакивало слово Стэп.  - Надо же, помнит старикашка ,- решил с грустной радостью.
-А где Наоми и Айзек?- логично спросил Степан. Черное лицо Дрейка помрачнело, в первый момент он отвел глаза и потом ответил сжав губы, что Наоми должна быть дома, она в последнее время болеет, а Айзека он видел утром, когда тот шел в школу.
-С ней что то серьезное?- подумал о неладном Стэп.
-Да нет, всего лишь какая то инфекционная болезнь, ты же знаешь, у нас их тут много. Просто долго затянулась  уже как то, - старик искренне пытался успокоить иностранца. Степан пожал ему  на прощание руку и  поднялся в квартиру.
      Не надо было иметь медицинское образование, чтобы с полу-взгляда понять, что со здоровьем у Наоми дела очень плохи. Ее неприличная худоба с блестящими глазами и несколько затрудненные движения, словно бы каждый жесть давался ей с болью, состарили его подругу на пару десятков лет. Стэп ужаснулся увиденному. От недавно бывшей красавицы, черной пантеры и просто молодой пышущей здоровьем обворожительной женщины остались исключительно воспоминания, и еще глаза с необычным разрезом и глубиной, которые сейчас только и показывали, что это и есть Наоми. Перед мужчиной стояла негритянка, на вид соответствовавшая возрасту и внешности своей матери, и это при том, что почти все африканские женщины после 35-40  лет резко сдают и начинают внешне выглядеть гораздо старше прожитого.
-Это я , не узнал? Здравствуй, наконец, - тихо сказала Наоми,- Видишь, что болезнь сделала с твоей пантерой? -она попыталась улыбнуться, но обстановка давила тяжелой грустью.
-Конечно узнал, дорогая, -слабо старался подбодрить девушку моряк, -Ты что здесь так с хворью затянула? Мне дядя Дрейк сказал, давай-ка начинать нормально лечиться, поедем в клинику, я помогу.
-Ты не понял. Я давно обследовалась, болезнь известна, ее подтвердили и в европейской больнице. У меня СПИД. Я медленно умираю, это конец, - тут бедная женщина уже не смогла крепиться и мелко вздрагивая невесомым телом заплакала, -Поэтому хорошо, что ты приехал, напоследок хоть увидимся, и нам надо поговорить серьезно.  Стэп не был наивным, и сразу предполагал нечто подобное, и сейчас его худшие подозрения подтвердились. Но тут же возник вопрос, а не мог ли и он сам заразиться от нее тогда, при их свиданиях. С другой стороны, наверняка болезнь бы уже проявилась и у него, а Степан чувствовал себя отлично. Но вопросы задать было необходимо.
-Мне не совсем удобно говорить об этом, но я хотел бы узнать некоторые подробности…,-начал мямлить Стэп, исподлобья взглянув на Наоми.
-Я понимаю, что ты хочешь понять, -сразу перебила она мужчину, -Только давай зайдем в комнату, не будем же мы в коридоре выяснять важные для нас дела.
Незамысловатая обстановка вообще не изменилась с прошлого раза, только добавилась какая то висевшая на стене большая , видимо ритуальная маска , выглядевшая дорого, может даже из слоновой кости. Сел в кресло, Наоми напротив через столик на диване, негромко работал телевизор, из угла ворчал вентилятор на длинной ножке. Наоми предложила кофе, Стэп отказался.
-А где родители?
-Ушли на рынок, маме тяжело одной ходить, отец ей помогает. Скоро будут, может дождешься. Они тоже очень неважно себя чувствуют. В два счета нас всех не будет, с кем останется Айзек?- этот посыл сразу был понятен, Степан знал, о чем дальше потечет разговор. Но сначала попробовал выяснить важные для себя моменты.
-И как же ты в итоге так неаккуратно заразилась? Извини, но данное состояние, все же издержки твоей профессии.
-Мне неприятно указанное слышать, но я тебе кое что объясню. Я между прочим здесь жила одна с твоим сыном, и это нелегко- обеспечивать нас еще и родителям помогать. И я постоянно так работала, и ты все знал. Но самое интересное, что я всегда соблюдала безопасность в профессии, и я произношу не пустые слова и не смешно. Если бы ты знал, сколько людей у нас погибло от синдрома иммунодефицита. И ты единственный, с кем  я спала без защиты, даже не знаю , как я тебя почувствовала, доверила. Так вот. Я заразилась в клинике, куда пошла делать аборт после твоего прошлого приезда, у нас не очень соблюдают чистоту в больницах,-Наоми выпалила это на одном дыхании, в конце откинувшись глубоко на диван и впившись взглядом в Стэпа.  Тот сидел будто истукан. Как то  очнувшись , он попытался оправдаться:
-Так ты хочешь сказать?
