Чук и Гек

               
               
                1.

Рота молодых солдат, только что прибывших в войсковую часть строительного отряда, стоит перед группой офицеров, командованием этой войсковой части, во главе командира полковника Нечаева.
Полковник громко говорит речь:
-  Товарищи! Вы на время вливаетесь в строительное подразделение, которое занимается строительным объектом стратегического назначения и которое должно завершиться к дню седьмого ноября  - дню Октябрьской Революции!
Полковник Нечаев замолчал, хмуро оглядывая роту молодого пополнения, медленно прошёл вдоль строя, вглядываясь в лица вновь прибывших и, вернувшись на своё место перед строем, продолжил:
-  Сейчас сержанты выдадут вам лопаты, разметят землю, где вы должны будете отрыть для себя ямы пять на пять метров по периметру и глубиной в полтора метра. Ям должно быть десять штук – пять и напротив ещё пять. Все последующие работы вам будут подсказывать сержанты из старослужащих.
Полковник снова замолчал, что-то вполголоса сказал старшине стоящего рядом и тот быстро побежал к построенной уже землянке, снова обратился к роте:
-  Вопросы есть? – Помолчал, ожидая вопросы от вновь прибывших и не получив их, сам себе ответил:
-  Вопросов нет. Приступайте. - И стал удаляться вслед старшине, а за ним следом потянулись офицеры.
Один из сержантов, старший сержант, после команды – вольно, распустил роту, показав на груду штыковых и совковых лопат в десяти метрах от землянки.
Инструмент был разобран и работа началась.
Каждое отделение, десять человек, копало для себя яму – с шутками-прибаутками, принялись за дело. Почва была песчаной и легко поддавалась лопате.
Пока рыли, бортовой газ-51 привёз тёсанные доски и мелкий кругляк, разгрузили и его. А следом привезли армейские десятиместные палатки, аккуратно сгрузили возле досок.
Работа быстро и весело спорилась с подсказками старослужащих сержантов.
Незаметно подошло время к обеду. Работы были прекращены и рота строем направилась в столовую.
После обеда работы возобновились.
                2.

И служили в том строительном отряде два друга, с похожими перевёрнутыми фамилиями – Комаров и Макаров – Глеб и Гришка.
Дружили эти два парня с самого детства. Жили в одном дворе, ходили в один детский садик, а затем и в школу вместе в 1а класс.
Оба закончили по восемь классов и к призыву в армию, даже успели закончить один и тот же автодорожный техникум. И надо же было так случиться, что и служить им пришлось вместе в одном и том же строительном отряде.
И звали их с самого детства не по именам, а Чук и Гек.
И так закрепились за ними эти клички, что они сами обращались друг к дружке не иначе как по этим именам - Чук и Гек.
И прослужили бы они своих три года, и домой вернулись бы вместе, женились бы и детишек нарожали бы, маленьких Чуков и Геков...
Но всё по порядку.
На квадратную яму натянули армейскую палатку. Земляные стены оббили доской, слева от входа в углу, поставили печь «буржуйку» и сам угол выложили кирпичом, чтобы от камня дольше держалось тепло.
Сбили общие дощатые нары, под нары накидали еловую хвою, нары застелили матрасами набитые сеном, аккуратно примяв их и разгладив, застелили простынями и поверху накрыли армейскими одеялами.
Подушки, набитые сеном, десять штук, выложенные армейским порядком в линейку, покоились на нарах вдоль пятиметровой стены.
Трубу от «буржуйки» вывели через земляную стену, наружу, в трёх метрах от палатки, и так у всех, выстроившихся в две шеренги, палаток.
Октябрь и его дни сбросил пожухлую листву и только хвойные деревья по утрам искрились зелёной изморозью. Вода в баке длинных моек, покрывалась тонким ледком, но солдаты, по пояс голые, после пробежек мылись этой ледяной водой, растирая тела полотенцами до жаркой красноты.
Всё как обычно – завтрак, в столовой войсковой части, перекур после завтрака и строем на объект. Авральная работа, завершить строительство к празднику Октября.
А вечерами до отбоя и после него разговоры, воспоминания, тоска по дому, родным и конечно же постоянная тема солдат – девчонки.
Эта тема всегда была наиглавнейшей в рассказах; где с тоской, где с юмором, а где и в задушевных песнях, тихо, вполголоса...
               
