Воспоминания. Глава шестая

 Чтобы выкладывать все свои воспоминания в хронологической последовательности, у меня просто не осталось времени.
Слишком поздно я решился на свою исповедь.
Да и она, если честно, будет не полной, кое о каких фактах я естественно не буду рассказывать.
А в остальном - все по чесноку.

 Мы взрослели, и  наше детство постепенно перешло в юность.
И с возрастом вырос наш круг общения, нам мало оказалось нашей родной улицы.
Наши увлечения выросли за рамки улицы, класса и того общества, в котором ты провел свои лучшие детские годы.
 Как я уже упоминал,  для меня это была спортшкола, для моих одноклассников Бори Добролюбова, Валеры Фефелова и Коли Соцкова - это была музыкальная школа и  духовой оркестр.
Боря Добролюбов со своим стопроцентовым музыкальным слухом быстро стал первой трубой в нашем городском духовом оркестре.
Руководил оркестром Семен Яковлевич Молев.
Несчастный случай на работе сделал Валеру Фефелова на всю жизнь инвалидом, и Валера забросил свои увлечения музыкой.
В те года, конца шестидесятых в СССР набирало ход подпольное радиохулиганство, и Валера здорово преуспел в этой отрасли.
А раз подпольное, значит и запретное по закону.
Валера много имел неприятностей из за этого с правоохранительными органами.
Штрафовали, но не более, осудить инвалида по уголовной статье органы не решались, в обществе еще чувствовалось дыхание хрущевской оттепели.
 Это в 1966-ом году, двадцать шестого июля вышел первый указ "Об усилении ответственности за хулиганство".
Ровно через год, он коснулся и меня - я первый раз попал в наш городской медвытрезвитель.

 Я уже упоминал, что у меня еще в раннем детстве проявился талант к рисованию.
Но, рисование - это упорный скрупулезный труд, и у меня никогда не хватало на это терпения.
В шестьдесят шестом году к нам приехала в гости из Ярославля родная сестра моего отца тетя Шура.
А у нас было много кустов в огороде черной смородины.
Тетя Шура набрала три эмалированных ведра смородины перед отъездом, и я вызвался сопровождать ее в ее Ярославль, а заодно и погостить у нее.
 Нас встретил ее младший сын Валера, который был на девять лет старше меня, он был женат и имел сына Андрюшку.
У Валеры была красавица жена Валя из Гаврилов-Яма...

 А тетя Шура работала продавцом в буфете кинотеатра на Красном Перекопе.
Кинотеатр располагался на берегу большого пруда в красивом здании с высоким шпилем, и я рисовал этот кинотеатр простым карандашом.
Были и еще рисунки, но какие, я уже не помню.

 Рядом находился стадион с беговыми дорожками вокруг футбольного поля.
Как то я зашел под вечер на стадион, где тренировались легкоатлеты-бегуны.
Я тоже пристроился к ним, настроение у меня было отличное и я круг за кругом шел не отставая за этой группой бегунов.
Все эти спортсмены были старше меня и выше ростом, но зрители, которые собрались на трибуне хлопали не им а мне низкорослому пацану, который не хотел от них отставать.
 Я не помню сколько мы накрутили кругов по беговой дорожке, но я хорошо помню крепатуру, которая накрыла меня на следующий день.
Кто занимался спортом, тот знает это состояние.

В теплые солнечные дни я садился на трамвай и ехал в центр города. Помню театр Волкова и где то рядом находился букинистический магазин, где я приобрел массу замечательных книг.
Любовь к чтению была у меня с раннего детства.
Джек Лондон, Марк Твен, Александр Беляев, Майн Рид, я глотал эти книги не разжевывая.
 И конечно пляж на реке Которосль  - это было что то!
Туда мы ездили купаться с старшим сыном тети Шуры Борисом.
Он был лет на двенадцать старше меня, уже женатый и у него была дочь Ира, младше меня лет на восемь.
 
Борис жил в районе нефтеперерабатывающего завода в двухкомнатной квартире.
Он купил своей дочери две ракетки и волан, для игры в бадминтон, и мы с ним резались в по утрам в эту игру, как настоящие профессионалы.
Но, всему приходит конец, и мои каникулы заканчивались.
Я садился на поезд, и через Иваново возвращался в свой Юрьев-Польский.