Красный снег

Красный снег
Глава;1

Тишина.

— Нет, это всё в моей голове. Просто воображение, — раздался голос, будто эхо в пустой комнате.

— Я не буду делать, как ты хочешь. Я просто уйду, — бросил он и растворился в белом мареве.

Зима держала город в ледяных объятиях. Я стоял, не зная, что делать. Столько месяцев ожидания — и вот я здесь. Впереди лишь бесконечный снег и пронизывающий холод. Ветер крепчал, швыряя в лицо колючие кристаллы.

На мне — серое пальто, тяжёлые ботинки, шапка. Холод не проникал внутрь, но дорога исчезала в снежной пелене. Вокруг стонал ветер, раскачивая высокие деревья, словно пытающиеся укрыться от непогоды. Я отправилась в путь спонтанно, едва осознав намерение. Может, кто;то появится и заберёт его? Может, судьба наконец улыбнётся ему?

Внезапно разорвал тишину громкий сигнал грузовика. Я инстинктивно отпрыгнула в сторону. Из трёх машин замерла лишь одна.
— Прыгай! — проскрипел старческий голос.

Как он узнал, где я? Мы никогда не встречались. Все шофёры чем;то похожи: сидячий образ жизни, неправильное питание, лишние килограммы. Но этот мужчина — лет пятидесяти пяти — шестидесяти, худой и костлявый, пропитанный запахом сигаретного дыма и алкоголя — был исключением.

— Куда тебе? — спросил он усталым, хриплым голосом, протирая покрасневшие глаза.

— Недалеко отсюда. Рядом с бензоколонкой начинается старый посёлок. Туда.

— Понял. Но там давно никто не живёт. Что будешь делать?

Посёлок действительно почти опустел. Когда;то здесь жили мои знакомые, но почти все перебрались в город. Осталось лишь десять семей. Люди либо уезжают, либо уходят навсегда. Старики не могут покинуть эти места — они до конца дней ждут последнего звонка.

Водитель заправил грузовик на заправке. Я вышла из кабины и направилась в посёлок. Когда я заказала еду, услышала, как машина тронулась и исчезла в буране.

— Жареная картошка и две сосиски, — сказала я официанту. — И кофе, пожалуйста.

Когда;то здесь было хорошо. Теперь — как в «Выезде один»: та же гнетущая атмосфера. Внутри кафе царили уют и свет, воздух был напоён ароматом роз. Пол, недавно вымытый, отражал холодный свет, заставляя старый белый кафель мерцать. Я выпила горячий кофе и внезапно поняла — это конец.

Он обнял меня крепко, почти до боли. Я инстинктивно дёрнулась, пытаясь вырваться. Боль оказалась сильнее, чем я ожидала. Он смутился и ослабил хватку. Я ощутила тяжесть его рук и объёмный живот.
— Надо идти, — спокойно произнёс он.

Я промолчала. Мы вышли из кафе и молча сели в его «Рендж Ровер». Машина, купленная десять лет назад, до сих пор выглядела безупречно. Мокрый снег барабанил по лобовому стеклу, дворники упорно сражались с белой завесой. Он хотел что;то сказать, но в последний момент передумал.

Тем временем, за три дня до этого

В обычном городе, погружённом в свои будни, жил старик. Внешне он ничем не выделялся среди других пожилых горожан. Погода стояла сухая, пасмурная; дожди начинались внезапно и так же резко заканчивались.

Однажды утром он проснулся в пять часов, как всегда. Хроническая усталость, ноющие колени — верные спутники возраста. Он поднялся на второй этаж, открыл тяжёлую железную и стеклянную дверь, даже не взглянув на неё. Работал техником, но свой дом не ремонтировал — возможно, не хотел ничего менять после гибели жены. Трогать дом, детскую… После смерти Лены он словно застыл во времени.

Свежий воздух ворвался в дом, принося ароматы цветов и зелени. Он посмотрел на горизонт: солнце вот;вот должно было взойти. Зашёл в маленькую кухню, набрал воды, поставил на плиту чайник из нержавеющей стали. Некоторое время наблюдал за кипением — этот процесс его завораживал. Может, огонь напоминал что;то из детства?