                3.
Чук и Гек, они даже были похожи между собой, как два брата близнеца. И порой однополчане спрашивали у них:
-  А не родила ли вас одна мамка, а подсунула, тайно, другой?..
Они только улыбались в ответ и, с юмором рассказывали свои похождения на гражданке к молоденьким гражданкам...
И тогда в палатке стоял здоровый, мужской, солдатский хохот.
Однажды, уставшие от просьб, они согласились рассказать, уже не первую историю, приключившуюся с ними.
 Чук, это Глеб, рассказывал:
- Дружил я с одной девчонкой-одноклассницей, долго дружил, с пятого класса, Гек знает. И вот после восьмого класса, мы с Геком учились уже в техникуме, а Юля продолжала учиться в школе, причём, в десятом классе. И порой вместо меня, он ходил к ней на свидание, в кино или в парк на аттракционы, даже целовался с ней.
Кто-то из солдат, недоверчиво, спросил:
- И что она не заметила подвоха?
- Нет. – Ответил Чук.
- Гек, - спросил второй однополчанин, - Чук не врёт?
Гек, это по жизни Григорий, ответил:
- Истинная правда.
- Ладно Чук, валяй дальше. – Подхватило, в нетерпении, несколько солдатских голосов.
Чук продолжал:
- И вот однажды, я встретил девчонку, из медучилища, приходившую к подруге, которая училась с нами, но только на экономическом отделении. Красавица, скажу вам, писанная!
- Какая-какая?! – Спросил кто-то с дальнего угла нар.
Прокатился смешок и следом недовольный голос:
- Кончайте ржать, дайте послушать!
- Короче, назначил ей встречу и забыл, что в этот же час, у меня должна состояться встреча с Юлькой. Как быть? Я опять к Геку – выручай.
- Ну и?.. – Опять раздался в нетерпении голос.
Чук улыбнулся и ответил:
- А это пусть дальше расскажет Гек.
-  Так говори же Гек, - подхватило несколько голосов, - чего молчишь!

Гек, с улыбкой прокашлялся, поднял голову от подушки, присел на нарах, оглядел, в полумраке солдатские любопытные, в нетерпении, рожи и повёл свой рассказ:

- Пришёл я к Юльке на свиданку, а надо признаться, что она мне очень нравилась, даже больше чем Чуку.
Чуку она нравилась, а я её любил и был всегда рад, что вместо Чука встречаюсь с ней, а признаться в обмане смелости не хватало, да и друга подводить не хотелось, она же, думал я, любит Чука.
Встретились, она спросила:
- Куда пойдём?
А я возьми да ляпни:
- Поехали ко мне на дачу? Там речка, пляж...
- У тебя есть дача?! – В удивлении спросила она.
- Не у меня, у родителей.
- Ты никогда не рассказывал, что у вас есть дача, не приглашал... – Она как бы в удивлении смотрела на меня.
 И тут я понял, что совершил ошибку, у родителей Чука не было дачи, но я выкрутился, так я думал, отвечая Юльке:
- Да как-то не было случая... А сейчас конец мая, жара, можно искупаться.
- Поехали! – Согласилась Юля.
И мы автобусом добрались к родительской даче.
По дачным участкам стелился аромат цветения. И здесь я впервые увидел раздетую, в купальнике, Юлю. Купальник был сплошной, красиво высвечивая юную фигурку девушки. Мы, взявшись за руки, кинулись к реке.
                4.
Гек таинственно замолчал. Парни ждали продолжения рассказа. А два друга как воды в рот набрали. И здесь чей-то голос не выдержал:
- Ты чего гад замолчал?! Не томи, что дальше то было?..
- Да расскажи ты им! – Послышался, из полумрака, голос Чука.
И Гек помолчав, продолжил:
 - Ну покупались мы с ней, нацеловались в воде. А девчонка, в мокром купальнике, который ярко выделяет все девственные прелести и к которым, ты в игре, невольно прикасаешься, а может и вольно, так возбуждает – до томления...
Кто-то из солдат крякнул.
 Кто-то произнёс:
- Отреагировал, гад, подвесной...
- И у меня кардан зашевелился...
Кто-то из солдат, зло прошипел:
- Ты чего Гек замолчал? Дальше то, что было?..
- Вообще-то, пацаны, люблю я эту девчонку и говорить откровенно, что дальше было, как бы предавать её, зачем? Да и так ясно.
Кто-то из полумрака уточнил:
- Значит покрыл девицу.
- Ну это ладно, - снова отозвался Гек, - она Юля, после этого, знаете, что сказала мне?
- Что?! – Почти все отозвались в голос.
- Я так счастлива, что это произошло с тобой, а не с Чуком, ненадёжный он.
Кто-то подал голос:
- Чук, это правда?..
- Правда. – Отозвался Чук, - я полюбил другую, подругу нашей сокурсницы. Отслужу и женюсь.
- А, у тебя с ней что нибудь было?..
- Нет. Она сказала - служи, вернёшься, возьмёш такую, какую оставил.
Послушайте, раздался приглушённый голос:
- Значит Юлька знала, что не встречается с тобой, Чук?
- Выходит, что знала.
- Значит не вы её наказали, а она вас, добившись своего желаемого.
- Как видишь правда восторжествовала.
От буржуйки зашевелился дневальный, растапливая печь. Ночи уже стояли холодные, ждали, вот-вот повалит первый снег. Он промолвил:
- Сколько верёвочки не виться, а конец будет.
               