-Да, дорогой, я делала от тебя еще и аборт, я бы не вытянула второго ребенка. Сейчас ты все видишь и надеюсь, понимаешь. Скоро не меня ни моих родителей не станет, а что будет с Айзеком? Конечно это для тебя неожиданно, но если ты готов, я очень хотела бы знать перед уходом, а это может случиться теперь в любой момент, как говорят наши врачи в связи с моим состоянием, что он не останется один, он пропадет здесь.
-Но что я могу сделать? -Стэп очень нервно, повышенным тоном кинул фразу. Ему нужна была пауза, дабы начать осмысливать, что можно пообещать, и на сколько он в целом готов пойти, чтобы сейчас дать заверения своей умирающей любовнице, по совместительству, матери его ребенка. Наоми не торопила. Повисла пауза. Первой заговорила девушка:
-Я хотела бы чтобы ты его признал официально, как говорил раньше, и если случится возможность, то потом, когда меня не станет, забрал к себе в Россию. Тебе я могу доверять, но и требовать ничего у меня нет прав. Как решишь, так и будет, но мне очень бы хотелось.
        Стэп не мог начать говорить, увиденная действительность и информация придавили его. И он не хотел давать пустых обещаний. Степан думал что все так и будет вечно-где то в далекой Африке есть сын, ему можно слегка помогать материально, красивая подруга, к которой приятно приезжать при удобном случае, потом мальчик вырастет, найдет свое место в экваториальной действительности, и все устаканится и будет спокойно. И еще ни одна живая душа об этом  не узнает. Но тут ситуация начинала переворачиваться и требовала вмешательства и каких то решительных действий. Пауза затягивалась, пантера испытующе смотрела на него, надо было хоть что то высказать.
-Наоми, ты должна меня понять. Это так неожиданно все. Ситуация может многое изменить в моей жизни. Мне надо подумать и посоветоваться с моим капитаном и наверное, юристом. Хотя где я сейчас такого найду? - Степан говорил и не узнавал свой голос.
-Хорошо, я подожду, только не тяни.
-Нет конечно, у меня и так времени как всегда немного, максимум пять дней мы  проведем в вашем порту. Планирую успеть до послезавтра.
-Я очень надеюсь. И верю тебе,- последние фразы негритянки были вовсе безрадостны, она предполагала, что Стэп больше не вернется. И действительно, зачем этому состоятельному  белому человеку столько проблем?               
        Моряк возвратился через два дня, накануне ухода судна из гавани. Прошедшие сутки оказались для мужчины нелегкими, Стэп по сто раз прокручивал одну и ту же мысль, слова цеплялись о фразы, тщательно взвешивая возникшую ситуацию, он решил что ничего конкретного гарантировать не намерен.  Оба понимали- они видятся в последний раз. Сколько всего надо было сказать друг другу, попросить, пообещать, обсудить. Стэп даже наметил некий план на этот важный прощальный разговор, но увидев снова угасающую  Наоми сник, сжался, забыл. Первые минуты они сидели на диване и говорили друг другу банальности, вещи совершенно неважные, пустые, но такие теплые. Она гладила его по голове и лицу, он целовал ее ладони прижимая к своим плечам. Потом он спохватился, ведь это так важно,  и наверное главное, о чем надо сегодня сказать. Степан пообещал своей необыкновенной подруге что постарается сделать все, дабы забрать мальчика к себе в Россию, выполнить любые ее пожелания. Он пытался умалить хоть в такой момент тревоги  из ее рвущейся души. Надо было видеть ее вспыхнувшие серебром глаза- последние отблески счастья, на которые еще способен ее больной организм она подарила сейчас Степану. А потом упала ему на колени и заплакала, и непонятно стало мужчине от чего больше, от горя или радости.

      По окончании этого рейса случился еще один, в Индонезию, после чего Стэп ушел в отпуск на четыре месяца.
