Пролог

«Странный город... Самый странный из всех, какие я когда-либо видел... Видел наяву  - или же во снах. Вернее, подобное могло бы явиться только в кошмарах»...

 Он сидел на крыше, на проводах, и глядел сверху вниз на город. И город этот казался ему совершенно безумным. И очень и очень чуждым: вран был здесь случайным гостем, залётной пташкой… Он так и ощущал себя. Слишком одиноким и абсолютно чужим. Но ему не в тягость было одиночество физическое, здесь и сейчас: когда никого не было рядом. Ему даже нравилось сидеть здесь, высоко - высоко, и быть абсолютно одному.

Тягостно было совсем другое одиночество...

«Жить, будто с подрезанными крыльями, жить без будущего, без души, без мысли... Постоянно задыхаться. Уподобиться камню, не имея чувств, поскольку иметь их - слишком больно... Да, быть камнем лучше, чем быть живым: камень не слышит стона других камней. Он вообще ничего не видит и не слышит. Отрадно быть камнем, отрадно перестать чувствовать себя живым: ведь здесь иначе не выжить. Находиться среди других живых существ - и задыхаться от одиночества... Вот ужасное мучение. Постоянно задыхаться, при этом видя, как задыхаются и другие, но они, при этом, даже не понимают, что задыхаются, не понимают, отчего им так больно... Поскольку, никогда раньше и не дышали. Никогда не дышали в полную силу своих лёгких.

 Этот город уничтожает  чувства.
 
Город гниения души... И он не  допускает даже мысли о полёте. Город, слишком кошмарный для жизни...

 Но люди, живущие в нём, верят, что это пространство - единственное в мире. И нет ничего иного. Нет, не было и не будет. Для всех для них, именно такие правила жизни - есть единственно правильные, с очень правильными правилами, и нигде нет и не может быть никаких других правил, не будет никаких других правил и других миров. Да и здесь они не допустят никаких других правил и приложат все свои силы, чтобы уничтожить все иные миры, до которых смогут дотянуться»...

    Так думал вран.

 
Каждое строение этого жаркого безумия вытесняло, давило его. Этот город лишал его воли, здесь каждая чужая, навязчивая и въедливая мысль давила, затмевала его собственные мысли, пыталась покалечить самую основу его бытия, лишить возможности мечтать и осознавать себя, свою собственную суть, этот город пытался вывернуть наизнанку весь его внутренний мир.

Одиночество, когда тех, которые одни, которые не такие, которые мыслят и чувствуют иначе - убивают, или же просто не позволяют им существовать... Вот самое страшное одиночество.

 Но он сопротивлялся. Он умел сопротивляться. Вран был сильной птицей.

     Ему можно было всё бросить, так и не начав. Перестать искать. Умчаться прочь, улететь за горизонт, обрести свободу. Что держало его здесь, что могло связывать его с этим городом? Лишь обещание. Обещание, данное на ветер. И сострадание. И невозможность постоянно видеть чужое горе, горе отца, потерявшего дочь. 

 Он  обещал, он даже поклялся... Обещал вернуть её, пропавшую дочь друга. Вран вновь и вновь пытался это сделать, отыскать её, преодолевая пространства и города.

Главным было не впасть в отчаяние - теперь, когда он уже прошёл очень трудный путь... Но, найти её в реальности - это самое сложное. Отыскать в этом страшном городе, который, при всех его попытках поиска и мысленных путешествий так сильно давит на мозг, вызывая постоянную депрессию, постоянно бросая сознание во мрак бессмысленности и безнадёжности. Но, нельзя было останавливаться на пути, её нужно было найти... Спасти, вернуть...     Теперь это стало самым важным делом его жизни. Ведь вран теперь знал, он уже почувствовал, что не зря путешествовал по разным мирам и что девушка реально существует, она выжила... Дочь друга  жива... Она - здесь.

 Кровь пульсировала в голове: «Она - здесь. Я чувствую. Я знаю. Она - здесь, в этом страшном Городе». Вран знал, что иначе, не будь этого ощущения, ничего не могло бы здесь его удержать. Если бы здесь не было её. Да, ошибки быть не могло, его сверхчувствительность никогда не подводила врана. Девочка когда-то попала именно сюда. Жила здесь, выросла здесь... В жутком городе безразличных людей и безрадостных лиц. Городе пустых чиновников и беспредела, несправедливости и боли.

 Вран не знал, когда именно с ней это случилось, как и зачем она оказалась здесь. Почему она здесь... В самом жутком из всех тех городов, которые он видел, из тех миров, в которых побывал, когда разыскивал её.

 Никаких особых следов девушки, никаких весомых доказательств для полного убеждения, что она здесь, не было... Вран лишь ощущал её присутствие. Лишь слабый внутренний голос нашёптывал ему, будто ветер: она - здесь... Но  интуиция никогда не подводила врана.