                5.
К седьмому ноября строительство военного объекта было завершено, с чем первыми поздравили военных строителей, Американцы.
И рота молодых солдат, живущих отдельно от войсковой части в палатках, собиралась к возвращению в своё расположение города Улан-Уде, из глухомани Забайкальской тайги.
В Улан-Уде добрались поездом, где солдат переодели в новенькую форму, потому как старая, при работе на военном объекте, поизносилась и, в середине декабря, приняв присягу, эшелоном, перебросили в Монголию.
Началась настоящая служба.
 Чук-Глеб и Гек-Григорий, вместе с десятью земляками, по распределению, влились в автороту. Чук Сел на хлебовозку газ-53, а Гек на зил-555 самосвал.
Чук всегда рано уходил из казармы, ещё до подъёма, хлеб ему
 надо было развозить по военным гарнизонам разбросанных во круг Чойбалсана  - это артиллеристы , авиаторы, танкисты, да ещё своим военным строителям, причём и в Советский магазин завезти хлеб, на территорию городка Советских специалистов.
С утра приходилось делать пять рейсов, а с обеда, если выпечка хлеба оставалась, то его вывозили в город для продажи Монгольскому населению, это уже был как бы шестой рейс.
Да и возвращался Чук в казарму почти к отбою. А иногда ночевал даже на пекарне вместе с хлебопёками.
Гек же носился, из карьера возил щебень на стройки. Или из шахты, открытым способом добываемой уголёк, по котельным предприятий. А бывало и просто возил ветер в кузове, колесил с каким-либо снабженцем.
В казарму возвращался вовремя, участвовал в её жизни, ходил в наряды и караулы. Короче службу и работу в строительных войсках понюхал с избытком!
И казалось бы - всё хорошо у товарищей детства; вместе росли, вместе учились, вместе служили, даже одно время ухаживали за одной и той же девушкой.
Но не всё так гладко в жизни получается.
Если у Чука судьба стремительно петляла от причины к следствию, то у Гека она была целенаправленной во всех отношениях.
И надо же было такому случиться… Но, чтобы понять почему такое произошло, немного отклонюсь к пояснению.
Служба в Монголии резко отличалась от службы в Союзе.
Если в Союзе, солдаты срочной службы, за примерную службу, могли позволить себе увольнительные в город, по воскресным дням и как в песне поётся – сходить в кино, съесть мороженное, познакомиться с девушкой.
А знакомство с девушкой, как правило, приводило к сексу и это практически всегда, девушки знали куда обращаться за «помощью». То в Монголии, такие льготы для срочников, отсутствовали.
Во-первых, на свидание со степью не пойдёшь, да ещё, если это шофёры, мотавшиеся по  степи ежедневно, а остальным военным строителям, эта степь обрыдла на производстве. И ласкай своего витязя мягкими пассами, в тихом уголке, от посторонних глаз.
Шофёрам из стройбата было малость легче. Увидал бредущую по степи монголку, с высоты сопки, нагнал её, затолкал в кабину, да она долго не сопротивляется, только обвяжет платком лицо и затихнет – работай...
Но в большей степени солдаты находились на голодном пайке. Мало кому  выпадало за трёх летнюю службу.