Как всегда, накопилось столько дел, что мужчина погряз в хозяйственной рутине, но хоть сделал
свежий ремонт в прихожей и на кухне. До конца отдыха оставалась ровно неделя, когда утром
позвонил друг. Степан внутренне ожидал этот сигнал, понимая, по какому поводу , что
подтвердилось-накануне поздно вечером набирали из Африки, попросили капитана перезвонить.
Стэп тянул несколько часов, придумал повод уехать из дома, после чего , присев в кафе в дальнем  углу, набрал экваториальный номер. Ответил приглушенный женский голос-мать Наоми. Было  видно, что она ждала знака от Стэпа, и начала плакать мелко вздрагивая при беседе. –Можно уже ничего не говорить, все и так ясно, -подумал Стэп. Сам же в трубку стал произносить общие слова поддержки, не смотря на то, что ему так и не сказали главного.
-Большое, спасибо, Стэп,- начала отвечать африканка, и перестала всхлипывать, только имя у нее
звучало как «Тэп». Через минуту женщина немного пришла в себя, и смогла сказать хот что-то.
Наоми умерла два дня назад на рассвете, похоронили ее в тот же день. Последнюю неделю лежала  без сознания, уже месяц почти не вставала, у нее не было сил ни на что. Пока могла, повторяла родителям, чтобы сразу связались со Степаном и напомнили о его обещании. Стэп  заверил, что при первой же возможности попадет к ним, как то поможет.

       Следующие два года тянулись надрывно медленно. Стэп не хотел торопить события, думал даже  откажется от рейса на экватор, если и подвернется такая возможность.
Как то все течет само собой, жизнь идет, мальчик там, далеко в Африке растет, мужает, и
наверное уже в состоянии помочь себе и бабушке с дедом, он в своей родной среде. А что может сделать Стэп для него? Они же по сути, посторонние люди, из другого, чуждого мира, - так Степан себя успокаивал в полном бездействии, хотел оправдать нежелание глобальных перемен в своей жизни и близких. И сигналы издалека не досаждали капитану. Но через длительный период снова прилетел звонок. Степан тянул несколько дней, можно было проигнорировать этот призыв, и вообще забыть обо всем навсегда.
Ни одна душа его не найдет, никто не предъявит претензий, никаких проблем.
И все же врожденная порядочность и родительский инстинкт победили. Стэп позвонил вечером,
когда точно в африканском доме кто то будет. А у него просто спросили, здоров ли он, отчего пропал, и  родственники его далекого сына переживают оттого, что нет никаких вестей. Айзек совсем уж  взрослый парень, учится, занимается спортом. А вот сами старики сильно сдали, из дома выходит только мать пантеры. И они хотели бы увидеться. Стэп снова лживо обязался постараться приехать, но как странно  бывает в жизни, спустя неделю прилетел контракт туда, куда от поездки он так открещивался.
     За проходной порта взял такси прямо до дома Наоми, его там ждали уже две недели, он звонил
предупредить, что собирается вскоре их посетить. Вот и знакомая дверь.
Перед Степаном стоял красавец с открытым, правильным лицом. – А ведь как становится на меня  похож, чем старше, - отметил моряк. Айзек пригласил отца пройти, он явно смутился, хотя и ждал  нынешнего визита. В этом доме время замерло, не поменялось решительно ничего кроме повзрослевшего мальчика, и теперь  на стене в гостиной висела цветная фотография Наоми, где она была счастлива и улыбалась. Цвета на ней выглядели неестественно яркими и конфетных оттенков, такие любят везде на востоке и в Африке. Тихонько в комнату вошла мама пантеры, подошла к Стэпу, обняла. Его  посетило странное чувство, он даже с Айзеком не стиснулся при встрече, да и вообще не помнил, чтобы когда то обнимался с черными людьми,- кроме Наоми, но виду не подал. Женщина негромко объяснила, что Старик заснул, присоединится позже, а пока предложила кофе или чай с фруктами.
      Стэп сел и отвлекшись от взаимных приветствий, смог оглядеться. В доме царил культ Наоми. Моряк  заметил, что в углу стоит напольная высокая витая деревянная вешалка, на ней сплошь висели вещи пантеры, это была часть гардероба, которую девушка носила когда приезжал Стёпа, явно ее лучшие наряды, он хорошо их помнил. В небольшом бюро, если так можно назвать произведение африканской мебельной промышленности, лежали оба браслета, которые девушка носила на каждой руке, солнцезащитные очки, кольца из золота и серебра, несколько штук Стэп сам и подарил, коих набралось два десятка, целый капитал для центральной Африки.   Старушка увидев что Стэп разглядывает кольца, предложила ему выбрать два любых на память, тот вежливо отказался, заметив, что у него есть подарки от их дочери, и пусть  эти вещи останутся с ними.