Через десять минут кофе был готов. Он вышел на балкон, устремив взгляд на горизонт. На краю неба показался край солнца — яркий, жёлтый, красный, словно пламя. Он любил наблюдать восход — это стало его утренним ритуалом. Потом он шёл в ближайшее кафе позавтракать, садился в свой «Ниссан Венто» и отправлялся на работу.

После смерти жены он остался один. Занимался мелким ремонтом дома: выбрасывал мусор, менял заржавевшие краны, розетки, щиток. В целом он был доволен своей жизнью, хотя счастливым себя не считал. Зачем ему это? Он просто жил, как все.

Три года назад его большой дом был полон жизни. Теперь в огромном особняке, расположенном в углу города с видом на море, жил лишь он один. В доме было 30;комнат, 3;кухни, 5;ванных, 3;тренажёрных зала, бассейн, 4;бильярдные комнаты с баром и теннисный корт. Всё это осталось в прошлом. До конца дней старику предстояло жить в одиночестве.

Но судьба готовила ему испытание. Около 14:05, когда он менял старый кран, его телефон начал настойчиво звонить. Обычно звонила только дочь. Наверное, снова она. Но на этот раз звонки не прекращались.

Она плакала и быстро говорила. Её муж, следователь, пропал неделю назад. Напарники не могли его найти — он исчез без следа.

Старик вернулся домой, не желая оставлять дочь в одиночестве. Оставил инструменты в машине, запер гараж. Точно знал, где лежит чистая одежда. Поднялся на второй этаж, принял душ — он всегда тщательно следил за чистотой. Оделся аккуратно, даже излишне опрятно: чёрный костюм и белая футболка. Белые футболки нравились ему с детства.

Его лицо отличалось тонкими чертами и харизматичной улыбкой. Открытые, энергичные глаза, аккуратно зачёсанные назад волосы — чем;то он напоминал Джона Джонса.

Дома вокруг выглядели одинокими и заброшенными. В этом одиночестве жили люди, обречённые на незаметную судьбу. Улицы пахли дикими розами и лавандой. Он прошёл сквозь зияющие проёмы стен и направился к железнодорожной станции. Солнце почти застыло в зените.

Я припарковал фургон на парковке отеля у вокзала и пошёл к станции. Толстый кассир посмотрел на меня большими глазами.
— До последнего рубежа, — сказал я.

Он молча протянул билет, даже не взглянув на меня.

Я выглядел как бездомный, но в моём облике не было ничего отталкивающего. От меня исходил аромат турецкого лимонного одеколона, купленного пять лет назад в Стамбуле. Я всегда старался выглядеть аккуратно и чисто.

Старик прошёл по вагону с сонными пассажирами и сел в самый тёмный угол. Он надеялся, что его никто не потревожит. После смерти жены он часто погружался в воспоминания. Иногда кто;то пытался с ним заговорить, и тогда он возвращался в реальность. Он понимал: чем старше человек, тем меньше у него остаётся настоящего. Потому он жил прошлым — вспоминал моменты, которые приносили радость. Остальное уже не имело значения.

Вагон тронулся с тяжёлым скрипом и сонным движением. Как старик и хотел, его оставили в покое. Он нашёл укромное место в дальнем углу. Ему нужно было отдохнуть, побыть вдали от всех.

Поезд тронулся с тяжёлым, удушающим грохотом. Железные колёса словно находились в предсмертной агонии.

Он не замечал, сколько времени прошло. Главное — не потерять ощущение внутреннего просветления. Это состояние было не просто дремотой. Крепко заснуть и расслабиться не получалось: в каждой тёмной детали ему чудился подвох.

Всё происходящее вписывалось в стройную последовательность событий, неразрывно связанных с реальностью. Он не верил ни во что, что нельзя было назвать истинной верой. Его учили жить определённым образом.

Она так устала, почти не спала. Как моряк, видящий два берега, она должна была оставаться бдительной. Невозможно понять, откуда берётся грех; сердца людей — как бесконечные каналы. Всё это — лишь отходы.

Последний разговор с дочерью по телефону состоялся пятнадцать дней назад. Когда она позвонила сегодня, сразу почувствовала: этому не суждено произойти. Больше всего она боялась за детей. Слава богу, с ними всё было в порядке.

Был и другой сценарий. Муж её дочери, американец, ушёл на работу утром и внезапно исчез. Шли третьи сутки, а от него не было никаких вестей.