И вот Чук, в вечерних сумерках возвращаясь на своей хлебовозке в армейский автомобильный парк, увидел монголку, шустро подкатил к ней и предложил, на пальцах, подвезти.
А надо сказать, что монголки никогда не отказывались от услуг Советских солдат и смело садились в кабины автомобилей. И лишь некоторые, приличия ради, покуражатся с визгом и, молчок...
Я прошу читателя простить меня, за столь подробную информацию, но это я сделал для того, чтобы было понятно из-за чего и почему так произошло.
Конечно Чук довёз эту монголку, но прежде, по пути, покрыл её не обращая внимание, на  визг и бурное сопротивление. Женщины монголки все так поступали.
 Он даже высадил её там, где она указала.
И со спокойной совестью, вернулся в казарму и завалился спать. Хотя перед сном принимая душ, обратил внимание, что его низ живота был в небольшой крови.
Он и здесь не придал значения – ну мало ли, может у ней, в это мгновение, начались красные дни...
                6.
А в этот же день, с вечера, Гек заступил в караул на гауптвахту, уже в середине ночи, на гауптвахту из штаба поступил звонок с указанием – дежурному офицеру гауптвахты, прибыть с сопровождающим солдатом в штаб и под караулом сопроводить арестованного в одиночную камеру гауптвахты.
Что было и выполнено.
Когда арестованного вводили на территорию гауптвахты, Гек выходил за территорию гауптвахты для наружной охраны зоны армейской «губы» и в дверях столкнулся с арестованным, воскликнув от неожиданной встречи:
- Чук?! Ты как здесь оказался?
Но Чуку ответить не дали, подтолкнув его к входу в здание гауптвахты. Гек, недоумённо оглядываясь, вышел за небольшие ворота территории гауптвахты и приступил к наружному караулу, утопая в сомнениях ареста Чука.
Он целых два часа изнывал от нетерпения смены караула, чтобы понять причину ареста друга.
И когда наконец сменился и, вернувшись в здание гауптвахты, первым делом бросился к двери одиночной камеры, взглянул в глазок. Чук сидел на голых нарах, склонив голову и сжав виски руками.
Гек звякнул металлической дверцей открывая окошко, на что внутренний караульный, не громко произнёс:
- Не положено.
- Отвали! Я же не наружу его выпускаю, друг это мой, спросить хочу, через окошко. – И повернул лицо к окну.
Чук проделал то же самое с нар. Гек спросил, обращаясь к нему по имени:
- Глеб, что произошло? – Чук с горечью отмахнулся, продолжая отсутствующе смотреть на Григория.
- Не молчи, Глеб! – Уже громче проговорил Григорий.
- Монголку разложил, а она оказалась девственницей, да ещё дочерью какого-то монгольского партийца. – Глеб опять с досадой махнул рукой.
Гек слегка присвистнул в ответ, спросил:
- И, что теперь?
- Суд будет, но предупредили чтобы я до суда подумал...
- О чём? – В нетерпении перебил ответ Чука, Гек.
-Есть два варианта...
- Каких? – В новь перебил Гек.
- Или мне жениться на этой монголке или тюрьма с пятнадцатилетнем сроком.
- И что ты надумал?
-Сидеть в тюряге я не буду и жениться нет, ты же знаешь, в Союзе невеста ждёт...
Караульный внутренней охраны, отодвинул Гека плечом:
- Всё хватит! – И закрыл окошко, - иди отдыхать.