         Разговор сразу пошел в просительном ключе, пожилая женщина пыталась мягко давить на Стэпа, несколько раз напомнив ему о его обещаниях умирающей дочери, да и ей самой. К тому же она понимала- если отец ее внука все же приехал сейчас, значит, он готов к решительным шагам. Степан спокойно слушал в течение получаса, поддакивал и кивал головой, тут присоединился вялый, заспанный дед, но в разговор не вступал, безучастно тараща на моряка белки своих глаз. Стэп утомился слушать одно и то же, беседа давно пошла по кругу, и он вступил резко и четко:
-Я хорошо понял ваши желания и предложения. Как вы понимаете, раз уж я приехал, значит я готов к перспективе переезда Айзека ко мне, в Россию. Но  не могу его так просто забрать, нужны множество документов и бумаг, подтверждающих наше родство и возможность предоставления мальчику российского гражданства. Тогда он сможет ко мне приехать, и я полностью дальше стану заниматься его будущим. И все провернуть весьма непросто. В конце концов, вы же знаете, что у меня есть жена и дочь, и это может быть самая большая проблема. Но я готов пойти и на такой шаг,- мужчина решил сказать все что необходимо, и посмотрел на реакцию сына и его родственников.  А они явно остались довольны, дед с бабкой заулыбались, она опять принялась твердить бесконечные слова благодарности, причитать что все надо сделать ради внука, загорелись и у Айзека глаза.  Стэп уже утомился, и встав, сказал будто ему необходимо возвращаться в порт. Напоследок  настоятельно повторил, что первая актуальность -это изучение русского языка, любыми доступными способами. Айзек эмоционально пообещал делать все, что говорил Стэп. В парне чувствовался внутренний настрой на отъезд из родного черного мира, видно что его серьезно убедили в бесперспективности жизни в Африке и необходимости перемещения в мир с другими, более высокими стандартами и условиями существования. Мальчик это воспринимал как некую возможность все изменить и только в хорошую сторону, словно золотой билет в другую реальность.                Прощались наскоро, Стэп обнял всех, сына тепло. Свой телефон не оставил и сейчас, если что пусть сообщают новости по старому, через друзей. Надо исключить любые случайности до необратимого момента , если придется все рассказать семье. Мало ли что? И был прав. Прошло еще почти три года до минуты, когда откладывать более стало нельзя- позвонил Айзек. На смеси английского и сносного русского языка, что очень удивило Стэпа, парень сообщил-  в Африке скончался отец Наоми, бабушка слегла, скоро вероятно, тоже уйдет.
          Мало ел, много пил- за час с небольшим выпил бутылку виски, это был серьезный, целеполагающий разговор. Сели на кухне, как думала Марина всего лишь поужинать , но поворот оказался для нее очень неожиданным и непростым, Степан долго готовился и не мог решиться, но пробил час. Честно, думал будет хуже. Супруга его монолог не прерывала, а как то грустно смотрела, и тяжело вздыхала. После констатации мужа о наличии внебрачного осиротевшего ребенка, да ещё не совсем белого, вышла в комнату, где в барном отделении мебельной горки  держала для себя бутылку хорошего красного вина, алкоголь она вообще принимала в исключительных случаях, в частности тяжелых, а уж тут такой повод! Сегодня можно, даже нужно, иначе трудно будет довести этот разговор до конца.   Вернувшись на кухню, протянула бутылку мужу без слов, Степан открыл емкость, и как то услужливо засуетился, быстро нашел штопор, достал винный бокал, налил  до краев, позабыв от волнения, как она всегда настаивала, чтобы соблюдался этикет и емкость наполнялась наполовину. Потом еще подрезал сыра и ветчины на одну тарелку ,черный хлеб так и стоял нетронутым. Теперь закуски и фруктов на столе хватало с избытком. Себе тоже еще плеснул виски. Сел. Смотрел в любимые глаза, пока не понимал, как надо дальше строить разговор, а его стоило непременно продолжить. Тут сильная женщина взяла инициативу- подняла бокал, попыталась улыбнуться, вздохнула тяжко, и звонко предложила:
- Ну что, муженёк, давай за твоего далёкого сынка!- и выпила мелкими глотками весь объем из бокала бокала. Стэп промолчал, но был ей благодарен, ведь жена так мягко выразилась, а ведь могла бы наговорить всякого, вариаций для заявления- тоста имелось у Марины множество, и отчего то в сознании Степана все они всплывали грубые, даже матерные , но и  такие Степан бы оценил и снёс в данных  обстоятельствах. Марина теперь сама себе налила еще немного и продолжила:          - Может даже познакомиться когда нибудь придется. Как хоть зовут нашего Маугли, за кого пьем?- в интонации уже читалась явная издевка. Но Стэп все понимал, и пропустив колкость, совершенно спокойно ответил :
-Айзек. Лгумбу. Это фамилия его деда, - и вонзил уверенный взгляд в жену.