«Может ли одинокий странник влиять на события чуждого мира? В силах ли мы изменить хоть что-нибудь? Спасти хоть одного человека? Двигаясь почти вслепую, без поводыря... Могу ли я найти, отыскать её, ведь для этого надо изменить хотя бы толику, повернуть хотя бы одну шестерёнку этой унылой части мироздания... Сделать иным чьё-то уже сформированное сознание... Спасти эту выросшую здесь девочку... Как? Как найти и, что ещё сложнее, как забрать её отсюда? И захочет ли она спасаться? Захочет ли бежать, подвергаясь при этом огромному риску? Ведь, кто я такой... Лишь странная птица?» - с тоской размышлял вран, созерцая ту громадину, что давила на него своим бесконечным абсурдом. Смотря сверху на совершенно бездушный и лишающий его всякой надежды город.

«Однако, я не буду сдаваться. Что за вопрос: кто я такой? - да ведь, прежде всего, я - разумное существо. А разумные существа - это те, кто решает. Кто решает и делает. Те, кто могут захватить и сжать в кулак собственную судьбу. Надо решаться, чтобы решить. Невозможно изменить этот город. И я не могу его изменить. Но я в силах менять свою собственную судьбу. И в силах изменить хоть что-то в своей собственной жизни. Решиться на такие изменения в ней, которые расширят мой поиск. Меняя собственные условия жизни -  я тем самым увеличу свои возможности...

 Для начала, я поменяю хозяина. Это вполне в моих силах. Да, я начну с этого. Уже давно бы пора это сделать. К сожалению, в этом городе я беспомощен; одному мне не выжить. Я не знаю здесь ничего. Чужак... Но это не повод оставаться на месте. Привязывать себя именно к теперешнему хозяину, позволяя этому субъекту и дальше себя использовать - глупо. Ведь я сейчас имею здесь статус... живой игрушки. Поскольку, поначалу прикрепился, можно сказать, к первому встречному, чтобы меня хотя бы кормили. Однако, первое впечатление о городе я уже получил, обстановку разведал. Не стоит умалять содеянное: на первом этапе даже это было важным. Но, однако... Что же дальше? Мой теперешний хозяин - толстый плут. И не слишком мне подходит, хотя бы как мнимый союзник. Да, он, несомненно, подвижен, часто бывает на людях. Однако, этот увалень никогда не отправится на поиски приключений. А потому, не свяжет меня с нужными людьми. И, оставаясь рядом с ним, я никогда не выйду на след моей девочки... Той девочки, которая уже давно стала взрослой. Дочери моего друга», - так решил, наконец, вран. Решил именно сейчас, вылетев в окно и сидя на проводах, созерцая сверху чуждый ему город.

Он уже давно искал её, искал множество долгих лет. И потому, много где побывал. Но, нигде не находил ни следа, ни намёка. Но здесь... Как ни странно, попав сюда, он ощутил её именно здесь. В этом городе... Хотя и слабо, но иногда он слышал её мысли... Ведь вран был странной и чуткой птицей: он мог слышать мысли людей и других существ. И всегда знал, кто и о чём думает. Для общения, ему не нужно было слов... И, несомненно, он почувствовал именно её - но, увы, не мог определить, даже где именно она находится: она была где-то здесь, но где-то слишком далеко от него. Однако, именно в пределах этого города: поскольку сейчас он, как бы ни старался, ничего и никого не смог бы услышать или почувствовать вне его пределов. Этому мешал некий барьер, который существовал только здесь. В этом городе кто-то глушил мысли и мысленные связи, и потому тонкие и неотчётливые, далёкие отсюда ментальные проявления были вне досягаемости врана. Лишь иногда, очень редко, пред ним всё же мелькали далёкие образы, похожие на сновидения; образы далёких сейчас иных городов и людей.

 «Итак, нужно разыскать нового хозяина, - сделал вывод вран. - А какой хозяин мне нужен? Пожалуй, пусть это будет молодой человек, склонный к авантюрам. Такой, который часто выходит в город, не прочь пуститься на поиски приключений, если его подтолкнуть к этому, и который и без того уже посещает самые разные места и заведения, имеет некоторые знакомства... И, если стать его советчиком и другом, а при путешествиях по городу по возможности направлять туда, куда меня самого поведёт интуиция  - то, рано или поздно, но явно скорее, чем мой теперешний толстый плут - новый хозяин выведет меня к той, которую я должен найти».

Закончив свои полуночные размышления, необычная птица, которая со стороны могла бы показаться  то ли вороном, то ли попугаем, взлетела, описала несколько кругов - и полетела назад, домой: то есть, в то знакомое окно, что было сейчас открыто...