                7.
В четыре часа утра Гек снова заступил в караул по наружной охране здания гауптвахты. Где-то далеко-далеко на востоке, по горизонту, робко занимался серый рассвет.
Гек прохаживался вдоль высокого дощатого забор, уже час, с не покидающей мыслью о Глебе – друг Чук попал в беду и это, до отчаянности волновало его спокойную натуру, а здесь и сейчас он был просто в каком-то затмении от безысходности как-то помочь другу.
Устав прохаживаться, он присел на деревянный упаковочный ящик, грудой валявшихся и стоявших штабелем у забора перед входом на территорию гауптвахты.
И только присел, как услышал одну, а следом и вторую автоматную очередь в помещении здания гауптвахты.
Гек резко поднялся, на ходу передёргивая затвор, вгоняя патрон в казённик и выглянул из-за ящиков, глядя через ворота во двор гауптвахты  в ярко распахнувшуюся дверь входа в здание. Где в свете электричества возник силуэт Глеба с автоматом.
Гек крикнул:
- Чук! Ты, что творишь?!
За спиной Чука в коридоре лежало несколько солдат в луже крови.
Чук опрокинул металлический коридорный стол, как бы заббарикодировавшись им, крикнул из под него:
- Гек! Выпусти меня!
- Куда?
- Я уйду в степь! К границе Союза!
- Не валяй дурака! Тебя накроют в степи! И даже если ты пробьёшься к границе, тебя схватят монголы или наши пограничники. Брось оружие! Сдайся! Батальон на ушах, уже выдвигается к гауптвахте!
- Выпусти! Мне так и так крышка! А вдруг пробьюсь и в Союзе затеряюсь! Выпусти!
- Чук! Братан! Глеб, не могу! Сдайся!
В ответ, по ящикам, где сидел Гек, прошелестела автоматная очередь, гроздями откалывая щепки.
Рядом за ящиками, к Григорию упало несколько солдат с офицером. Защёлкали автоматные затворы.
- Как здесь? – Спросил офицер.
- Огрызается. – Хмуро ответил Гек.
Офицер выглянул из-за ящика и тут снова, со свистом зацокали по ящикам пули. Он пригнулся и сказал:
- Приказано взять живым или подранком, а как? Он забаррикодировался в узком проходе, а в тылу у него окон нет.
- Капитан, можно попробую я? – Спросил Гек.
- Как, каким путём?..
- Мы друзья с детства и он знает, что я здесь, за ящиками.
Капитан некоторое время подумал, потом посмотрел в глаза Григорию и, тяжело произнёс:
- Действуй.
Гек громко подал голос:
- Чук, не стреляй, я без оружия! – И Григорий вышел из-за ящиков, медленно пошёл на сближение к распахнутой двери, за перевёрнутым столом которого, скрылся Глеб.
- Стой! – Отозвался Чук, - не подходи, стрелять буду!
- Ты чего Глеб?! Я без оружия, поговорить надо! – Гек медленно продолжал двигаться.
- Парламентёров мне не надо! Я просил тебя выпустить меня? Просил. Ты выпустил? Нет. Так-что стой и не дёргайся! – И Чук направил ствол автомата на грудь продолжавшего двигаться Гека.
- Последний раз говорю, стой!
- Не дури!.. – Произнёс Гек поднимая руку, но короткая очередь прошила грудь и, он подкошено упал на колени, лицом падая к Чуку, с тихим шёпотом произнёс, - зачем...
Этот маленький пятачок развернувшейся трагедии накрыла тишина. Из-за перевёрнутого стола, в полный рост поднялся Глеб, перешагнул стол, не выпуская автомата из рук, сел у убитого им друга.
Мягкий утренний ветерок рассвета шевелил пшеничные волосы Гека. Чук приставил ствол автомата к своему кадыку горла, произнёс:
- Прости друг… - И нажал на спусковой крючок.

                От автора.

Такая история имела место быть.  Арестованный герой рассказа, чтобы избежать суда и какими-то путями пробиться в Союз, решил бежать с гауптвахты.
Он у караульного по коридору гауптвахты попросился в туалет и тот его вывел, делая злостное не уставное действие.
Караульный приставляет автомат с пристёгнутым штык-ножом к стенке туалета и, вместе с арестованным справляет малую нужду.
Арестованный хватает автомат караульного, штыком закалывает его и, входя в здание гауптвахты расстреливает весь караульный наряд.
Он знает, что за воротами гауптвахты находится ещё один караульный, это его друг детства и просит друга выпустить его. Но друг верен присяге, не допускает этого.
В этом рассказе мной изменены только имена героев и место событий.

                Конец.