После наступившей паузы предстояло сказать самое важное, и старый моряк добавил еще виски. Тут же влил в себя, забыв предложить выпить и жене, однако так ушел в свои мысли, обдумывая следующие слова, что не придавал ничему значения. Но пришлось начать:
-Ты знаешь, а ведь придется познакомиться. Его мать умерла не так давно и сейчас он очень скромно живет с дедом и бабкой в небольшой  квартирке и учится в школе. Но дед на днях помер, бабуля весьма плоха, ее тоже видимо, скоро не станет.
-Ты это к чему ведешь? Не надо подтверждать мои самые нехорошие предположения. Ты же не собираешься его признавать законным образом?- Марина повысила голос.
-А нет другого выхода, мне придется Айзека забрать. Иначе он один там не выживет, станет бандитом или изгоем, а мне не хотелось бы этого совсем. И есть еще важный момент-я обещал его матери, что позабочусь о нем.
-Как же ты аккуратно выражаешься-П-О-З-А-Б-О-Ч-У-С-Ь! По твоей развратной прихоти поганая черная шлюха рожает ребенка на краю земли, потом помирает от жуткого Спида, выбивает из тебя мало выполнимые обещания,  а ты теперь собираешься все это повесить на нас с дочерью? Совсем чокнулся? Так не может быть!  Помогай ему деньгами если  хочешь, но зачем его признавать и тем более, привозить сюда? В конце концов, что люди скажут? Тебя совсем не волнует, как к этому отнесутся все друзья, родители, наконец наша дочь?- женщина не выдержала, и выбежав из кухни, нарочно резко хлопнула дверью. Стэп ожидал нечто подобное, поэтому невозмутимо, теперь он совершенно успокоился от того, что высказал наконец тяжесть всеобъемлющего, которое давило его столько месяцев, еще сделал глоток односолодового, который тоже очень помог, и даже с легкой усмешкой закурил. Он знал, что теперь нужно только время, причем немного, когда бы его любимая жена пережила в себе всю тяжесть узнанного, и смирилась с ситуацией. То, что это неизбежно будет, Стэп понимал наверняка, он хорошо знал характер супруги. К тому же, в конце концов, она с дочерью всегда полностью от него зависела, а это немаловажно. - Жизнь иногда бывает жестока, но это жизнь, поэтому надо все принимать как должное, - пришел трюизм в голову выпившему моряку.
Так и вышло. К концу недели Марина стала заговаривать с мужем, решая какие то домашние, да и свои вопросы, как то само собой получалось, естественно. Через месяц супруги воссоединились  полностью, обновив отношения к прежней степени родства, Степану уже скоро пора было уходить в рейс, и дабы более не возвращаться к неприятным выяснениям и не месить постоянно душевную грязь, сели и дотошно обговорили все предстоящие вопросы, и сняли гнетущие прежде недоговоренности.
Правда иногда Стэп пилил себя:
-Больше всего конечно досталось моей жене. Как она сносит всю эту фантасмагорию? У ее мужа внебрачный ребенок, мулат, хорошо, что не черный как ночь, но все равно, от непонятной женщины из глубин Африки, помершей явно от СПИДа, что конечно, вызывает определенные мысли о ее ремесле в африканском порту. Бред! Можно ли это уместить ей в своем сознании за весьма короткий срок, как свыкнуться, и жить с таким необычным отпрыском мужа? Всякие мысли все первое время жгли Стэпа, появилось приходящее подчас чувство вины, а подобного раньше с ним никогда не случалось.
                Оформление всех бумаг и прохождение необходимых формальностей прошло на удивление быстро и гладко, правда сильно помог начальник отдела по регистрации виз и  документов из пароходства, с ним Стэп давно поддерживал хорошие отношения, всегда из рейса привозил серьезные подарки и заказы, вот и сгодился товарищ. Вопрос о дальнейшем обучении Айзека не стоял вообще-ясно было что он пойдет в мореходку, по стопам отца, где многие преподаватели слыли добрыми товарищами Стэпа.
             Степан нарочно во время отпуска полетел в Африку, забирать сына. В консульстве уладил вопросы также четко, правда подготовлен был прилично- документально и материально. Парень с большим энтузиазмом ждал встречи со своей новой, второй родиной, о которой  к моменту отъезда знал уже очень  много, изучая всю доступную информацию в интернете. Одно только обстоятельство тяготило его –расставание с бабушкой, и это предстояло сделать навсегда. Тот миг наступил всего через пять дней, Стэп сильно спешил и нервничал. Когда в условленное время Степан приехал за Айзеком, которому позволено было взять только две сумки с собой, парень сидел возле бабушки с каменным лицом и влажными глазами, а вот туземная старушка казалось собрана, гладила любимого внука по голове, и что то шептала на своем наречии, мальчик кивал.  А как тепло она обнимала и благодарила Стэпа! Моряка удивило, что мать Наоми смогла продать большинство вещей дочери, которые представляли хоть малейшую ценность, и честно сказала Степану, что отдала парню семь тысяч долларов- громадная сумма по здешним меркам, и настояла, дабы эти деньги Стэп забрал себе и сам решал как и на что их использовать. Моряк был потрясен, он поразился такому благородству черной, плохо образованной женщины, видимо она отдавала последнее.  Ведь явно невозможно выручить такую сумму за вещи оставшиеся от пантеры, а значит, она отдала скудные сбережения, которые они с трудом копили всю свою нелегкую жизнь. Степан наотрез отказался брать деньги, сказав, как прилично зарабатывает, на это хитрая африканка ответила, что оставила себе немного, чего ей вполне хватит до смерти, и даже показала капитану тысячу долларов, пересчитав при нем крупные купюры с Франклином.   Стэп милостиво согласился, дав старому человеку самоутвердиться, да еще и в глазах белого господина.  Он не стал присутствовать при последних объятиях бабки с внуком, учтиво спустившись к таксомотору. Через сутки Айзек вышел из машины перед своим новым домом. В недалеком ожидаемом прекрасном предстояло много дел и работы, в основном над собой.
В итоге мальчик отлично говорил по английски, на суахили и вполне понятно на русском, конечно с серьезным акцентом и постоянно путая падежи и времена. Но и прогрессировал довольно быстро, язык становился все лучше.
Степан понимал, как непросто будет сыну с такой нестандартной внешностью обучаться в училище. Он ни капли не сомневался, что мальчик благодаря природным данным от сочетания разных кровей сможет завоевать авторитет среди товарищей, но на это требовалось время, а на первых порах ему естественно дадут какую нибудь обидную кличку, а то и две, после чего путь к уважению в коллективе может значительно затянуться. Поэтому Степан придумал такой план- на первом же занятии классный руководитель представляя курсантов как бы невзначай назовет Айзека Пушкиным, рассчитывая на то, что это нестандартное имя закрепится у молодых людей и они не будут искать альтернатив. Расчет оправдался почти полностью. Это стало основным обращением мальчику. Но через неделю кто назвал Айзека арапом, и это прозвище закрепилось так же прочно. А все получилось просто- один из курсантов рассказал родным о необычном учащемся из своей группы, и люди постарше, вспомнив известный кинофильм, сразу предложили свою версию имени темного студента. И этот вариант устроил все стороны, ведь в ленте арап Петра великого герой вполне положительный.  В итоге мальчишку часто называли двойным именем -Арап Пушкин, даже преподаватели. А при близком общении в кругу друзей и приятелей парня именовали просто –Азик, русские любят упрощать, сокращать и минимизировать имена.   Можно сказать, его ценили все. За открытость характера, непосредственность, энергичность и жизнелюбие. И многие жалели, понимая, что здесь, в стенах училища он защищен от всех невзгод,  но  в другой среде, и даже просто на улице, ему иногда придется сложно, имея столь яркую необычную внешность, мало ли дураков на свете?
     Все началось еще во время обучения. Прекрасно сложенный, смуглый, общительный и  никогда не унывающий Айзек привлекал внимание окружающих обоих полов. Мужчины отчего то хотели завести с ним знакомство и определить в друзья, дамы в основном, были настроены на физические отношения. Красавец-любовник  со смуглым оттенком кожи, выше среднего роста, спортивно сложенной фигурой, правильными, притягательными чертами лица, немного вьющимися, словно аккуратно закругленными плойкой темными волосами,  очень повышал их самооценку и статус в кругу подруг.  Одна из женщин как то подшофе кинула фразу:                -Да тебе в рекламе и модных журналах сниматься надо ,тебя там оторвут! А ты тратишь свою жизнь на мореходку, что за образование? Плюнь на нее и на родителей!                Айзек усмехнулся,  сверкнув на дуру огоньком африканских глаз, но помысел черканул по душе.     Поняв с каким пиететом относится к нему большинство подруг,  парень легко и непринужденно менял женские тела, при этом умудряясь никого не задеть и не обидеть при расставании в финале коротких романов.
Но все имеет закономерный конец. На последнем курсе училища успеваемость Айзека резко пошла вниз, дисциплина тоже.
        Степан находился в рейсе, и его тревожить не стали, когда встал вопрос о недопуске мальчика к выпускным экзаменам. Марина не решилась сообщать мужу дурные новости, ведь он далеко от дома и все равно не сможет пока помочь. Она только съездила в училище и договорилась, что отчислять мальчика не будут до приезда Стэпа через месяц, он вероятно сможет решить острую проблему.  Степан появился вовремя. Мулату дали сдать экзамены, закрыв глаза на грешки маленькие и не очень. Правда, он и сам под гнетом отца и его друзей-преподавателей убрал многие вопросы учебного и дисциплинарного свойства, отчего в итоге и получил желанный диплом. Теперь парень мог устроить свою жизнь куда лучше, чем это произошло бы в дебрях родной африканской тяжелой действительности. К тому же с помощью Степана он мог сделать хорошую карьеру по мореходной стезе, надо было лишь приложить некоторые усилия и показать готовность к этому. Но утром после выпускного вечера, Айзек объявил отцу что хочет месяц отдохнуть-ближайшую неделю проведет дома развлекаясь с друзьями, а потом поедет с компанией на море, ну а после видно будет. И конечно попросил изрядно денег.  Степан с Мариной почувствовали неутешительные ноты- продолжался некий загул, начавшийся еще в конце обучения в мореходке и непонятно чем вызванный. И в этот же вечер парень позвонил отцу и сообщил, что не придет ночевать, останется у какого то эфемерного дружка. Да и разговаривал довольно странно-тянул слова, был излишне эмоционален и весел. Стэп подумал, что сын выпил лишнего, и попросил быть дома на следующий день не позже полудня-  рассчитывал на его помощь по хозяйству. - Да не волнуйся, батя, буду!- как то надрывно прокричал Айзек и отключил трубку.
      Парень не появился днем, и к вечеру его не было. Телефон выключен. На сердце Степану легла непонятная, неведомая ранее тоска. Он начал обзванивать нескольких друзей мальчика по училищу, но двое из них сказали, что в последнее время почти не общались с Айзеком, у него образовались новые пристрастия-неясный непонятный знакомый, вроде Андрей, но это не точно, и девушка с которой тот его и свел. Бывшие друзья говорили с неохотой, как будто здесь присутствовала некая мистерия, добиться большего от них не удалось. К вечеру настроение легло еще мрачнее, стало ясно-с Айзеком что то произошло, или он попал в ситуацию , при которой не может связаться с семьей, и то и другое было нехорошо, парень слыл дисциплинированным сыном и студентом, в училище этому тоже обучали. Начали с  тривиальных звонков в полицию, больницы и усыпальницы. Несколько порадовало, что нигде такой яркий нестандартный человек не было зарегистрирован, тут ошибок не происходило. Но стало неясно что делать дальше,  где искать неизвестных эфемерных Андрея с подругой. Решили ждать утра, может все же появится сынок.
      Стэп не спал ночью вовсе, тревога нарастала и разъедала нутро. Когда проснулись жена и дочь, он уже допивал третью чашку кофе и курил очередную сигарету из похудевшей пачки. Общаться не было настроения. Когда родные закончили бессловесный завтрак, моряк сообщил, что решил ехать подавать заявление в полицию, своими силами им не найти мальчика. Стал собираться, Марина вызвалась следовать с мужем.  Степан собрал документы сына и положил в наплечную сумку к своим вещам. Марина надевала туфли, когда раздался звонок на домашний телефон, которым как и все, пользовались очень редко. Нетвердый молодой низкий мужской голос прокричал :                - Азик оставил ваш номер, ищите его в центральной больнице,- и сразу пошли короткие гудки.
     В приемном отделении их как будто ждали. Медсестра в регистратуре призывно направила в кабинет номер пять, третья дверь справа по коридору, к заместителю главврача. На вопрос « Где мальчик, что с ним», с непроницаемым лицом повторила куда надо пройти, и все расскажут именно там , и нигде больше. Тут Стэпу стало окончательно ясно, что случилось худшее, сердце взяло паузу и похолодело.
Искомый доктор оказался грузным мужчиной в несвежем халате, видом под пятьдесят лет а скорее старше выглядевшим, с неприветливым лицом человека, выпивающего как минимум каждый вечер.  Но когда Стэп назвал фамилию, неспешно поднялся, протянул руку указав на стулья, и потупив взгляд, четким скорбным голосом, который видимо был уже поставлен при многих подобных моментах, выдавил из себя :
-Ваш сын сегодня ночью был доставлен без сознания, и через час погиб, произошла остановка сердечной и дыхательной деятельности, хотя мы сделали все возможное, чтобы вернуть его жизненные функции. Вам следует сейчас пойти и опознать парня. Видите ли, всякое бывает, а вдруг это не он. Хотя вряд ли,- закончив, он так и не посмотрел в глаза людям, воровато скользнув взглядом по лицам.
      Супруги выслушали тираду стоя.  И Марина и Степан оба подумали об одном- какую же этот человек  бестактность сказал в конце, вовсе зачерствел, он что, с каждым так общается, всем родственникам доносит в подобной форме о смерти дорогих людей? Хотя функция у него не из приятных , видимо ради аналогичных поручений и держат этого пьющего человека.
-Тебе идти не стоит, я сам это сделаю, - моряк твердо, чтобы не возникало возражений, сказал жене, он жалел ее и был ей благодарен за все, что было связано с его сыном, и за то нелегкое для нее время, которое  прошло со времени приезда мальчика в Россию.  Марина как то особенно нежно обняла мужа, поцеловала в щеку, уронила голову на его плеча и тихонько , по-детски заплакала. Через секунду шепнула в ухо, чтобы слышал только он:
-Давай, капитан. Ты сможешь, я подожду здесь.
Красавец мулат, родившийся на экваторе и большую часть своей недолгой жизни там же проживший,  успевший пожить на двух континентах, в разных социальных и материальных условиях, имевший заботливых родственников и белого замечательного  и ответственного отца, который сумел вытащить из помойки и показать ему другой мир и иные возможности, сам перепрыгнувший и вполне ассимилировавшийся в иной действительности с хорошими перспективами на дальнейшее существование, вдруг  погиб от банальной передозировки наркотиков, от которых сгорел всего за несколько месяцев, попав под влияние примитивных людей-брата и сестры с длинным шлейфом химической зависимости, даже близкие не успели заметить изменений здоровья и личности.               
    Айзек нашел свое последнее пристанище на большом кладбище русского города.  Земле его предали обычно, без отпевания и иных духовных обрядов. Мальчик никогда не отмечал в себе какой то религиозности, хотя в нем иногда проскакивали разные языческие моменты с африканским налетом. Поминки отец все же устроил, в ресторане, дорогом. Собралось пятнадцать  человек- Стэп с семьей и несколько друзей из мореходки, далеко не все, кого смог парень очаровать своей необычной душевной теплотой с добавкой африканских ноток. И говорили о нем очень искренне и хорошо- он был честен, открыт и всегда дружелюбен. Даже Марина отметила это.
          Прошло две недели. Стэп, взрослый опытный моряк, капитан большого судна, стоял на мостике за штурвалом и обозревал бесконечную даль и мощь океана, глубоко затягиваясь по старой привычке.